Изборник. Памятники литературы Древней Руси
Шрифт:
…
И се сказаша нам блажении ти черноризьци. Быста два мужа некаа от великых града того, друга себе, Иоанн и Сергий. Сиа приидоста во церковь богонареченную и видеста свет паче сълнца на иконе чюдней богородичиней, и в духовное братство приидоста.
И по мнозех же летех Иоанн разболевся, остави сына своего Захарию, 5 лет суща. И призва игумена Никона и раздав все имение свое нищимь, и часть сыновну дасть Сергию, 1000 гривен сребра и 100 гривен злата. Предасть же и сына своего Захарию, юна суща, на съблюдение другу своему, яко брату верну, заповедав тому, яко: «Егда возмужаеть сын мой, дайжде ему злато и сребро».
Бывшу же Захарии 15 лет, въехоте взяти злато и сребро отца своего у Сергиа. Сии же, уязвен быв от диавола и мнев приобрести богатество и хоте живот с душею погубити. Глаголеть юноши: «Отець твой все имение богови издал, у того проси злата и сребра, той ти длъжен есть, аще тя помилуеть. Аз же не повинен семь твоему отцу, ни тебе ни в единомь златнице. Се ти сътворил отець твой, своимь безумиемь! Раздав все свое в милостыню, тебе же нища и убога оставил». Сиа же слыша, юноша начя плакатися своего лишениа. Посылает же юноша с молбою к Сергию, глаголя: «Дай же ми половину, а тебе половина». Сергий же жестокыми словесы укаряше отца его и того самого. Захариа же третиа части проси, таче десятыа. Видев же себе лишена всего, глаголеть Сергию: «Прииди и клени
Господу поспешествующу и слову утверьжающу, к твоему благоумию, пречестный архимандрите всеа Руси, отче и господине мой Акиндине. Подай же ми благоприатнаа твоа слуха, да в ня възглаголю дивных и блаженных мужь житиа, деаниа и знамениа, бывших в святемь семь монастыре Печерьскомь, еже слышахо них от епископа Симона Владимерьскаго и Суздальскаго, брата твоего, черноризца бывшаго того же Печерьскаго монастыря, иже и сказа мне грешному о святемь и велицемь Антонии, бывшаго начальника руским мнихом, и о святемь Феодосии, и иже по них святых и преподобных отець житиа и подвиги, сконьчавшихся в дому пречистыа божиа матере. Да слышить твое благоразумие моего младоумиа и несъвръшена смысла. Въспросил мя еси никогда, веля ми сказати о тех черноризець съдеанная. Соведый мою грубость и неизящное нрава, иже всегда с страхом в всякой повести беседую пред тобою, — то како могу ясно изрещи сътвореннаа ими знамениа и чюдеса преславнаа! И мало нечто сказах ти от тех преславных чюдес, а множайшаа забых от страха, стыдяся твоего благочестиа, неразумно исповедах. Понудихся писаниемь известити тебе, еже о святых и блаженных отець печерьских, да и сущий по нас черноризци уведять благодать божию, бывшу в святемь сем месте и прославить отца небеснаго, показавшаго таковыа светилникы в Рустей земли, в Печерьском святемь монастыре.
Сей блаженный Григорий прииде ко отцю нашему Феодосию в Печерьскый монастырь и от него научен бысть житию чернеческому: нестяжанию, смирению, послушанию и прочим добродетелемь. Молитве же паче прилежаше и сего ради приат на бесы победу, еже и далече сущим им вопити: «О Григорий, изгониши ны молитвою своею!» Имеаше бо блаженный обычай по всяком пении запрещалныа творити молитвы.
Не теръпя же старый враг прогнаниа от него, не могый чим инемь житию его спону сътворити, и научи злыа человекы, да покрадуть его. Не бе бо иного ничто же имеа разве книг. В едину же нощь приидоша татие и стрежаху старца, да егда изыдеть на утренюю, шедше възмуть вся его. Ощутив же Григорий приход их; и всегда бо по вся нощи не спаше, но поаше и моляшеся беспрестани посреди келиа стоа. Помоли же ся и о сих, пришедших красти: «Боже! Дай же сон рабом твоим, яко утрудишася, всуе- врагу угажающе». И спаша 5 дьней и 5 нощей, дондеже блаженный, призвав братию, възбуди их, тлаголя: «Доколе отрежете всуе, и окрасти мя хотяще, уже отъйдета в домы своа». Въставшто же, и не можаху ходити: бяше бо изнемогли от глада. Блаженный же, дав им ясти, и отпусти их. Се уведав градъсквй властелин к и повеле мучити татий. Стужив же сии Григорие, яжо его ради; жредани суть. И шед, дасть книгы властелину, татие же отпусти. Прочиа же книгы продав, и раздасть убогым, рек тако: «Да не како в беду въпадуть хотящии покрасти а». Рече бе господь: «Не съкрывайте себе съкровища на земли, иде же татие подкопывають и крадуть; съкрывайте же себе сокровища на небесех, иде же ни тля тлить, ни татие крадуть. Иде же бо рече, съкровище ваше, ту и сердца ваша». Татие же ти, нокаяшася чюдеси ради бывшаго на них, и к тому не вьзвратишавя на пръваа дела своа, но пришедше в Печерьский монастырь, въдашася на работу братии.
