Избранница волка

Лис Алеся

– Давай мы сейчас сделаем так, – говорю, видя, что Вета продолжает дрожать, даже укутанная в теплые одеяла. – Я разожгу камин, он быстро нагреет и дом, и воду в трубах. Можно будет искупаться и согреться. За домом смотрят, и дрова должны быть. А вот еду не обещаю, – удрученно развожу руками.

– Спасибо, – тихо произносит девушка, одаривая меня благодарным взглядом. – А на счет обеда не беспокойтесь, я не голодна.

– Это тебе сейчас так кажется. Из-за пережитого стресса... Но увидишь, через полчаса природа возьмет свое. Я так и сейчас не прочь был бы кое-чем полакомиться, – пристально смотрю на нее, думая вовсе

не о пище, вернее, не о той, которую мы обговаривали.

Цветана правильно понимает мой взгляд и густо краснеет, а от этого кажется еще милее и красивее. Я уже давно не видел, чтобы девушка так искренне стеснялась, не жеманничала и не старалась привлечь мое внимание. И эта непосредственность как раз таки меня притягивает больше всего.

Разжечь камин дело нескольких минут, и спустя полчаса в доме становится тепло. Вода в трубах тоже быстро нагревается. Пока Цветана плещется в ванной наверху, я быстро ополаскиваюсь в той, что возле кухни и принимаюсь обследовать кладовку.

К моему глубокому удовлетворению кое-какие продукты все же нахожу. Никак, старик Олли постарался и накинул стазис на разложенную на полках снедь, надеясь, что я все-таки найду время посетить родные места.

Спальня находиться на втором этаже, и я сразу же слышу легкие тихие шаги на скрипучей деревянной лестнице, а затем вижу в дверях гостиной и саму девушку, кутающуюся в огромный махровый халат.

– Как видишь, обед у нас все-таки будет, – обвожу рукой накрытый низенький стол, на котором покоится огромное блюдо с нарезанными кусочками ветчины и сыра и кофейник с горячим какао. – За едой и разговор легче идет, не так ли?

Вета рассеяно кивает, опускается на пушистую белую шкуру, разложенную на полу возле камина, и с видимым наслаждением протягивает озябшие руки к огню.

А у меня фейерверком в голове взрываются воспоминания.

Пробуждение этим утром я запомню на всю оставшуюся жизнь. Нет, сначала у меня и в мыслях не было, что девушка сбежала. Наивно решив, что преодолеть сильнейшее заклинание, наложенное на двери и окна, Цветана не могла, я попросту подумал, что моя избранная удалилась в ванную. Но, когда она не появилась в комнате через полчаса, почувствовал неладное.

Я осмотрел все апартаменты до самого неприметного уголка, вызвал стражу, чтобы прочесать сад, и, конечно же, заметил следы остаточной магии непонятной природы. Точно такие же, которые коконом обволакивали саму девушку, начиная с той памятной ночи, когда ее нашел в саду Рикет. Но даже тогда я не допускал, что Вета сама улизнула.

Все мои мысли занимало лишь то, что этот наивный и чистый ребенок сейчас в руках неизвестных мне бандитов. Представляя, как она напугана и, возможно, ранена, у меня самого сжималось сердце. Хотелось уничтожить всех, кто посмел протянуть лапы до моей избранной, начиная от исполнителей и заканчивая заказчиком, кем бы он ни был.

Но, отслеживая шаг за шагом перемещения маленькой чертовки, и сопоставив факты с полузатертыми звериными следами, до меня дошло, что никто никого не похищал. Это сама Вета умудрилась использовать странную магию. Я, конечно, слышал легенды о перевертышах, но думал, что это все сказки. Так неужели моя избранница оказалась этим самым сказочным перевертышем, единственном в своем роде, уж на Эрдлихе так точно?

Не теряя времени даром, я отправил дежурных ко всем портальным салонам Бэрга, а сам двинулся по следу, который вел из городского парка до лавки ювелира. Любопытно стало, что моя находчивая девочка задумала, и как нашла себе сообщника, ибо следов оказалось два вида.

Я не успел на доли секунды, как раз разговаривал с мастером Вайсом, когда пришло сообщение от стражи. Подцепить остаточный след портала для меня было не проблемой, и, похоже, все-таки прибыл я во время.

Жмущаяся ко мне дрожащая лиса, в которой сразу угадывалась Вета, пробудила доселе неведомые мне желания. Гнев на малышку улетучился сразу, осталась лишь темная всепоглощающая ярость на ее преследователей.

И вот теперь она снова дрожит, то ли от холода, то ли от страха, тянется к огню и избегает смотреть мне в глаза.

– Что ж, спрашивай все, что тебя интересует, – протягиваю ей кусочек сыра с ветчиной и наливаю в большую керамическую кружку с толстыми стенками густое какао.

Глава 49

Цветана

Какао? Не может быть! Настоящее, густое, ароматное. Я даже замечаю три маленьких маршмеллоу, плавающих на поверхности напитка. Принимаю из рук канцлера горячую чашку и с удовольствием вдыхаю потрясающий шоколадный запах, не решаясь пока попробовать. Просто наслаждаюсь моментом предвкушения изумительного привкуса какао и растаявших воздушных сладостей в нем и предугадываю ощущение согревающей теплоты, которую подарит этот восхитительный напиток. А еще даю себе время тщательно обдумать вопросы, раз уж получила карт-бланш.

– Давайте тогда по-порядку с самого начала нашего знакомства, – помедлив, начинаю, чуть пригубив из чашки какао. – Почему вы меня забрали из родного мира?

Чувствую, ответ на этот вопрос – ключ ко всему со мной произошедшему. К тому же он очень не нравится Рейнхарду, мужчина снова хмурит брови и тоже задумывается.

– Помнишь, как ты удаляла яд из раны? – начинает он, пристально смотря мне в глаза.

– Конечно, помню. Как такое забыть? – тут же подтверждаю.

Правда у меня больше сохранились воспоминания об ужасе, который меня накрывал колючей волной, о боли, которую чувствовала, режа живого человека, о тошноте, которую испытывала, выдавливая черную насыщенную отравой, кровь. Сама операция для меня сохранилось только в виде каких-то смутных отрывков.

– Ты ведь поранилась, правда? – снова спрашивает канцлер.

Озадаченно морщу лоб, не понимая, к чему он клонит. Может, и поранилась. Только на мне тогда столько было ушибов и царапин, да еще и нога болела немилосердно, что я, видимо мало обратила внимание на еще одну.

– Может быть…

– Понимаешь, – поднимается на ноги Рейн и начинает мерить шагами комнату. – Так получилось, что в этот момент наша кровь смешалась.

Я уже заметила, что это у него такая привычка. Когда герра канцлера обуревают эмоции, с которыми он не в силах совладать, он принимается либо ходить кругами, либо взъерошивать волосы на макушке, либо и то и другое вместе. Вот и сейчас его рука уже тянется к темным прядям и в волнении принимается их растрепывать. Несмотря на ситуацию, в этот момент Рейнхард мне кажется ужасно милым и каким-то родным. Встряхиваю головой, разгоняя розовый туман умиления, и снова сосредотачиваюсь на разговоре.