Избавитель
Шрифт:
Из руин форта высыпала стайка мелких бесенят, окружили его. Один из бесенят вложил в его руку записку, и они исчезли.
«Приходите в субботу на премьеру…» — прочитал Астролог, близоруко щурясь.
— О, да, конечно, в субботу… в субботу все уже кончится… Боже, как я устал… день уходит, пора бы и заснуть где-нибудь…
— Учитель…
— Что это?.. боюсь, я сошел в страну теней, или мне мерещится… — Он махнул рукой, пытаясь прогнать видение, но оно приблизилось, приобретя черты лица девочки 13 лет. — Да нет, не исчезает и как будто во мне дышит… и вся в слезах… Боже мой, Вика, это ты?.. — спросил он, шаг за шагом отступая к лестнице.
— Учитель, куда же вы… — девочка шагнула за ним.
— Учитель, звучит так уныло… но я никогда не был учителем… и боюсь
— Учитель, мне нужна ваша помощь…
— Вряд ли я смогу тебе помочь… я устал, просто валюсь с ног, всю ночь не спал… а день провел в ожидании в этой проклятой Башне, точно муха в паутине… — Астролог смял записку, слегка оживился. — Ты знаешь, я вычислил час, когда это случится… конец грезы, именуемой жизнью… у меня не осталось сомнений в этом… Боже, что я говорю, тебе это вовсе не следует слышать… я пьян и блуждаю, мои мысли блуждают… а это еще что такое?.. — Вдоль парапета, как будто ступая по пустоте, прошли солдаты, пешие, потом конные, густым и длинным строем. Шумно хлопая крыльями, на перилах лестницы расселись вороны. — А вот и зрители… — Астролог бросил в них смятый бумажный комок. Вороны оставили его без внимания. — Ну, конечно, не манна небесная… а ты что слоняешься по улицам, точно бездомная?.. кто ты?
— Я от Кальмана…
— Ну и что?..
— Это касается Скитальца… он в опасности… и не он один…
— Но я не знаю никакого Скитальца… и мы все в опасности и нас надо спасать, правда, всякое спасение — это лишь иллюзия… нечто несуществующее… или существующее как ничто, из чего было сотворено все, вся эта видимость, в которой мы пытаемся выжить… где ты?.. я опять потерял тебя из виду…
32
Неожиданно зазвонил телефон.
Заспанный, бледный Моисей привстал, вскользь глянул в окно.
Странные белые дымы все еще витали над домом напротив. В белом и голубом качались деревья. Он тронул рукой ржавые прутья решетки. Пальцы слегка подрагивали…
Снова зазвонил телефон. Он подошел к двери, прислушался.
Оглядываясь на дверь, охранник что-то говорил в трубку, вдруг отстранился, словно она ожгла его.
— Он еще спит… ну, да, конечно… нет-нет, я не забыл… — Лицо охранника то жалко морщилось улыбкой, то обмирало все. Прижав трубку к щеке и прикрыв ладонью рот и низ бородавчатого лица, он сощурил водянистые, круглые навыкате глаза, беловатым языком облизнул губы. — Да-да, конечно… — Глаза его медленно тускнели. — Хорошо, я понял… она придет… я все понял… понял… — еще раз сипло выговорил он и повесил трубку.
Моисей сел на кушетку, сжал лицо ладонями.
Что-то звякнуло, покатилось, звонко рассыпался детский смех. Он обернулся. Дверь была открыта.
— Ау-гу… — У окна стоял малыш. — Гуа-гу… — Покачиваясь на кривых, пухлых ножках малыш подошел к нему, улыбнулся своими младенческими глазками.
— Вот ты где, а я тебя обыскалась… — Незнакомка протиснулась в дверь и подхватила малыша на руки. — Собственно говоря, я за вами…
Моисей шел за незнакомкой вдоль набережной. Внизу плескалась вода. Было сумрачно и зябко. Редкие прохожие ежились, кутались в плащи. Падал дождь мелкий и холодный. Незнакомка шла чуть впереди, охранник позади. У одного из домов на Болотной улице она велела ему остановиться. На крыше дома поскрипывал флюгер, на окнах ставни.
— Входите… — Незнакомка открыла дверь.