Имеаше же сей блаженный мал оградець, иде же зелие сеаша и древа плодовита. И на се пакы приидоша татие. И егда взяша на своа бремя, хотящей отьити и не възмогоша. И стоаша два дьни неподвижими и угнетаеми бремены. И нача въпити: «Господине Григорие, пусти ны! Уже покаемся грехов своих и к тому не сътворим сицевыи вещи». Слышавше же черноризци, и пришедше яша их, и не могаста съвестиих от места того. И въпросиша их: «Когда семо приидоста?» Татие же реша: «Два дьни и две нощи стоим зде». Мниси же реша: «Мы всегда сде выходяще, не видехом вас зде». Татие же реша: «Аще быхом мы видели вас, то убо молилиса бы вам с слезами, дабы нас пустил. Се уже изнемогше, начахом въпити. Ныне же молите старьца, да пустить нас». Григорий же пришед и глагола им: «Понеже праздни пребываете всь живот свой, крадуще чюжаа труды, а сами не хотяще тружатися, ныне же стойте ту праздни прочаа лета, до кончины живота своего». Они же с слезами моляху старьца к тому не сътворити им таковаа съгрешениа. Старець же умилися о них и рече: «То аще хощете делати и от труда своего инех питати, то уже пущу вы». Татие же с клятвою реша: «Никако же преслушаемся тебе». Григорий же рече: «Благословен бог! Отселе будете работающе на святую братию, и от своего труда на потребу их приносите». И тако отпусти их. Татие ти скончаша живот свой в Печерьском монастыре, оград предръжаще. Их же, мню, исчадиа и доныне суть.
Иногда же пакы придоша трие неции, хотяще искусити сего блаженнаго. И два от них молиста старьца, ложно глаголюще: «Сии друг нашь есть, и осужен есть на смерть. Молим же тя, подщися избавить его, дай же ему чим искупитися от смерти». Григорий же възплакався жалостию, провиде бо о нем, яко приспе конець житию его, и рече: «Люте человеку сему, яко приспе день погыбели его!» Они же реша: «Ты же, отче, аще даси что, то сии не умреть». Се же глаголаху, хотяще у него взяти что, да разделять себе. Григорий же рече: «И аз дам, а сии умреть!» И въпроси их: «Коею смертию осужен есть?» Они же реша: «На древе повышен хощеть быти». Блаженный же рече им: «Добре судисте ему. Заутра бо сии повысится». И пакы сниде в погреб, иде же молитву творяше, да не како ум ему слышить земнаго что, ниже очи его видета что суетных. И оттуду износе оставшаа книги дасть им, рек: «Аще не угодно будеть, възвратите ми». Они же, вземьше книгы, начата смеатися, глаголюще: «Продавше сиа, и разделимь себе». Видевьши же древеса плодовита, и реша к себе: «Приидемь в сию нощь и объемлемь плоды его». Наставши же нощи, приидоша сие трие и запроша мниха в погребе, иде же бе моляся. Един же, его же реша на древе повесити, възлез горе и нача торъгати яблока. И яся за ветвь — оной же отломльшися, а сии два устрашивьшися отбегоша; сии же летя, ятся ризою за другую ветвь и, не имея помощи, удавися ожерелием. Григорий же бо запрен бе, и не обретеся прийти к сущей братии в церковь. Изъшедше же вон из церкви, и вси видевше человека, висяща мертва, и ужасошася. Поискавши же Григориа и обретоша его в погребе затворена. Изъшедше же оттуду, блаженный и повеле сняти мертваго, и к другом его глаголаше: «Како се убо збысться ваша мысль! Бог бо не поругаемь бываеть. Аще бысте мя не затворили, то аз пришед снял бых его с древа, и не бы сей умерл. Но понеже враг вы научил хранити суетная лжею, тем же милость свою оставили есте». Слышавше же ругатели та събытие словес его и пришедше же падоша на ногу его, просяще прощениа. Григорий же осуди их в работу Печерьскому монастырю, да к тому тружающеся, свой хлеб ядять и довольни будуть и инех нанитати от своих трудов. И тако тии скончаша живот свой, и с чады своими работающе в Печерьском монастыре рабом пресвятыа богородица и учеником святаго отца нашего Феодосиа.
