Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки
Шрифт:
Снаряжение на дальнейший путь. После свидания с сининским амбанем мы провели в том же Синине еще четверо суток, употребив все это время на закупку продовольствия и мулов, необходимых нам для следования в лесные горы на верхней Хуан-хэ. Предметы продовольствия, как-то: мука, рис, просо, гуамян, финтяуза, чай, сахар и пр. были приобретены довольно скоро и без всяких затруднений. Но с покупкой мулов пришлось повозиться немало, несмотря на всю преданность н усердие нашего переводчика Абдула. Процедура этой покупки продолжалась целых три дня, в течение которых двор нашей фанзы с раннего утра до поздней ночи битком был набит народом. Тут собирались продавцы мулов со своими животными, барышники и всего более зеваки. Последних беспрестанно выгоняли находившиеся при нас полицейские, пуская в дело даже розги и палки, но и это мало помогало. Прогоняли одну толпу, через несколько минут набиралась другая, и опять повторялась прежняя история. Самый торг приводимых мулов сопровождался криками, бранью, иногда даже дракой между конкурентами. Как обыкновенно, с нас запрашивали непомерные цены, которые затем сбавлялись целыми десятками лан. В это время у нашего переводчика и продавца
Наконец мы купили 14 мулов, за которых, вместе с вьючными для них седлами и вознаграждением барышникам, заплатили 529 лан, т. е. почти по 38 лан [494] за каждое животное. Цена эта была высокая, но, как обыкновенно для путешественников, нам везде и за все приходилось платить гораздо дороже.
С немалым трудом могли мы устроиться со своими коллекциями, которых невозможно было тащить на Желтую реку. На мою просьбу оставить эти коллекции на пикете Шала-хото, возле которого бивуакировал наш караван, сининский амбань не согласился, предлагая привезти коллекции в Синин на хранение. Но в таком случае мы поневоле должны были, вернувшись с Хуан-хэ, опять заходить в Синин и отказаться от Куку-нора, где необходимо было сделать съемку восточного и части северного берегов, а также исследовать летнюю флору и фауну. На наше счастье, в это время пришел в Синин из Ала-шаня торговый караван на семидесяти верблюдах, которые вскоре возвращались обратно. Мы разыскали прибывших с караваном монголов и за плату в пятьдесят лан наняли у них десять верблюдов для перевозки коллекции в Ала-шань. Таким образом покончены были наши дела в Синине, и мы выехали оттуда попрежнему в сопровождении солдат и нескольких чиновников; купленную кладь везли наши мулы с нанятыми погонщиками.
494
114 наших кредит. руб.
В Сининской равнине в это время, т. е. в половине марта, весна уже наступила, и жители принялись за полевые работы. Везде на полях рабочие копошились словно муравьи; по дороге беспрестанно попадались проезжие то верхом, то на мулах, то, реже, в двухколесных китайских телегах; в попутных деревнях также толпился народ. Словом, на каждом шагу чувствовалось, что находишься в пределах густо населенного Китая. Менее людно стало лишь за местечком Дуба-чен, где дорога вошла в горы и направлялась ущельем р. Синин-хэ до самого г. Донкыра. В нем мы опять ночевали, а на другой день, еще довольно рано, прибыли на свой бивуак.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ИССЛЕДОВАНИЕ ВЕРХОВЬЕВ ЖЕЛТОЙ РЕКИ
Общая характеристика бассейна верхней Хуан-хэ. — Частное описание того же верхнего ее течения.-Xара-тангуты. — Их шаманы. — Наш караван на вьючных мулах. — Переход в урочище Балекун-гоми. — Отрадная здесь стоянка. — Бедность флоры и фауны. — Состояние погоды. — Следование вверх по Желтой реке. — Безводное плато. — Хребет Сянь-си-бей. — Река Бага-горги. — Угрозы хара-тангутов. — Малозаметный пролет птиц. — Ушастый фазан. — Охота за ним. — Гора и кумирня Цжахан-фидза. — Обилие лекарственного ревеня. — Переход к р. Уму. — Продолжение пути. — Растительная жизнь и погода в апреле. — Стоянка на р. Чурмын. — Новые разъезды. — Переход на Хуан-хэ. — Местность близ ее истоков. — Невозможность дальнейшего следования.
