Избранная лирика
Шрифт:
Ни лечащих тут.
Никогда никого не расспрашивайте об этом,
Ни друга,
ни ветер,
ни самую умную ночь.
Ликуйте или страдайте одни
И не верьте поэтам,
Поэты
и сами себе-то не могут помочь.
Берите всю радость себе, не отдавайте и муку,
Это только вдвоём открывают,
Уж если любовь.
Воспоминания о любви
Не годятся в науку,
Всё не так.
Всё по-новому, снова,
Не снова, а вновь.
Нельзя объяснить —
Что это со мной или с вами.
Один среди поля,
под ливнем,
и ходит гроза.
Об этом никак невозможно чужими словами,
Слова не приходят —
Молчите глазами в глаза.
Молчите,
Чтобы ресницы задели ресницы,
Молчите,
Чтоб сердце услышало сердце другое в громах.
Любите друг друга.
Не думайте — явь это всё
или снится,
Любите друг друга,
не бойтесь,
Не ройтесь в томах.
Ни адреса нет, ни параграфа нету, ни ГОСТа,
Будет она неотступна, мучительна,
как и со мной.
Не пишется это,
Не слышится.
Дышится просто.
Так и поэзия —
Дышится жизнью самой.
Нежность
Да,
Нежность тихо-тихо так
подкрадывается,
Баюкает так мерно, как прибой.
Как будто бы
за что-то там оправдывается,
Смиряется
И жертвует собой.
Она предупредительна, как счастьице,
Улыбчива,
Как море вдалеке.
Та нежность
Как приладится — и ластится,
Лепечет имя.
Гладит по щеке.
На пепелище, сжатое любовью,
На войлочных подошвах вышла ты.
К ней,
как сиделка,
села к изголовью
И подала осенние цветы.
О нежность,
ты —
прилежность принадлежности,
Ты вырасти из милости могла,
Из чувства долга
или так — из вежливости.
Ты думала — природу обвела!
Из жалобности выросла,
Из жалости.
Ты можешь обмануть и заманить.
Но всё ж тебе, хотя бы в самой
малости,
Пожара
Никогда не заменить.
Я думаю порой о неизбежности.
Огонь под пеплом.
Да, огонь в крови.
А трудно будет этой жалкой нежности.
Когда любовь
Потребует любви.
В поисках нежного человека
Товарищи, сюда —
От снежных гор Памира,
Где льдистая гряда
Века переломила.
Покиньте высоту,
Скорей ко мне на помощь,
Скорей покиньте ту
Заоблачную полночь.
Спускайтесь с дальних гор,
Куда слетают реки.
Вы отложите спор
О «снежном» человеке.
Потерян след иной,
Иду землёю зимней,
Запутал белизной
То снегопад, то иней.
Ни знаков и ни вех.
Ищу в дали безбрежной -
Потерян человек
Заснеженный
И нежный,
Не то, что «снежный» ваш —
Виденье иль сказка,
Не призрачный мираж.
Живая.
Сероглазка.
Мой нежный человек,
Смеющийся от снега!
Её бровей разбег
Остановил с разбега.
Пока искал слова,
Она дышала рядом.
Но вдруг
Её
Зима
Укрыла снегопадом.
Вот где-то здесь она —
Протягиваю руки.
Какая-то вина
Томит меня в разлуке.
Вот только что была.
Но нету, нету.
Нету!..
Бросайте все дела,
На поиски
По следу!
Вот состраданья след —
Не этот след нам нужен.
Вот жалость шла.
Но нет,
Подделку обнаружим.
Нас не собьёт с пути
Похожесть или смежность,
Нет, надо нам найти
Обиженную нежность.
Она теперь в беде,
Нуждается в защите.
Не где-нибудь нигде,
В себе её ищите.
Ищу я...
Тает снег.
Весною тянет прежней,
Потеря человек
Заснеженный
И нежный.
1960
Утро
Приходит день.
Необычайна осень.
И кажется, что снова будет лето —
переплетенье музыки и света,
дней и ночей,
заката и рассвета,
ветров и трав.
И переплеск морей.
Твой день сегодня.
Выходи скорей
навстречу
ожиданья новых вёсен.
Семнадцать зим и лет сплошной весны.
И ты — побег.
Зовут ещё девчонкой.
Твой белый лоб прикрыт прозрачной чёлкой,
зрачкам глаза славянские тесны,
И губ твоих нетронутая завязь,
и плеск
ещё не разведённых рук.
Ты стон времён.
Ты мировая зависть.
Ты будущее радостей и мук.
Ну что уж там, казалось бы,
семнадцать!
Но даже дням положено сменяться.
Меня сквозь жизнь, как пламя пронесло,
вело сквозь бури жёлтого огня.
Я пулей был в войне
и песней в мире.
Немыслимо ты для меня —
число
с семнадцатью нулями.
Для меня,
узнавшего,
что дважды два - четыре.
Ты ещё только человечек мелом
из чёрточек и точек на доске.