Из жизни кукол
Шрифт:
…Здравствуйте. Сейчас восемь утра, в эфире “Эхо”…
Сумка с ноутбуком, извлеченная из забытой коробки, лежала, для безопасности завернутая в кофту, в багажнике мотороллера, и Кевин ехал осторожно. Ноутбуку уже немало лет, и он, вероятно, остро чувствует вибрацию. Но это был хороший компьютер, он наверняка стоил пятизначную сумму, когда появился в продаже. Лампу и книги Кевин отправил в мусор.
…Не исключено, что в Евле произошла кража со взломом. Пострадавший, пятнадцатилетний
…Полиция допросила возможного свидетеля, молодого мужчину около двадцати лет. Полицейские пока воздерживаются от комментариев о ходе следствия, и в настоящее время неясно, откуда у мальчика такие раны…
Когда Кевин проезжал мимо Эссингеторгет, радиопередачу прервал входящий звонок, и Кевин подключил гарнитуру. Звонил Лассе. Начальство.
– Съезди-ка в Скутшер. Возможно, мы можем отследить тех двух девочек.
“Скутшер? – подумал Кевин. – Это же рядом с Евле”.
Первым делом она залогинилась на Фейсбуке
Промышленная зона Вестберги
Полдень, а за окном темнота.
В это время года кожа у людей, живущих на севере, становится прозрачной.
У многих шведов кожа такая светлая, что видно, как под ней течет кровь. В свете складского фонаря лицо Новы казалось голубоватым.
Они объявлены в розыск. В каком-то смысле это ощущалось как освобождение. Теперь у них есть повод удрать куда подальше.
– После суда было расследование, и меня хотели отправить в специнтернат, но мне удалось сбежать. – Нова закурила. – Несколько месяцев я жила у одного парня, приятеля Налле, этот парень знал одного режиссера. На девчонку похож, симпатичный и незлой. Я уже почти все прожила, что скопила, и стала соглашаться на всякие извращенства. Хотя это ты и так знаешь… Ты и сама такое делала.
– Юсси убил твой брат, а не ты.
– Но в том, что он умер, виновата я.
Чтобы удрать подальше, нужны деньги, и немного они уже скопили. Белую “вольво” надо перекрасить, перебить номера и продать.
За машину они выручат десять кусков. С деньгами, что им удалось выдоить из банкомата, будет почти двадцать семь тысяч. Когда они закончат работать в студии Цветочка, у них будет еще пятнадцать тысяч. Поспать им удалось всего двадцать минут, потом их разбудили и снова отправили на съемки. Вечером – съемки в подвале и, может быть, несколько часов перед веб-камерами.
Как же паршиво работать в кабинке. Они уже обсудили это с другими девушками, и те сказали, что там просто сидишь и ждешь, большинство заглянет – и бежать. Заплатят какие-то гроши за превью, а потом трусят и разлогиниваются. Для секса перед веб-камерой предназначена всего одна кабинка, и только для здешних ветеранок. Мало кто из парней умеет трахаться перед камерой, но у Цветочка в запасе есть пара умельцев. Мужчины почему-то больше любят смотреть, как трахаются, чем на девушку, которая сидит себе одна. Наверное, им нравится рассматривать
Нова протянула Мерси сигарету.
Во рту все еще было солено и тухло, и дым очищал.
– Над тобой издевались? – спросила Мерси.
Она отлично видела, что с Новой обращаются, как с грязью, но самой ей было легче: ее побаивались. У некоторых парней с ней еле вставало. Иногда они сливались, иногда злились и начинали вести себя жестко, но по части жесткости Мерси их пересиливала и чаще всего выходила победительницей.
– Не обязательно просто плакать и соглашаться на боль, – сказала Мерси.
– Это мой стиль актерской игры. Им нравится, и я получаю новые роли.
Нова улыбнулась. Мерси не поняла, говорит она правду или врет. Иногда Нова сама верила в то, что вбивала себе в голову. Нова придумывала себе правду.
– Поработаем здесь пару недель и свалим, – сказала Мерси, и Нова кивнула.
– Свалим в Лос-Анджелес.
Нова потушила сигарету и вызывающе посмотрела на Мерси, потому что знала, что Мерси с большей охотой отправилась бы в Нью-Йорк. Лос-Анджелес представлялся ей некрасивым и скучным – какое-то длинное шоссе, и больше ничего.
– В Лос-Анджелесе все абсолютно крейзи, – продолжала Нова. – Красивые, как не знаю кто, вроде хиппи, расслабляются-загорают, катаются на одноколесных велосипедах и наряжаются обезьянами и плейбоевскими кроликами.
– Ладно, поедем в Лос-Анджелес. Нарядимся обезьянами.
Нова даже не заметила, что Мерси язвит. Мерси не хотела язвить, но так получилось.
– Я поступлю учиться, – сказала Мерси. Ей хотелось заболтать черноту внутри себя, и она стала представлять себе дом. С балкона открывается красивый вид. Она сидит на балконе и читает, а Нова загорает рядом. Кожа у нее больше не голубоватая, а свежая и здоровая.
– Я попробую свои силы в Голливуде, – прибавила Нова.
Иногда ее наивность просто бесит. Мерси осведомилась, что она разумеет под пробой сил.
Нова перестала улыбаться.
– Ну что? – спросила Мерси. – Что-то не так?
– Он жив, да? Тот парень из Евле.
– Цветочек сказал, что да.
Мерси отвернулась. По ту сторону ограды по дороге шел парень с собакой. Похоже, пьяный. Пьяный в стельку. Воздух вдруг приобрел хрустальную ясность и колюче запах металлом.
Так пахнет чернота, подумала Мерси.
Теперь помощь нужна мне.
– Чего ты боишься больше всего? – спросила Мерси.
– Не знаю… А ты?
– Что я знаю: я могу подойти вон к тому парню… – Она показала на парня с собакой. – И убить его на месте. Хотя он намного крупнее меня. Поэтому я собью его с ног и буду топтать ему голову, пока она не треснет. А собаку можно просто заколоть ножом.
Нова ничего не ответила.
– Ну что, пошли? – сказала она после недолгого молчания, но Мерси помотала головой.
– Нет, я хочу понять, объяснить… Я боюсь, что случится что-нибудь еще страшнее. Как будто я это просто знаю, но знаю нутром.