495
18/30 марта-10/22мая 1880 г.
Знаменитая Желтая река, или Хуан-хэ, исследование истоков которой еще в глубокой древности составляло предмет заботливости правителей Китая [496] , до сих пор скрывает эти истоки от любознательности европейцев. Тому причинами, во-первых, общая малоизвестностъ этой части Центральной Азии, а затем труднодоступность местности на верховьях описываемой реки. Местность эта лежит к югу от оз. Куку-нор в северовосточном углу Тибетского нагорья, там, где под влиянием геологических и климатических условий мощное Тибетское плато обнажает свой горный скелет и превращается в дикую альпийскую страну. Впрочем, самые истоки Хуан-хэ находятся еще на плато Тибета; но вслед за тем новорожденная река вступает в область исполинских гор и здесь, стесняемая или преграждаемая этими горами, часто и прихотливо ломает направление русла на всем протяжении своего верхнего течения. Мы могли исследовать это течение на 250 верст вверх от города Гуй-дуя; на самом же истоке Желтой реки побывать нам не удалось( 131).
496
Эти исследования производились до начала нашей эры, равно как и в прошлом столетии. К путному и толковому они ни к чему не привели. Известно, что китайцы полагали, а быть может и до сих пор полагают, что настоящие истоки Хуан-хэ лежат в верховьях Тарима, вода которого, притекая в Лоб-нор, скрывается здесь будто бы под землей и вновь выходит на поверхность почвы, в виде многочисленных ключей, в степи Одонь-тала или Синь-су-хай (т. е. звездное море), лежащей на Тибетском нагорье к югу от оз. Куку-нор. Нелепость подобного мнения нечего и опровергать — достаточно указать лишь на то, что Лоб-нор имеет 2 500 футов абсолютной высоты, а степь Одонь-тала, по меньшей мере, поднимается на 12 000 футов над морским уровнем.
В вышеуказанном
Те горные хребты, которые расположены здесь, принадлежат к системе центрального Куэн-люня и также имеют главное направление с запада на восток. Одни из них стоят на продолжении тибетской, к стороне Цайдама, ограды; другие же, в большей или меньшей связи как между собой, так и с хребтами на главной оси Куэн-люня, наполняют местность к северу, до Кукунорских гор и большого восточного изгиба той же Хуан-хэ. Все эти хребты несут дикий, альпийский характер; но снеговой линии достигают лишь некоторые из них и притом отдельными своими частями.
В промежутках параллельных горных хребтов залегают, как выше упомянуто, степные плато, более или менее обширные. Эти плато занимают ныне места прежних озер, которые выливались по мере того, как нынешняя Желтая река прорывала себе путь через поперечные горные гряды. Но в период многих веков существования указанных озер в них отлагались приносимые речками с соседних гор массы валунов, гальки и песка, образовавшие громадные толщи. С этими толщами мешались также и лёссовые осадки, то водяные, то воздушные из атмосферной пыли. Последние преобладают в более обширных степных плато, вдали от главных хребтов самой верхней Хуан-хэ. Но как речные наносы, так и лёссовые толщи везде прорезываются здесь чрезвычайно глубокими, наподобие коридоров или траншей, ущельями, которые сопровождают течение каждой речки, хотя бы небольшой, и придают местности совершенно оригинальный и в тоже время почти недоступный характер; тем более, что в подгорных долинах подобные траншеи стоят на продолжении каждого ущелья, даже в том случае, если вода в нем бывает лишь временно, в период сильных дождей.
