Избранница
Шрифт:
Закончив чтение сонета, Вацлав смело подошел к королеве и вручил ей три прекрасные розы: белую, розовую и пурпурную. Бланш, которая всей нежностью своего хрупкого сердца земной сильфиды, впитывала каждое слово влюбленного юноши, дрожащей рукой приняла букет, прижала его к лицу и… лишилась чувств.
Первым опомнился шустрый Иржи.
— На помощь королеве! На помощь королеве! — кричал он. — Лекаря! Где этот подлый старик!? Янош! Вечно его нет на месте!
Только один Карл проявлял спокойствие. Казалось, эта сцена с обмороком королевы была для него привычна и не производила никакого впечатления. Он сидел, спокойно попивая пиво
— Вацлав! — наконец сказал Карл. — Отнеси ее в покои и дай ей нюхательную соль. Этих француженок не переделаешь. А мы продолжим наше торжество. Не расходитесь, господа и продолжайте веселиться.
Вацлав, не долго думая, подхватил на руки Бланш и быстро вынес ее из бальной залы.
«Хорошо устроились», — подумала Элиза.
— А знаете, — заискивающе сказал Карлу хитрый Иржи, — у нас есть еще одна поэтесса, которая сочинила стихи специально для вас.
— «Вот негодяй!» — подумала Элиза. — «Ведь Тетка обещала выбить из его дурацкой башки всю память обо мне! Хотя за полторы тысячи лет можно и разучиться колдовать».
— Где же она? — спросил Карл.
— Вот, познакомьтесь, — сказал Иржи, указывая на Элизу.
Элиза робко встала.
— Я сразу тебя заметил, дитя мое, — сказал Карл, и его грубоватое загорелое лицо озарилось добротой и нежностью. — Ты не из наших краев, да?
— Да, — прошептала Элиза.
— Как тебя зовут?
— Элиза, Ваше Величество.
— Так давай, Элиза, покажи нам свои таланты.
Элиза неуклюже, стараясь скрыть свой высокий рост, встала из-за стола. Сознавая, что на нее смотрят сотни глаз незнакомых людей из другой эпохи, она инстинктивно, как бы ища защиты, закуталась в розовую воздушную шаль Тетки, чем придала себе неповторимый шарм, походя на юную девушку из Древней Греции. На ее побелевшем от страха лице можно было разглядеть только огромные синие глаза в обрамлении нежно-розовых облаков шали. Мозг Элизы уже устал переваривать такую быструю смену событий и постоянно искать выходы из щекотливых ситуаций, но у нее еще оставалось ее отличное чувство интуиции, которое никогда не подводило ее в тяжелые минуты.
Медленными шагами, Элиза приблизилась к Карлу IV, изящно села на одно колено, открыла рот и… из ее уст наперекор всякой логики, полились стихи:
Вы так прекрасны и далеки, Я так ничтожна и мала, Что тщетны будут эти строки, Коль не вмешается судьба.И Элиза смело посмотрела в глаза всемогущего императора.
В течение нескольких секунд в зале царила немая пауза, а потом раздался такой шквал аплодисментов, которому позавидовали бы многие актеры и комедианты.
А Элиза с Карлом, забыв обо всем на свете, все смотрели и смотрели друг на друга, как будто бы каждый из них обнаружил в другом частицу себя.
Первым опомнился король.
— Вы — прекрасны, но уже не так далеки, — сказал Карл. — И Ваши строчки не тщетны, ибо я, как король, имею право вмешиваться в судьбу.
С этими словами Карл встал из-за стола и подошел к Элизе.
— Позвольте предложить Вам руку, мадам, и пригласить вас на первый танец.
Откуда только в Элизе взялась грациозность средневековой дамы? Возможно, это отпечаталось где-то в глубинках подсознания? Элиза с робким
— Это приказ для всех! — скомандовал Карл, — а не только для нас с Элизой.
Элиза даже и не думала, как ей танцевать и какие делать движения. Завороженная силой и очарованием этого доброго мужчины, она просто шла за ним, а танцевальные движения приходили сами, без всякой подсказки.
Средневековые танцы не позволяли себе вольностей с дамами и фривольных прикосновений. Но в этой недоступности был свой шарм, будившей воображение и делающий женщину загадкой, которую хотелось постичь и разгадать.
Карл держал Элизу за руку, и она ощущала его нежные и сильные пальцы. Она вдруг почувствовала уверенность в себе. Ощущая легкость во всем теле, она, подобно несравненной Тальони, делала легкие повороты, изящные па, а ее душа трепетала от новых, доселе неизвестных ей ощущений.
Гости, казалось, не обращали на них никакого внимания. Каждый был поглощен своим делом. Молодежь водила хороводы и со смехом менялась парами; знатные вельможи вели серьезные беседы, а какая-то молодая парочка уже битых два часа не могла доиграть партию в шахматы. Музыканты сбивались с ритма и такта, бессовестно фальшивили, но никто этого не замечал, потому что каждый был поглощен собой.
А Карл с Элизой все кружились в танце, не сводя друг с друга глаз. И Элиза не чувствовала никакой робости, ибо это было настолько естественным и реальным, насколько естественны и реальны Солнце, Земля, море трава и… любовь.
— Вы не устали от шума? — осведомился Карл.
— О нет, нисколько, Ваше Величество, — ответила Элиза. — Я впервые в жизни так веселюсь!
— Жаль, а я хотел предложить вам партию в шахматы, — сказал Карл.
— Ну что ж, — несколько жеманно ответила Элиза. — Слово короля — закон. Я согласна сразиться с вами.
— Тогда, прошу пожаловать в мои покои, — сказал Карл. — Там нам никто не помешает.
И Элиза, подобно древнегреческой Эвридике, послушно последовала за королем в его покои. Сейчас Элиза напоминала школьницу, которую мудрый Учитель ведет к вершинам знаний. Держась своими хрупкими пальчиками за сильную, загорелую руку Карла, Элиза уже не боялась ни пространства, ни времени, ни гнусного Иржи с его подставами. И даже мудрые напутствия всесильной Либуше, как майский ветер, вылетели у нее из головы. Элиза шла за мужчиной, в котором чувствовались такие надежность и сила, что мысль ослушаться его казалась нелепой и абсурдной. К тому же Элиза ощущала какое-то немыслимое бесстрашие, вызванное то ли золотым древним вином, то ли самим Карлом, который пробудил дремавшие в ней чувства.
Выйдя из бокового выхода и покинув зал, Элиза с Карлом оказались в красивой галерее, своды которой были выложены бежево-розовым мрамором. К сводам галереи были прикреплены горящие факелы, поэтому света было достаточно, и Элиза увидела, что в самом конце галереи была большая дверь из красного дерева, на которой висел большой, увесистый замок. Она вела в покои великого короля. Через секунду они уже стояли у двери.
Подобно фокуснику, из связки предметов, висевших у него на поясе, Карл извлек металлический ключ, вставил его в массивный замок, быстро повернул его и открыл дверь.