Избави нас от зла
Шрифт:
— Зачем, — воскликнул мальчик, повернувшись к Лайтборну, — это же леди Годолфин, не так ли?
Лайтборн и Миледи разразились взрывом смеха.
— Как вы думаете, — спросил Лайтборн, — подойдет вам эта сука?
— Я… — заговорил Роберт, но у него перехватило горло, и он замолчал.
Он снова уставился на нее, зная, что она ему подойдет, зная, что он хочет обладать ею прямо здесь, на полу. Роберт сжал кулаки. Ощущение легкости снова наполняло его желудок.
— Она не… — пробормотал он едва слышно. — Я не могу…
У него пропал голос, и он только отрицательно
Миледи взглянула на Лайтборна. Тот кивнул и снова приказал женщине смотреть ему в глаза. Она подчинилась, но издала под его взглядом истошный вопль. Потом крик замер на ее губах, и она стала очень медленно облизывать их, корчась всем телом, подергивая конечностями.
— Смотрите, — воскликнула Миледи, — ее взгляд сияет распутством! В ней просыпается развратная шлюха!
Она радостно захлопала в ладоши и повернулась к Лайтборну, чтобы поцеловать его и заключить в объятия. Роберт стал наблюдать за ними, но вдруг почувствовал объятие обнаженных рук. Он обернулся. Мягкие влажные губы встретились с его губами, ноги женщины сомкнулись вокруг его бедер, и она стала тереться о него.
— Туда, — услышал он шепот.
Лайтборн уже вел Роберта к софе. Казалось, ему придал сил еще более усилившийся ток невесомого эфира в крови. Он опустил свою ношу на подушки и слился с ней, своей первой шлюхой, лежавшей с раскинутыми для объятий руками. На секунду он отстранился от ее поцелуев и поднял голову, чтобы оглядеться. Из темноты за ним наблюдали Лайтборн и Миледи, две призрачные фигуры, чье присутствие выдавали только глаза, которые поблескивали, подобно драгоценностям, невообразимо яркими вспышками. Потом они пропали, и Роберт снова опустил взгляд. Едва он прикоснулся к плоти женщины, ощущение легкости в крови стало бурным потоком, затопившим весь мир.
Вина, едва он осознал ее, заставила Роберта вскочить на ноги. Женщина шелохнулась и сонно потянулась к нему. Он бросил на нее взгляд сверху вниз. От женщины исходил тяжелый запах подслащенного благовониями пота, краска размазалась по лицу, наряд проститутки оставлял обнаженными руки и ноги. Внезапно снова возникло ощущение той же легкости, но он заставил себя стряхнуть ее пальцы со своих бедер. Роберт поспешно завернулся в плащ и вышел из комнаты, даже не обернувшись.
Он нашел Миледи сидевшей у камина в своей опочивальне. Она не отрывала взгляда от спокойных языков пламени, возле ее ног стояли бутылка красного вина и бокал. Казалось, она окунулась в какое-то самозабвение и, только когда на нее упала тень Роберта, шелохнулась и подняла глаза.
— Не волшебство ли это? — прошептала она. — О, Ловелас, Ловелас, ведь я все это чувствовала.
— Чувствовали что? — холодно спросил Роберт.
Миледи снова улыбнулась и опустила веки.
— Как вы можете спрашивать?
Она потянула его к себе, и Роберт, вопреки собственной воле, опустил голову ей на колени.
— Так давно, — тихо заговорила она, — с той самой поры… О, много-много лет я не знала таких удовольствий распутства, которые нынче испытала с Лайтборном. И все это вы, Ловелас, ваша забава, которая… — ну, то, какой она была — обострила и мои чувства.
— Как такое возможно? — спросил Роберт.
Миледи едва заметно пожала плечами.
— Я уже говорила вам, что какая-то странная передача чувств позволяет мне разделять ваши эмоции и все ваши удовольствия.
— И я, похоже, умею разделять некоторые из ваших удовольствий.
Наступило непродолжительное молчание. Миледи наклонилась и подняла бокал, стоявший у ее ног. Она сделала глоток, и Роберт ощутил почти незаметную пустоту в желудке, которая накануне вечером стала предвестием убийства мясника.
Он уставился на бутылку.
— Это кровь? — спросил Роберт.
Миледи подтвердила его догадку кивком головы.
— Она смешана с кларетом. Самым лучшим. «Оу-Брион».
Роберт смотрел на переливы пламени, не поднимая головы с ее колен.
— Буду ли я, — спросил он ласково, — став таким же существом, как вы, всегда испытывать удовольствие, подобное тому, с которым познакомился этой ночью?
— Несомненно, — ответила Миледи, поглаживая его волосы. — В действительности оно наверняка будет еще больше, потому что нет ничего такого, что могло бы сравниться с настоящим вкусом крови.
Она сделала паузу, затем шепнула, наклонившись к его уху:
— Это для вас ужасно?
— Да, — сказал Роберт, — так же ужасно, как было прошлой ночью, но это и привело меня в восторг.
— Вы бы хотели испытать ощущение такого восторга вновь?
— Да, — немного помедлив, ответил Роберт.
— И как вы поступите?
— Буду ждать.
— Как долго?
— Пока не буду готов возвратиться в Вудтон и найти спасение для Эмили, — сказал он, подняв взгляд на Миледи. — Потому что я намерен стать вампиром не ради удовольствий, которые это превращение может дать, а ради одной только власти.
— Конечно.
— И это правда.
Миледи улыбнулась.
— И все же вы не разыгрывали из себя пуританина на софе прошлой ночью.
Роберт отрицательно мотнул головой.
— Нет греха в наслаждении удовольствиями, которые дарует нам Бог, но только ради достижения после этого большего… и беря у других только то, что они готовы отдать сами.
Миледи нахмурилась.
— Что вы имеете в виду? — спросила она резким голосом.
— Плохо то, что мы сделали с леди Годолфин.
Ее золотистые глаза озадаченно округлились.
— Почему?
— Почему, Миледи? Почему? Это было изнасилование.
— Она пошла на это вполне добровольно.