Из внешнего мира
Шрифт:
В оазисе воцарился хаос: летали шатры, со свистом носились туда-сюда котелки с супом, расплескивая кипяток. Ветер играючи подхватывал все, в том числе людей, которые не успели за что-нибудь уцепиться. В воздухе кружилось несколько воинов, вопя и бестолково размахивая саблями, будто клинки могли повредить смерчу.
Среди свиста слышалось что-то, подозрительно похожее на визгливый смех. Приглядевшись, Зелгадис заметил среди урагана черты, чем-то напоминающие человеческое лицо. Они все время менялись, но все же можно было различить большой нос с горбинкой, миндалевидные глаза и вытянутый
– Мазоку!
– прокричал Зелгадис на ухо Амелии.
Как ни странно, она почувствовала прилив облегчения. Мазоку - часть привычного мира, конечно, они опасны, но хотя бы ясно, как себя с ними вести.
Смерч переместился в правую часть оазиса, так что Зелгадис и Амелия могли без помех прочитать "Ра-Тилт". Они хором начали произносить привычные слова, но тут Амелия увидела, как вместе с очередным шатром ветер поднял младенца. Маленькие ручки и ножки беспомощно молотили по воздуху, рот раскрылся в немом крике.
Бросив читать заклинание, Амелия сорвалась в полет. Стрелой пронеслась через вихри и, выхватив ребенка, отлетела на безопасное расстояние. От страха младенец уже не плакал, а только мелко дрожал. Амелия прижала к его голове пальцы и вызывала успокаивающее заклинание, подсмотренное у жриц Цефеида в детском приюте.
– Мерзкий мазоку!
– возмущенно крикнула она.
– Как ты смеешь нападать на беззащитных людей?!
Лицо в смерче стало отчетливее, приблизилось к Амелии на созданной из песчинок тонкой шее.
– Чё?
– голос у мазоку был глухим и нечетким, будто он давно уж не разговаривал.
– Чё за хрень?
Зелгадис мысленно тяжко вздохнул: как Амелия ни старалась воздерживаться от обличительных речей, иногда ее прорывало. Но в этом был свой плюс - она отвлекла мазоку. Зелгадис закончил "Ра-Тилт", в смерч ударил бело-голубой луч.
– Чё-ё-ё?!
– с изумленным воплем мазоку ослепительно вспыхнул: каждая песчинка в его теле на секунду превратилась в сияющий алмаз, чтобы затем потухнуть навсегда. На землю обрушился песчаный дождь.
Похоже, мазоку так и не понял, кто и как его убил. Это подкрепило подозрение Зелгадиса, что во внешнем мире либо вообще нет магов, либо их очень мало.
Люди медленно приходили в себя, выбирались из-под завалов вещей, отряхивались от песка и ошалело осматривались по сторонам. К опустившейся на землю Амелии подбежала закутанная в черное покрывало мать спасенного ребенка. Прижав драгоценное чадо к груди, она повалилась Амелии в ноги и собралась облобызать ее пальцы.
– Нет, нет, не надо, - Амелия обняла ее за плечи, пытаясь поднять.
Остальные люди тоже начали осознавать, кто их спас. Некоторые пустились в пляс, особенно бешено отплясывал шаман, но большинство опустились на колени и уткнулись лицами в песок.
– Похоже, теперь они готовы к мирным переговорам, - заметил Зелгадис, подходя к Амелии.
– Никогда не думала, что буду за что-то благодарна мазоку, - она изумленно покачала головой.
К ним на карачках подполз улыбающийся от уха до уха Изумруд. Начал усиленно кланяться и что-то лопотать, видимо извинения. Затем сделал приглашающий жест в сторону одного из уцелевших шатров. Зелгадис и Амелия не стали отказываться и прошли следом за Изумрудом, к тому же даже через ветки деревьев солнце палило так, что они оба уже успели здорово вспотеть.
Когда они проходили мимо горы песка, оттуда вдруг вырвалась рука и едва не схватила Амелию за лодыжку. Взвизгнув, она отскочила ближе к Зелгадису. Тот машинально потянулся к мечу, лишь для того, чтобы нащупать на поясе пустоту.
"Надо забрать у них наши вещи", - сделал мысленную пометку Зелгадис.
Из горы песка выбрался Меченный и, увидев Зелгадиса и Амелию, выхватил саблю. Изумруд поспешил к нему, размахивая руками и возбужденно говоря, видимо сообщая, что двое чужаков только что спасли всех от мазоку. Меченный озадаченно почесал темечко эфесом сабли, затем убрал ее в ножны.
Вместе они зашли в шатер. Он оказался значительно больше той палатки, в которой держали Амелию и Зелгадиса. Занавески разбивали его на несколько комнат, да и обстановка здесь была побогаче. Ковры на полу поражали сложностью узора, мелкие веточки переплетались так причудливо, что если смотреть на них долго, начинали болеть глаза. На деревянных перекрытиях висели круглые светильники из разноцветных стеклышек. Похоже, шатер принадлежал местному вождю, Изумруду или Меченному, пока сложно было понять, кто из них главный.
Расположившись на подушках, Зелгадис и Амелия наконец-то смогли познакомиться с обоими вождями. В самом деле, не обращаться же к ним все время по кличкам. Изумруда на самом деле звали Фархуд, а Меченного - Камал.
Сообщая свой полный титул, Амелия прижала ладонь к груди и только в этот момент сообразила, что щеголяет перед двумя посторонними мужиками в одном нижнем белье. Пискнув, она прикрылась первой тряпкой, которая подвернулась под руку.
Кое-как Зелгадис смог жестами потребовать у Фархуда и Камала их с Амелией вещи и одежду. Оказалось, что все уже успело разлететься по лагерю. Повинуясь приказу Фархуда, люди засуетились и начали приносить в шатер один предмет за другим в разной степени целости. У любимой поясной сумочки Амелии оказался оторван пушок, и найти его не удалось. Книга стихов Зелгадиса лишилась нескольких страниц, а в его блокноте какой-то местный художник успел изобразить грязью абстракционистские каляки-маляки. Меч Зелгадиса обнаружился в шатре, Фархуд возвратил его с угодливой улыбочкой. Наверняка он и был главным вождем, раз забрал себе самое лучшее из награбленного.
Переодевшись, Зелгадис и Амелия почувствовали себя увереннее. Теперь можно было и побеседовать. Женщины как раз принесли скромное угощение: сушеное мясо, сыр, такой твердый, что об него можно было легко обломать зубы, и не менее жесткие лепешки. В качестве напитка гостям предложили молоко с пряностями, судя по едва уловимому аромату, алкогольное. Зелгадис и Амелия предпочли обойтись простой водой.
Полноценного разговора с вождями не получилось. Фархуд и Камал, перебивая друг друга, задавали вопросы, что-то рассказывали. Зелгадис пробовал жестами объяснить, что они с Амелией прибыли из-за моря и хотят попасть в порт, но его не понимали. Единственное, что ему удалось вынести из разговора: мазоку здесь называют "ифритами", они нападают довольно часто, являясь в виде песчаных смерчей.