Избранница волка
Шрифт:
Рейн тоже приобретает людское обличие, подходит к дереву и берет меня за загривок, снимая с ветки.
– Вета, – укоризненно смотрит мне в глаза герр канцлер. – Ты поступила очень-очень опрометчиво и будешь наказана.
И мне так становится стыдно, что уши жалобно прижимаются к голове, а лапы и хвост безвольно обвисают. Я виновата, знаю. Прости. Опускаю глаза и натыкаюсь взором на ту часть тела, которая была всегда прикрыта.
О, мамочки! Хорошо, что я сейчас не человек, а то бы сгорела со стыда. Сам же Рейн ни капельки не чувствует неловкости, только хмыкает, заметив, куда направлен мой взгляд.
А спустя минуту герр канцлер открывает портал, и шагает со мной на руках в его радужное марево.
Глава 46
Удивленно верчу головой понимая, что мы оказались совсем не там, где я рассчитывала. Легкое изумление и любопытство охватывает меня, когда перед моим взором предстают не до чертиков надоевшие стены покоев во дворце, а незнакомые бревенчатые перегородки. Нос удивленно подрагивает, улавливая запах пыли и запустения, и я громко чихаю прямо в обнаженную грудь герра канцлера.
– Вета-Вета, – продолжает меня удерживать на руках мужчина, почесывая за ушком. Я изо всех сил стараюсь сохранить ясность мысли и не впасть в розовый туман умиротворения, которое растекается сладкой волной по телу. – Может, уже станешь обратно человеком? Так будет гораздо удобнее разговаривать, как считаешь? – посмеивается Рейн, пристально заглядывая мне в глаза.
А я как подумаю, что сейчас буду щеголять перед ним, в чем мать родила, так в жар и кидает. Среди нас достаточно и одного нудиста.
Словно прочитав мои мысли, канцлер тихо фыркает себе под нос, усаживает меня на широкую, устланную ярким стеганым одеялом кровать и демонстративно отворачивается.
– Подсматривать не буду, обещаю! – заявляет он, показательно буравя взглядом противоположную стену. Хоть бы прикрылся, бесстыдник…
Торопливо превращаюсь в человека, пока этот наглец не передумал, и тут же закутываюсь в покрывало.
– Тебе тоже не мешало бы одеться, – хрипло говорю, старательно отводя взгляд. Щеки так и пылают огнем, а по телу пробегают колючие мурашки.
Мужчина поворачивается, иронично вздергивает бровь и, окинув меня нечитаемым взглядом, невозмутимо вытаскивает из-под меня простынь, которой была застелена кровать. Затем принимается медленно обворачивать ею бедра, внимательно следя за моей реакцией.
– Так лучше? – продолжает издеваться несносный канцлер, демонстрируя новообретенную набедренную повязку, и присаживается рядом на постель.
– Намного, – ворчу, продолжая пялиться в пол.
Близость обнаженного мужского тела действует на меня как-то слишком сильно. Раньше я никогда за собой подобной слабости не замечала. Что я мало мужчин видела? Пускай, не голых, пускай, в плавках... на пляже... но все же. Нужно с этим наваждением что-то делать и побыстрее, а то чувствую – мои мозги скоро превратятся в розовый клубничный кисель и совершенно перестанут соображать. А этого допустить уж никак нельзя. Мне еще защищать свои поступки придется, и лучше, когда при этом я буду использовать трезвые и взвешенные аргументы, а не мычать что-то нечленораздельное, как зомби безмозглый.
Поднимаю взор, все равно старательно избегая того участка его тела, которое теперь, к счастью, задрапировано белой тканью, и твердо смотрю ему в лицо.
– Вы тоже виноваты! – выпаливаю прежде, чем успеваю подумать. Слова о наказании вертятся в голове, одновременно пугая и отчего-то будоража сознание.
– Да неужели?! – в глазах Рейнхарда плещется изумление. Пожалуй, мне таки удалось застать его врасплох. – Позволь спросить, каким это я образом умудрился провиниться? – губы мужчины сжимаются в линию, а глаза сверкают разгорающимся недовольством. – Я тебя обеспечил всем, что только можно пожелать. Главное – сиди и не рыпайся, пока я не решу все проблемы. На кой черт, Доннар бы тебя побрал, ты удумала сбегать? Еще и скрыла, что перевертыш?
Гнев мужчины разгорается. Он резко поднимается и начинает нервно вышагивать по комнате, ворча себе под нос, что-то о моей легкомысленности и неразумности.
– Ах, так! – мгновенно вскипаю и тоже вскакиваю, прижимая к груди край покрывала. – А объяснить вы не побывали? Мол, сиди, Ветка, под замком и носа не показывай, ибо тебя тут парочка сумасшедших оборотней слегка растерзать хотят. Забава у них, видимо, такая. Я бы не сбегала тогда!
– Свежо предание, да верится с трудом… – рычит канцлер. – Раз моей просьбы тебе было не достаточно, то и аргументы мои бы не подействовали!
Я тоже рычу, только тихо, про себя.
– Вы ведь знаете, почему они на меня охотятся? – внезапная догадка, заставляет замереть. Меня словно окатывает ледяной водой, и дыхание замирает в груди. – Это из-за вас они на меня напали? Из-за вас мне теперь нельзя домой? – продолжаю я, видя, как произнесенные мной слова еще больше распаляют герра канцлера, и понимаю, что попала точно в цель. – И какая же у меня роль в вашей жизни? Просветите меня, убогую, вдруг пойму! – припоминаю их спор с Дитрихом и повторяю слова старенького доктора.
– Ты думаешь, после всего, что ты натворила, я тебе возьму и просто так расскажу? – цедит сквозь зубы мужчина, подходя вплотную ко мне. – Цветана, ты предала меня, обманула и удрала!
Его громадные кулаки сжимаются до побелевших костяшек. Я, конечно, не думаю, что он может на меня замахнуться, но все равно становится как-то не по себе. Особенно, когда он внезапно хватает меня за плечи. Я снова вспоминаю о наказании, и нервно сглатываю. Руки начинают дрожать от страха, кончик покрывала выскальзывает из ослабевших пальцев и открывает часть груди. Взгляд Рейна тут же падает на обнаженный участок моего тела. Я слышу, как учащается его дыхание, а ладони на моих плечах стискиваются сильнее.
– Вета! – хрипло шепчет он.
Краснея, как маков цвет, подхватываю ускользнувшую ткань и кое-как прикрываюсь.
А когда поднимаю голову, его губы накрывают мои в голодном, обжигающем поцелуе.
Глава 47
Тело накрывает жаркой волной, словно горячей тягучей лавой, затягивает в водоворот сладкого томления. Тихо всхлипываю и прижимаюсь теснее к Рейнхарду, зарываясь пальцами в его волосы. Я еще никогда и ни с кем такого не чувствовала, чтоб вот так, потеряв голову, откинув все сомнения, забыв о разногласиях погрузиться в омут ослепляющей страсти. Я хочу, чтоб это длилось вечно, чтоб его губы терзали мои, ласкали, покусывали, дарили наслаждение, но зажатое между нами покрывало, начинает медленно скользить вниз, оголяя тело. Кожа тут же покрывается мурашками, чувствуя прохладу воздуха, и это приводит меня в сознание.