Избранницы правителей Эёрана: история демонов Нарака. Трилогия
Шрифт:
Именно то, что они очень похожи на мамочек, помогает мне сдержаться и не сказать, что красивейший тут вовсе не котик, несмотря на золоченые рога и броню со вставками из золота и драгоценных камней. И даже блестящие стразы, наклеенные на верхние веки и расходящиеся к вискам ему не помогают.
Леонхашарт молча позволяет женщинам покинуть помещение. Его спокойствие, ледяное выражение лица, слегка приподнятые уголки губ и вмиг потемневшие глаза намекают (да просто кричат, чего уж) о том, что на действие котика уже придумано противодействие.
У котика под взглядом Леонхашарта волосы начинают топорщиться сильнее, вроде как дыбом встают.
– Хорошо, – Леонхашарт одаривает его хищной улыбкой, демонстрируя неожиданно острые клыки. – Тебе в самом деле надо повторить азы. Я не возражаю.
– Ты и не можешь, – в голосе котика прорезается несвойственная ему неуверенность.
– А чтобы ты лучше повторял, за тобой будет присматривать седьмая невеста. Вторая невеста, поменяйся с ней местами. Седьмая невеста – придвинь свою парту вплотную к парте нашей шестнадцатой невесты.
– Что? – котик подскакивает. – Я не невеста! Я жених! Нечего выставлять меня непонятно кем!
– Я обучаю невест. А ты блестишь ярче, чем они, так легко перепутать, – нарочито вздыхает Леонхашарт. – Седьмая невеста назначается твоим куратором.
Сидящая слева от меня Манакриза встает…
– Не надо! – котик хватает уже поднимающуюся соседку за руку. – Сиди со мной, сиди рядом со мной!
– Я не могу отказать архисоветнику Леонхашарту, – улыбается Тирина. – Он же здесь главный.
И она одаривает Леонхашарта обожающим взглядом.
– Да не хватайся ты так за нее, – усмехается Манакриза, – и не бойся: если будешь хорошо себя вести, я не обижу.
– Я не боюсь! – Вздернув подбородок, котик садится.
Рядом со мной устраивается Тирина, складывает руки на груди так, что грудь выпирает вперед и обнажается краешек алого кружевного бюстгальтера. Манакриза придвигает парту вплотную к парте котика и садится рядом с ним.
Леонхашарт снова пробегается по мне ласкающе-раздевающим взглядом, не обращая внимания ни на других невест, ни на притихшего котика, и произносит почти томно:
– Итак, все в сборе, можно начинать лекцию.
Сегодня у него какой-то особенно чарующий голос, и этот его проникновенный взгляд, и снова мысль о том, что он знает, какое белье прислали нам вчера… Облокотившись на стол, я наблюдаю за Леонхашартом, он рассказывает о благородных семьях и правилах этикета. Но самое приятное – при взгляде на меня он то замедляет речь, то вовсе сбивается… Так мило.
Почти сразу Леонхашарт убеждается в правильности решения приставить к Шаакарану седьмую невесту Манакризу: тот сначала пытается протянуть свои когтистые руки к спине Насти, но седьмая невеста просто придвигается к нему ближе, и Шаакаран бледнеет, притихает и даже старается не шевелиться. Чем Леонхашарт, откровенно говоря, изумлен.
На самом деле для баловня Шаакарана такое поведение совершенно несвойственно. Он славится тем, что может укротить или умилить до потери сознания почти любую демонессу. Конечно, у него отлично развито чутье и обычно он не донимает тех, кого не может покорить, что в общем, и будит в Леонхашарте ревность из-за его повышенного внимания к Насте. Но даже тех, кого не может очаровать, Шаакаран не боится. Обходит стороной, но не боится: в конце концов, он почти высший демон и за две секунды способен выпотрошить человека, если, конечно, захочет испачкаться.
А тут… совершенно нетипичная, неадекватная реакция на девушку. Поняв, что седьмая невеста за ним присматривает Шаакаран застывает, глядя четко перед собой.
И хотя Леонхашарт плывет при виде Насти, невольно мысленно примеряя ей присланное белье и пытаясь представить, какое именно на ней надето, он эту аномальную неподвижность Шаакарана замечает и наконец задается вопросом: «Что седьмая невеста с ним сделала? Запугать его ей нечем, он даже меня не боится. Заколдовала? Но как? Она не знает заклинаний. Входит в число сильнейших по магии невест, но не настолько же она сильна, чтобы зачаровать демона такого уровня…»
Слишком отвлекаться на эти размышления Леонхашарт не может: ему надо лекцию читать, и Настя так на него смотрит, что у него все мгновенно из головы вылетает. Этот ее томный взгляд – просто сложнейший экзамен на выдержку, тут не до странного поведения хвостатых.
Солнечный сеет золотится в иссиня-черных прядях, блеск камней подчеркивает их роскошный вид. Солнце подсвечивает ресницы прекрасных глаз, отражается в этих омутах едва заметными бликами.
А губы… то одаривающие легкой улыбкой, то томно приоткрытые, а когда Настя облизывает их, у Леонхашарта будто иголочки вдоль позвоночника пробегают и сразу хочется закинуть ее на плечо и сбежать подальше.
Вырез платья, так и манящий заглянуть в него и узнать, какое кружево охватывает это прекрасное стройное тело…
Соображать Леонхашарту так трудно! Он не всегда может вспомнить, что только что говорил о быте и правилах родного мира. То и дело посматривает на часы, предвкушая перерыв: он отправит Шаакарана проводить девушек на обед, а сам останется с Настей обсудить дела факультета: она же по-прежнему представитель четвертого, а он – в попечительском совете, такой благовидный предлог для разговора наедине!
Фантазия об этой беседе еще больше усложняет чтение лекции, но Леонхашарт держится, а когда по зданию благородного факультета разносится звон гонга, по телу Леонхашарта пробегают тысячи мурашек, жар разливается по телу.
– Пора обедать. – сипловато произносит Леонхашарт. – Шаакаран, ты…
Шаакаран молниеносно огибает парты и оказывается на кафедре.
«Похоже, магическое усиление мышц использовал», – предполагает Леонхашарт, собираясь в любом случае отправить Шаакарана с остальными невестами в ресторан, пока сам «разговаривает» с Настей.