Избранная
Шрифт:
— По крайней мере, ты не боишься уколов, — замечает он. — Я впрысну тебе маячок, который активируется, только если тебя сочтут пропавшей. Обычная предосторожность.
— И часто люди пропадают? — хмурюсь я.
— Нечасто, — ухмыляется Эрик. — Это новая разработка, любезность Эрудиции. В течение дня мы обработали всех лихачей, и, полагаю, остальные фракции очень скоро последуют нашему примеру.
У меня сводит живот. Я не могу позволить ему что-либо впрыскивать, особенно нечто, разработанное эрудитами… возможно, даже
— Хорошо, — с трудом говорю я.
Эрик направляется ко мне с иглой и шприцем в руке. Я убираю волосы с шеи и наклоняю голову набок. Я смотрю в сторону, пока Эрик протирает мою шею антисептической салфеткой и вводит иглу под кожу. По шее разливается боль, резкая, но мимолетная. Он убирает иглу в ящик и налепляет на место укола пластырь.
— Банкет через два часа, — сообщает он. — На нем будет объявлен твой ранг среди других неофитов, в том числе прирожденных лихачей. Желаю удачи.
Небольшая толпа высыпает из комнаты, но Тобиас задерживается. Он останавливается у двери и манит меня за собой, и я повинуюсь. Стеклянный зал над Ямой кишит лихачами, некоторые ходят по канатам у нас над головами, другие болтают и смеются, сбившись в кучки. Он улыбается мне. Похоже, он ничего не видел.
— Говорят, тебе встретилось всего семь препятствий, — замечает он. — Практически неслыханно.
— Ты… ты не наблюдал за симуляцией?
— Только на экранах. Лидеры Лихости — единственные, кто видит все, — отвечает он. — Похоже, они поражены.
— Ну, семь страхов не так поразительны, как четыре, — возражаю я, — хотя тоже неплохо.
— Я удивлюсь, если ты не получишь первый ранг, — заверяет он.
Мы входим в стеклянный зал. Толпа еще здесь, но поредела после того, как последний неофит — я — закончил испытание.
Люди замечают меня через несколько секунд. Я держусь рядом с Тобиасом, пока на меня показывают пальцами, но не могу идти достаточно быстро, чтобы избежать одобрительных возгласов, хлопков по плечу, поздравлений. Глядя на людей вокруг, я понимаю, какими странными они показались бы моему отцу и брату и какими нормальными кажутся мне, несмотря на множество металлических колечек в лицах и татуировок на плечах, шеях и торсах. Я улыбаюсь им в ответ.
Мы спускаемся по лестнице в Яму.
— У меня есть вопрос. — Я прикусываю губу. — Что тебе рассказали о моем пейзаже страха?
— Вообще-то ничего. А в чем дело?
— Да так, ерунда. — Я ногой отбрасываю камешек с тропинки.
— Ты собираешься вернуться в спальню? — спрашивает он. — Потому что если тебе нужен мир и покой, ты можешь остаться со мной до банкета.
У меня сводит живот.
— Что случилось? — спрашивает он.
Я не хочу возвращаться в спальню и не хочу бояться его.
— Идем, — соглашаюсь я.
Он закрывает за нами дверь
— Хочешь воды?
— Нет, спасибо. — Я держу руки перед собой.
— С тобой все в порядке? — Он касается моей щеки, кладет на нее ладонь, перебирает мои волосы длинными пальцами.
Он улыбается и целует меня, придерживая за голову. Жар медленно разливается по мне. И страх, зудящий в груди, как сигнал тревоги.
Не отпуская мои губы, он снимает с меня куртку. Я вздрагиваю, когда она падает, и отталкиваю его, мои глаза горят. Не знаю, почему я так себя чувствую. Я не чувствовала ничего подобного, когда он целовал меня в поезде. Я прижимаю ладони к лицу, закрывая глаза.
— Что? Что не так?
Я качаю головой.
— Не говори мне, будто ничего не случилось.
Его голос холоден. Он хватает меня за руку.
— Слушай. Посмотри на меня.
Я отнимаю ладони от лица и поднимаю взгляд. Его обиженные глаза и яростно стиснутые зубы поражают меня.
— Иногда я задумываюсь, — как можно спокойнее произношу я, — какой тебе в этом прок. В этом… что бы это ни было.
— Какой мне в этом прок, — повторяет он и отступает, качая головой. — Ты идиотка, Трис.
— Я не идиотка. И потому прекрасно вижу, насколько странно, что из всех девчонок на свете ты выбрал меня. Как будто тебе нужно только… гм, ну ты знаешь… это…
— Что именно? Секс? — Он сердито смотрит на меня. — Знаешь, если бы мне было нужно только это, ты не была бы первой в моем списке.
У меня такое чувство, будто он ударил меня под дых. Конечно, я не первая в его списке… не первая, не самая красивая, не желанная. Я прижимаю ладони к животу и отворачиваюсь, борясь со слезами. Я не из тех, кто плачет. И не из тех, кто кричит. Я несколько раз моргаю, опускаю руки и смотрю на него.
— Я ухожу, — тихо говорю я. И поворачиваюсь к двери.
— Нет, Трис.
Он хватает меня за запястье и заставляет вернуться. Я со всей силы отпихиваю его, но он хватает мое второе запястье, удерживая скрещенные руки между нами.
— Извини, что сказал это. Я имел в виду, что ты не такая. И я понял это, когда встретил тебя.
— Ты был препятствием в моем пейзаже страха. — Моя нижняя губа дрожит. — Ты в курсе?
— Что? — Он отпускает мои запястья и снова кажется уязвленным. — Ты боишься меня?
— Не тебя. — Я прикусываю губу, чтобы она перестала дрожать. — Быть с тобой… с кем угодно. У меня никогда раньше не было отношений, и… ты старше, и я не знаю, на что ты рассчитываешь, и…
— Трис, — сухо говорит он, — не знаю, во власти какого заблуждения ты находишься, но все это ново и для меня.
— Заблуждения? — повторяю я. — Хочешь сказать, что никогда…
Я поднимаю брови.
— О! О! Я просто думала… — что все в таком же восторге от него, как и я. — Гм. Ну, сам знаешь.