В самых горах бока описываемых ущелий обставлены или чрезвычайно крутыми горными скатами, или отвесными, пробитыми водой, скалами. Речки несутся здесь со страшной быстротой по громадным валунам и нередко образуют водопады. Затем, по выходе из гор на соседнее плато, те же речки текут несколько спокойнее, а их ущелья, вырытые в наносной почве, делаются шире и достигают страшной глубины — не менее как в тысячу футов, иногда же и более; притом все эти ущелья несут одинаковый характер. Со стороны лугового плато подобная пропасть часто незаметна, пока не подойдешь к самому ее берегу. Здесь сначала на несколько десятков сажен, а иногда и более, идет довольно пологий наклон, за которым следуют отвесные обрывы, изборожденные поперечными трещинами. Эти обрывы имеют обыкновенно от 300 до 500 футов и даже более по вертикали; за ними почти всегда расположен крутой скат, нередко оканчивающийся у самой реки вторичным обрывом, но уже гораздо меньших размеров. Оголенные стены обрывов состоят из глины или песка с галькой и мелкими валунами; местами глина заменяется прослойками чистого песка; местами слои, более или менее толстые, состоят из одной лёссовой глины. Все это подвергается сильному выветриванию и разложению. Камни с отвесных стен беспрестанно валятся вниз, в особенности при ветре или после дождя и снега; часто случаются также обвалы, довольно большие. Вследствие того береговые обрывы описываемых ущелий представляют причудливые формы башен, столов, стен, пирамид и т. п.; боковые перпендикулярные трещины, или балки, обыкновенно недлинны, очень узки и недоступны. Только изредка по более широким и пологим из них проложены местными тангутами тропинки, ведущие на дно ущелий. Здесь, по широкой полосе голых валунов, с шумом бегут речки, на берегах которых то справа, то слева являются островки лесов из тополя, облепихи и лозы. По дну же верхних поперечных балок, и преимущественно на северной стороне крутых боковых скатов окрайних стен ущелий, обыкновенно растут кустарники (акация, барбарис, шиповник, жимолость, кизил, смородина, рябина), образующие густейшие заросли. В верхних частях тех же ущелий, поближе к горам, лиственные деревья заменяются елью и древовидным можжевельником. В этих хвойных лесах, а еще более в кустарных зарослях или даже на открытых боковых скатах ущелий встречается разнообразная травянистая флора, весьма схожая с флорой соседних гор, но совершенно отличная от степной флоры ближайших плато. Таковая разница встречается и в фауне, которая в описываемых ущельях опять-таки много сходствует с фауной соседних гор. Но об этом речь впереди. Теперь же перейдем к описанию самой Желтой реки в исследованном нами районе ее верхнего течения.
Частное описание того же верхнего ее течения. Как раз на том месте, где верхняя Хуан-хэ, притекая с юга, упирается в горный массив Куку-нора и делает большой крутой изгиб к востоку, лежит крайний пункт оседлого населения по той же реке — урочище Балекун-гоми. Хуан-хэ протекает здесь на абсолютной высоте 8 600 футов и имеет, при малой воде, от 50 до 60 сажен ширины, местами же несколько более. Глубина значительная, так что бродов нигде нет. Скорость течения около 300 футов в минуту; но это при низком уровне воды, которая в то время бывает и не особенно мутная. Летом же, в период дождей, когда вода в Хуан-хэ сильно прибывает, увеличиваются как размеры самой реки, так и скорость ее течения; тогда вода становится почти желтой от лёссовой глины, которая характерными клубами мутится в волнах Хуан-хэ. Замерзает эта последняя возле Балекун-гоми, по словам туземцев, в ноябре, но лед бывает не сплошной и не прочный, так что сообщение по нему с одного берега на другой весьма затруднительно. Вскрывается в феврале.
Долина Желтой реки, возле Балекун-гоми, имеет от 2 до 3 верст ширины. Справа ее окаймляют высокие отвесные обрывы соседнего плато; слева та же долина обозначается обрывистым берегом невысоких гор из голой лёссовой глины, изборожденной оврагами, трещинами и ямами. По всей долине разбросаны кустарные заросли, состоящие подальше от реки из тамариска (Tamarix chinensis), барбариса (Berberis chinrnsis), хармыка (Nitraria Schoberi) и уродливой бударганы (Ralidum sp.) а поближе к Хуанхэ и на островах, образуемых ее рукавами, — из лозы (Salix sp.) и облепихи (Hippophaё rhamnoides): здесь же встречаются небольшие рощи тополей (Populus Przewalskij n. sp.), на которых можно часто видеть висячие кустики омелы (Viscuin aibum).