Из вечности, через зависть, к бесконечности
Шрифт:
Как же они меня ненавидят все.
И не один из них, кроме Него, не попытался оправдать, заступиться за меня, в тот момент.
Вспомнилось Иуде, как Пётр с горяча, схватил его за шиворот и начал трепать из стороны в сторону крича при этом , – вот он вор, опять пойман с поличным!
Не известно сколько вообще он украл, видимо не впервой запускает свои грязные, воровские руки, в нашу казну!
Все сбежались, начав тыкать в его сторону пальцами, – вот он вор, ах какой злодей, – кричали они, злобно сверкая глазами.
Мы говорили, что этой змее нельзя верить, а тем более доверять казну!
Не нужно было Учителю, приближать к Себе, этого негодяя!
Выгнать!
Выгнать его нужно, сейчас же, немедленно! – кричали их глотки.
Услышав крик и возмущение учеников, для выяснения причины, подошёл и Сам Иисус.
Что случилось ? – не громко спросил Он.
Вора поймали, деньги ворует наши.
Вот он, мошенник и обманщик, – пояснил Матфей, показывая толстым пальцем, в сторону Иуды.
Иисус молчал, внимательно вгляделся в глаза обвиняемого.
Иуда украл деньги ! Два динария. – прогрохотал Пётр.
Учитель, выслушай меня , пожалуйст,– попросил Искариот.
Отпусти его, сын Мой Пётр, – дотронулся до плеча Петра, Учитель.
Иуда, одёрнув ворот и растерев ушибленную шею, начал, – Мы все единое целое рядом с тобой Учитель, а между тем мы все же различны по форме и содержанию нашему.
У нас разные потребности.
Матфей очень любит поесть, поэтому он большой, крупный человек.
Пётр сильный и высокий, на него идёт гораздо больше материала для платья, и вина он любит выпить много больше, прочих.
Иоанн, худенький и изящный, мало ест и мало пьёт.
Мария и Мама, женщины, у них совсем другие предпочтения и запросы нежели у мужчин.
Всё мы разные по плоти своей, но не по духу.
Мне понадобились деньги, на хорошее, справедливое дело.
Одна женщина, давно мне знакомая, она блудница.
Блудница! Вы посмотрите с кем он общается и знается!– вскричал Фома.
Мало того , что ворует деньги , так ещё и тратит их на блудниц!
Фома, Фома! Разве блудница не человек?
Да и что тут такого постыдного, если я посещаю блудниц?
Ведь я мужчина, у каждого есть свои маленькие тайные пристрастия. Удовлетворение потребностей человеческих не является грехом, а это подобно тому, что человек ходит облегчится на горшок.
Разве не достойна уважения, с нами живущая Мария Магдалина, она тоже была блудницей.
Но, не в этом дело в данный момент.
Подошедшая, как раз в это время Мария, услышала ранящие её слова, её лицо зарделась красным цветом.
И без того её рыжие волосы, в сочетании с вспыхнувшим лицом, показались горящим факелом , из её глаз сверкнули молнии в сторону Иуды.
Она не стала слушать продолжение разговора, бегом бросилась вон от стоящих мужчин.
Вот ты какой Иуда, твои слова подобны гною, и Марию обидел, ни кому нет от тебя пощады! – съязвил Филипп.
Иуда, обдал Филиппа, леденящим холодом, из своего черного и глубокого, словно колодец, глаза, и продолжил говорить в своё оправдание.
Я хотел помочь той блуднице, которую помянул.
Для неё я взял два динария, что бы пожертвовать ей.
Дела у неё идут совсем плохо, она несколько дней почти ни чего не ела, и пила только воду.
Как мог я не помочь нуждающейся женщине?
Суди Учитель меня.
Ведь помогаем мы всегда страждущим, немощным , и больным подавая милостыню.
Чем же моё деяние, отлично от прочих?
Казни или милуй, если веришь моему оправданию.
Услышав слова Иуды, все притихли, устремив свои взгляды на Иисуса.
Уже чувствовалась неуверенность, в потупленных глазах Петра.
Назарей глубоко вздохнул, обвел всех присутствующих взглядом, улыбнулся,-
Мы все, есть единое и неделимое целое.
Все имеют право брать деньги из казны, сколько нужно.
Такое же право имеет и брат ваш Иуда.
После этих слов, Он с любовью и нежностью взглянул на Искариота и тут же как бы застеснявшись своего проступка увёл глаза в сторону.
Помиритесь дети мои и больше не ссорьтесь.
Я не вижу в проступке Иуды злого умысла, а только доброе намерение.
Иуда был так благодарен Иисусу, за справедливость Его решения, но решимости не хватило у него в тот момент, что бы броситься в ноги Учителю и целовать их.
Иисус больше не сказав ни слова, развернулся и удалился к себе в комнату, для философских размышлений и молитвы.
Иуда стоял и не знал , что делать дальше.
Молчали и все собравшиеся ученики.
Первым пробудился от замешательства Пётр и словно иерихонская труба протрубила,– дай я тебя поцелую, брат мой Иуда!
И опять , ты оказался мудрее нас всех!
Прости меня, что усомнился я в тебе, и в твоём проступке.
После этих слов Пётр, расставив руки в стороны, навалился всей своей огромной фигурой, на худое, жилистое тело Иуды.
Он обнял его, прижал к своей груди, и пригнувшись к его губам, чмокнул в самые уста.
Не слишком больно потрепал я, тебя?– тихо , на ухо спросил он улыбаясь.
Ничего страшного Пётр, заживёт до праздника, – с хитрицой в голосе, ответил Иуда.
Все стоящие столбами братья, словно очнувшись, после поступка Петра, по очереди стали подходить к Иуде и приносить ему свои извинения, целуясь в самые губы.
Иуда улыбался, принимая извинения братьев, звучно чмокался с каждым подошедшим, после чего, демонстративно отирал уста, усы и бороду, рукавом рубахи.