Подобно же и се сказати о нем, юже претерпе блаженный страсть смертную. Некаа убо вещь монастырьскаа приключися — от падениа животнаго оскверьнену быти съсуду; и сего ради сии предодобный Григорий сниде ко Днепру по воду. В той же час приспе князь Ростислав Всеволодичь, хотя ити в Печерьский монастырь молитвы ради и благословениа, бе бо идый противу ратным половцемь с братом своим Владимером. Видевъши же отроци его старца сего, начата ругатися ему, метающе словеса срамнаа. Разумев же мних всех при смерти суща, и нача глаголати: «О чада! Егда бе требе умиление имети и многы молитвы искати от всех, тогда же вы паче злое творите, яже богови неугодна суть. Но плачитеся своеа погыбели и кайтеся своих съгрешений, да ноне отраду приимите в Страшный день. Уже бе вы и постиже суд, яко вси вы в воде умрете и с князем вашим». Князь же, страха божиа не имеа, ни на сердци себе положи сего преподобнаго словес, мнев его пустошь глаголюща., яже пророчествовавше о немь, и рече: «Мне ли поведаеши смерть от воды, умеющему бродити посреди еа!» И тогда разгневався князь, повеле связати ему руце и нозе и камень на выю его обесити, и въврещи в воду. И тако потоплен бысть. Искавше же его братиа два дьни и не обретоша. В третий же день приидоша в келию его, хотяще взяти оставшаа его, и се мертвый обретеся в келии связан, и камень на выи его, ризы же его еще бяху мокры, лице же беаше светло, сам же аки жив. И не обретеся кто принесый его, но и келии заключений сущи. Но слава о сем господу богу, творящему дивна чюдеса своих ради угодник. Братиа же изнесше тело его и положиша в печере честне, иже за многа лета пребысть цело и нетленно.
Ростислав же непщевав вины о гресе и не иде в монастырь от ярости. Не въсхоте благословенна, и удалися от него; възлюби клятву, и прииде ему. Владимерь же прииде в монастырь молитвы ради. И бывшим им у Треполя и полкома снемъшимася, и побегоша князи наши от лица противных. Владимерь же прееха реку молитв ради святых и благословениа, Ростислав же утопе [994] с всими своими вои, по словеси святаго Григориа.
«Им же бе, — рече, — судом судите, судиться вам, в ню же меру мерите, възмериться вам».
994
Ростислав же утопе… — Ростислав Всеволодович утонул в реке Стугне во время переправы через нее после битвы с половцами в 1093 г. В противоположность Киево-Печерскому патерику «Слово о полку Игореве» очень сочувственно говорит о гибели юного князя.
Яко же изволися человеколюбцу богу о своей твари: невсяка времена и лета промышляв роду человеческому и полезнаа даруа, ожидаа нашего покааниа. Наводить на ны овогда глад, овогда же рати за неустроение сущаго властелина. Сим бо приводить владыка нашь человеческое нерадение на добродетель, на память дел неподобных, ибо делающе злаа и неподобная дела предани будуть злым и немилостивым властелином грех ради наших. Но ни тии убежать суда: суд бо без милости не сътворшему милости.
Бысть убо в дни княжениа Святополча в Киеве [995] . Много насилиа людемь сътвори Святополк, домы бо силных до основаниа без вины искоренив и имениа многих отъем. И сего ради попусти господь поганым силу имети над нимь, и быша брани многы от половець, к сим же и усобица бысть в та времена и глад крепок и скудета велиа при всем в Руской земли.
Бысть же в дни тыи прииде некий человекь от Смоленъска к игумену Иоанну, хотя быти мних, его же и постриг, Прохора того имянова. Сий же убо Прохор черноризець вдастъ себе в послушание и въздержание безмерное, яко хлеба себе лишив. Събираеть убо победу и своима рукама стирав хлеб себе творяше и сим питашеся. И се приготовляше до года, и в преидущее лето то же приготовляше, яко доволну ему быти без хлеба всь живот свой. И виде господь тръпение его и великое въздержание, преложи ему горесть ону на сладость, и по печали бысть ему радость, по реченному: «Вечерь въдвориться плачь, и заутра радость». И сего ради прозван бысть Лобедник, ибо николи же хлеба вкуси, разве просфуры, ни овоща никакова же, ни питиа, но точию лобеду, яко же и выше речеся. И сии не поскорбе николи же, но всегда работаше господеви радуася; и не устрашися николи же находящиа рати, зане бысть житие его, яко единому от птиць: не стяжа бо сел, ни житница, иде же събереть благаа своа. Сии не рече, яко же богатый: «Душе! Имаши многа благаа, лежаще на многа лета, яжь и пий, веселися». Иного бо не имяше, разве точию победу, но се приготовляше токмо на приидущее лето, глаголаще же к себе: «Человече! В сию нощь душу твою истяжуть от тебе аггели, а яже приготованнаа победа кому будеть?» Сии делом исполъни слово господне реченное, еже рече: «Възрите на птица небесны, яко не сеють, ни жнуть, ни в житница събирають, но отець вашь небесный питаеть их». Сим ревнуай сий преподобный Прохор легко преходя путь, иде же бо бываше лобеда, то оттуду на свою раму, яко на крилу, в монастырь приношаше, на свою кормлю готовляше. На неоранней земли ненасеаннаа пища бываше ему.
995
…в дни княжениа Святополча в Киеве — Святополк Изяславич княжил с 1093 по 1113 г.