Моисей вошел в небольшую комнатку с одним окном. Дверь за ним захлопнулась. Лязгнул замок…
Вечером к Моисею пришла рыжеволосая дева в черном. Она принесла ему еду: хлеб, виноград и рыбу.
После посещений рыжеволосой девы в черном Моисей сразу же заснул…
Снились сумерки, тот странный час, который он больше всего любил, когда можно было наблюдать вещи в момент их рождения почти ни из чего, из смутного намека. Оглядываясь, он шел по улице в сторону парка. Вот и фонтан с позеленевшей фигурой божка, карусель с разноцветными, быстрокрылыми лошадками. Как вихри, они проносились мимо…
Карусель вдруг замедлила ход, остановилась. Прелестная, очаровательная фигурка в длинном, спадающем складками платье с небольшим декольте, взмахнув крыльями рукавов, опустилась рядом с ним.
— Ну, что ты стоишь, как вкопанный, пошли… — На ее открытом, приветливом личике заиграла улыбка. — Ах… — Лиза тихо вскрикнула. Он наступил на ее тень. Он знал, что она только плод воображения. Каждый раз он рисовал ее по-разному. — Какой ты неловкий… иди за мной… — Она подтолкнула его вперед мимо спящего охранника к винтовой лестнице. Несколько крутых ступенек и дверь захлопнулась за его спиной. Он был один в маленькой комнатке с выходом на крышу. Швейная машинка, комод, фотографии в металлических сдвижных рамках, створчатое зеркало. К своему удивлению он увидел в зеркале уже знакомое ему лицо рыжеволосой девы в черном. Она переодевалась. Накинув на себя довольно поношенный и просторный персидский халат и, как будто не замечая его, она разговаривала сама с собой.
— Уловить минуту и все… я должна была притвориться, что ничего не заметила и не поняла и игра продолжилась бы… увы… — Она грустно улыбнулась своему отражению, представила себя молодой и цветущей. — Все бледнело передо мной, даже цветы, с луной соперничала и вот, результат налицо… и всему причиной моя нерешительность… так хочется броситься в эту непроглядную глубину и там соединиться с ним, в этом волшебном мире любви, ничего общего не имеющем с этим миром, там я была бы счастлива… — Она подняла руки перед собой, так, как будто она держала на руках малыша. Пухлая ручка малыша скользнула по ее щеке вслед за слезой. — Все прошло мимо… дети, любовь… Боже мой, этот сладкий плен… — Несколько театрально она вскинула руки. — Как бы мне хотелось склонить голову ему на грудь… упоение объятий, прикосновений… душа наполняется блаженством, сердце бьется, вспыхивает страсть желания… решайся, или — или… увы… уже поздно, момент упущен, да и я уже успела пережить кое-что… и все же я рада была бы его увидеть, узнать его судьбу… кто он теперь?.. священник или актер… Боже мой, как он говорил, точно ангел с небес… не могу вспоминать его без улыбки и мне грустно… может быть, он достиг чего-нибудь, может быть, даже удивил мир… или бродит, скитается, изменив внешность и имя… прочь, прочь, все это не стоит ни слов, ни слез… — Она глянула на Моисея и мимо, страдальчески нахмурила брови. Некоторое время ее отвлекал вид из окна и странное поведение здешних обитателей. — Что-то там происходит… уж не умер ли Старик?.. бедный Старик… а вот и его слуга, урод, недоносок, загляни ему в душу и жить не захочется… ну, вот, я совсем забыла о моем госте… кажется все уже готово к его приему, я приведу его еще сонного… ласки сладостны во сне… — Она отступила от окна, дальше, дальше, оглянулась. В отзвуках городского шума ей почудились едва слышные шаги. Дверь в коридор была приоткрыта. — Что со мной такое?.. шагу ступить не могу, как будто тина ноги связала и… ах… — Она наткнулась на Моисея. — Кто ты, лица твоего не вижу?.. постой, куда же ты?.. я ведь не враг тебе… ты весь дрожишь, не бойся меня, выпей вина… ты любишь теплое красное вино с водой?.. нет?.. у тебя еще не вошло это в привычку… — Натыкаясь на какие-то воспоминания о вещах и радуясь чему-то, она отпила глоток вина.