Из жизни кукол
Шрифт:
И перед наступлением ночи – пылающее красным зарево.
Автобус остановился на гравийной дороге непонятно где – в паре километров от набережной с барами и ресторанами, неоновым светом, пальмами и розами на клумбах. В темноте виднелись голые, резко очерченные скалы, колючие кусты и горы мусора.
Ниже разворотного круга выдавался в море пирс. Отсюда они и должны были отплыть, но огни в бухте не горели, и на воде ничего не было. Море и небо слились в одну черную массу.
После смерти человек попадает в небесное море.
Около сорока
На круге остановился джип с тонированными стеклами. Из него вылезли двое мужчин.
Вскоре послышался звук мотора, и к пирсу подплыло что угодно, только не лодка. Среди сорока теней поднялся ропот. Даже если это судно и было самой большой из виденных Мерси резиновых лодок, все они в нее явно не поместятся.
– Hey… You are family from Nigeria [38] ? – К ним подошел один из мужчин. – You paid too late. – Он потыкал пальцем в бумагу с какими-то подписями. – Can you read? Are you analfabets? – Он ухмыльнулся и пожал плечами. – Anyway… we need more money.
– How much? [39] – устало спросил папа.
– Three hundred dollars [40] .
Мерси знала, что у них осталось всего полторы тысячи, но отец заплатил, не прекословя.
38
Эй… Это вы семья из Нигерии? Вы опоздали с оплатой. Читать умеете? Неграмотные, что ли? В любом случае… Давайте еще денег (англ.).
39
Сколько? (англ.).
40
Триста долларов (англ.).
Мерси помогла маме застегнуть спасательные жилеты на братьях, а потом отдала ей свой жилет. Жилет оказался маме мал, но все же лучше, чем ничего.
Они сели в лодку. Жилеты были на всех, кроме Мерси, папы и семи чернокожих мужчин.
Море казалось тяжелым и маслянистым. Тьма съела все краски, и мир лежал перед Мерси серо-черный.
Your lucky day.
Они знали, что эта лодка последняя. Все следующие будут досматриваться греческими береговыми пограничниками не в пример строже. Им повезло.
Кое-кто из их соседей по лодке прождал в Турции гораздо дольше, чем они, – несколько лет.
Повезло.
Стояла хорошая погода. Легкий теплый ветерок, ясное ночное небо усыпано звездами.
Это их счастливый день.
С их отцами и еще несколькими мужчинами
“Ведьмин котел”
Кабинет психотерапевта Луве Мартинсона был таким тесным, что мог вызвать приступ
В первую минуту Кевину показалось, что в психотерапевте есть нечто женоподобное, в жестах, в чертах лица. Ему было лет сорок, короткостриженые волосы выкрашены черной краской, у корней пробивается седина.
– Найти этих девочек необходимо, – начал Кевин. – Но угрозыск, в отличие от полиции Евле, видит в них в первую очередь потенциальных свидетельниц, а не преступниц.
Кевин в нескольких словах обрисовал, на какой стадии находится расследование, и попросил Луве рассказать все, что тому известно о девочках, – все, что может пригодиться в расследовании.
Луве откинулся на спинку кресла.
– Да, конечно… Но сначала я хочу кое-что сказать. Ваш начальник упомянул, что у него плохие новости, но объяснить, касаются ли они Новы или Мерси, не захотел. Какую же новость он не захотел обсуждать по телефону?
Даже голос психотерапевта показался Кевину слегка женственным. Высокий, хрипловатый.
– У нас только что появилась информация о человеке, которого мы считаем отцом Мерси.
Кевин рассказал о мужчине, выпавшем из самолета; когда он назвал имя, записанное в удостоверяющих личность документах, Луве закрыл глаза и кивнул.
– Вы можете подтвердить, что отца Мерси звали именно так?
– Да.
Кевин достал телефон и показал ему фотографию с паспорта.
– А вот как он выглядит.
– Погодите-ка…
Луве щелкнул мышкой и развернул монитор к Кевину. На экране была интернет-страница какого-то технического университета.
Вудил, Нигерия, прочитал Кевин и быстро просмотрел фотографии преподавателей. В нижнем левом углу была фотография того же человека, что и на снимке в паспорте.
Значит, отец Мерси преподавал в университете.
Этим все сказано.
Глаза у Луве заблестели, он откашлялся.
Человек, которому неуютно проявлять чувства, подумал Кевин. В то же время психотерапевт выглядел едва ли не хрупким; может быть, работа с подвергшимися насилию девочками наложила на него свой отпечаток? Психологи часто отзеркаливают эмоции, жестами и выражением лица возвращают пациентам их же чувства, чтобы те ощущали себя в большей безопасности и легче открывались. Такая техника применяется и на допросах. Кевин спросил себя, не перенимал ли он реакции людей, которых допрашивал.
Стыда, какой бывает во взгляде насильника или жертвы.
Часто в обоих случаях стыд выглядит одинаково, подумал Кевин.
– Сейчас самое главное – найти Нову и Мерси… – Луве понизил голос. – Уверенности у меня нет, но мне кажется, что они могли вернуться к единственной известной им жизни. К проституции и наркомании. И мне кажется, все кончится катастрофой. Они носят в себе… Ненависть, желание отомстить. Где-то внутри у них клокочут чувства.
Кевину вспомнился французский фильм “Трахни меня”. Две молодые женщины пускаются в одиссею: секс, наркотики, насилие. И устраивают настоящую бойню, истребляя мужчин.