Изабелла Баварская
Шрифт:
— Да, государыня, если это не будет противно моему долгу перед богом и его величеством королем Карлом.
Королева слегка нахмурилась.
— Отлично, — произнесла она, — можете считать, что дело сделано.
Влюбленные обменялись взглядом, полным несказанного счастья.
Но тут до них донесся невообразимый шум.
— Что это? — спросила королева.
Шарлотта и Леклерк бросились к окну, выходящему во двор.
— О боже! — вскричала девушка в страхе и одновременно с удивлением.
— Да что там? — вновь
— О ваше величество! Двор полон стражников, они разоружили весь гарнизон. Сир де Жиак и сир де Гравиль пленены.
— Это, видимо, дело рук Бургундцев? — сказала королева.
— Нет, — отвечал Леклерк, — судя по белому кресту, это Арманьяки.
— О! — сказала Шарлотта, — да вот их вожак — мсье Дюпюи. А с ним два капитана. Они, должно быть, спрашивают, где апартаменты королевы: им показывают на эти окна. Они направляются сюда… вошли, поднимаются наверх.
— Прикажете их арестовать? — спросил Леклерк, наполовину вынув кинжал из ножен.
— Нет, нет, — с живостью ответила королева. — Молодой человек, спрячьтесь в этой комнате, возможно, вы мне понадобитесь, если никому не известно, что вы здесь, в противном случае — вы погибли.
Шарлотта подтолкнула Леклерка к полутемной каморке, находившейся за изголовьем ложа королевы. Королева спрыгнула с кровати, набросила на себя просторное платье из парчи, отделанное мехом, и, не имея времени подпоясаться, обхватила талию руками; ее волосы, как мы уже говорили, падали с плеч и спускались ниже пояса. В тот же миг Дюпюи, сопровождаемый двумя капитанами, вошел в комнату и приподнял портьеру. Не снимая головного убора, он сказал, обращаясь к Изабелле:
— Ваше величество королева, вы — моя пленница.
Изабелла издала возглас, в котором ярость смешалась с удивлением, ноги у нее подкосились, и она без сил села на кровать. Затем, взглянув на того, кто осмелился адресовать ей столь непочтительные слова, она произнесла с язвительной усмешкой:
— Да вы с ума сошли, Дюпюи.
— К несчастью, рассудок потерял его величество наш король, — отвечал Дюпюи, — иначе, сударыня, я бы уже давно сказал вам то, что вы только сейчас услышали.
— Я могу быть пленницей, но я пока еще королева, да и не будь я королевой, я женщина, так снимите же шляпу, мессир, ведь сняли бы вы ее, разговаривая с вашим повелителем — коннетаблем, ибо это, конечно, он послал вас сюда.
— Вы не ошиблись, я явился по его приказу, — отвечал Дюпюи, медленно, как это делают по принуждению, стаскивая с головы свой головной убор.
— Пусть так, — продолжала королева, — однако с минуты на минуту должен явиться король, и мы посмотрим, кто тут хозяин — он или коннетабль.
— Король не приедет.
— А я говорю, что вот-вот приедет.
— На полпути он повстречал шевалье де Бурдона.
Королева вздрогнула, Дюпюи заметил и улыбнулся.
— Так что ж? — сказала королева.
— Так вот. Эта встреча изменила его планы, а также, вероятно, и намерения шевалье: он намеревался вернуться в Париж один, а сейчас его сопровождает целый эскорт; он рассчитывал остановиться во дворце Сен-Поль, а его препровождают в Шатле.
— Шевалье в тюрьму! Но за что?
Дюпюи улыбнулся.
— Вы должны это знать лучше, чем мы, ваше величество.
— Но его жизнь в безопасности, надеюсь?
— Шатле рядом с Гревской площадью, — сказал, усмехаясь, Дюпюи.
— Вы не осмелитесь его убить.
— Ваше величество королева, — произнес Дюпюи, высокомерно глядя на королеву немигающим взглядом, — вспомните о монсеньере герцоге Орлеанском: он был первым в королевстве после его величества короля; у него было четверо слуг, освещавших ему дорогу, два оруженосца, несших копье, и два пажа, несших шпагу, когда он шел в свой последний вечер по улице Барбетт, возвращаясь с ужина, который давали вы… Между столь высокой особой и жалким шевалье огромная разница. Раз оба совершили одно и то же преступление, почему же им не понести одно и то же наказание?
Королева вскочила, ее лицо пылало от гнева, казалось, кровь брызнет из жил; она протянула руку к дверям, сделала один шаг и хриплым голосом произнесла лишь одно слово: «Вон!»
Обескураженный Дюпюи отступил на шаг.
— Хорошо, государыня, — сказал он, — но прежде чем выйти, я должен добавить еще кое-что к сказанному: воля короля и монсеньера коннетабля повелевает вам без промедления отправиться в Тур.
— В вашем обществе, разумеется?
— Да, ваше величество.
— Так это вас выбрали мне в тюремщики? Завидная должность и очень вам к лицу.
— Человек, который задвинет задвижку за королевой Франции, — немалое лицо в государстве.
— Вы полагаете, — проговорила Изабелла, — что палач, который отрубит мне голову, заслуживает дворянства?
Она отвернулась, всем своим видом показывая, что сказала достаточно и дальше говорить не желает.
Дюпюи скрипнул зубами.
— Когда вы будете готовы, государыня?
— Я дам вам знать.
— Я уже сказал, что вашему величеству следует поторопиться.
— А я вам сказала, что я королева и хочу, чтобы вы вышли.
Дюпюи чуть слышно пробормотал какие-то слова: все в государстве знали, какое влияние имела Изабелла на старого монарха, и он вздрогнул, представив себе, что будет, если она, оказавшись вблизи от короля, вновь заберет над ним власть, лишь на миг выскользнувшую из ее рук. Поэтому Дюпюи поклонился с почтительностью, которую он не выказывал до сих пор, и, повинуясь приказу королевы, вышел.
Едва портьера опустилась за ним и двумя сопровождавшими его людьми, как королева рухнула в кресло, а Перине Леклерк выскочил из своего укрытия; Шарлотта рыдала.