Избранник Пентакля
Шрифт:
— Борланд.
— Разве не Кедрик? — нахмурилась Лой.
— Это одно и то же имя, только на разных языках, — хмыкнул Даргор. — Весельчак. Шут.
— Но кто же настоящий убийца? — воскликнула женщина. — Этот головорез сказал, что вас испепелил Тайрис, но в это невозможно поверить!
— Придется, — печально сказал старый волшебник. — Это действительно сделал Тайрис. Он перешел на сторону Мрака…
— Не совсем так. — Борланд наконец нашел в себе силы, чтобы подняться на ноги. — В вашего спутника вселился другой колдун. Черный.
— Откуда ты это знаешь? — Маг удивленно вскинул свои прозрачные брови.
— Имел несчастье встречаться с тем колдуном раньше, — усмехнулся бывший разбойник. — Его зовут Лангмар, и его любимое развлечение — убивать людей чужими руками.
— Лангмар? Он же был когда-то одним из нас, — задумчиво произнес глава Дома хранителей. — Пропал без вести много лет назад. Да, он пришел ко мне вместе с Тайрисом. Мог контролировать беднягу, если имел при себе какую-то из его вещей. Что ты знаешь о нем?
— Ничего, кроме того, что это самый мерзкий тип из всех, кого я в жизни встречал, — сказал Борланд. — Мое существование было бы куда более спокойным, не будь его.
— Ясно. Что ж, спасибо за информацию, — кивнул старик. — По крайней мере, теперь мы знаем, кто нам противостоит.
— А что сказал Дорнблатт? — поинтересовался Даргор. — Не мог же он остаться безучастным, видя, что с вами произошло?
— Да он и не остался, — улыбнулся Ангус- Более того — мессир ректор никогда не был безучастным. Лишь притворялся, что наши слова и мысли ему глубоко безразличны.
— Но зачем?
— Дорнблатт хитер и честолюбив, — улыбаясь, произнес глава Дома. — Именно это стало причиной его демонстративного равнодушия. Я ведь первым заговорил о пророчестве — я, а не он. Дорнблатт не мог допустить, чтобы кто-то превзошел его в прозорливости. Вот и послал нас к троллям болотным — дескать, проблема эта и яйца выеденного не стоит. На самом деле он давно создал разветвленную агентурную систему, которая занимается сбором информации о чернокнижниках, и скоро нанесет по ним мощный удар…
— А что же нам делать? — с некоторым разочарованием протянула Лой.
— Думаю, участие хранителей пока что вряд ли понадобится, — сказал прозрачный волшебник. — Возвращайтесь домой.
«Вот-вот, и мне бы то же сделать поскорее, — подумал Борланд. — Но было бы подло бросить в беде товарища…»
— Уважаемый, — сказал Весельчак, обращаясь к Ангусу. — Раз уж вы общаетесь с Дорнблаттом… не могли бы замолвить словечко за моего друга Заффу? Ректор обратил его в камень за пустячную провинность. Такой хороший человек — а обречен стоять изваянием в этом унылом месте до скончания веков… Несправедливо как-то, вы не находите?
— Не беспокойся. Этого не будет, — ответил старый маг. — Я был рядом с ректором, когда он осуществлял наказание. Дорнблатт вовсе не собирался оставлять его в таком виде навечно. Твой друг снова станет человеком уже через сутки.
— Да, вот еще что, — повернулся Борланд к Даргору и Лой. — Надеюсь, произошедшее здесь останется между нами? Вы ведь не скажете герцогу, что я — не настоящий маг?
— Мы и не собирались, — пожала плечами волшебница. — Ты теперь нам вовсе не интересен.
Даргор протянул Борланду Пентакль Света.
— Ну, вот и отлично! — Весельчак сунул медальон в карман штанов, взял свой меч и подошел к лежавшей посреди усыпальницы туше дзерга. — Не возражаете, если я воспользуюсь плодами вашей победы?
На исходе следующего дня Борланд, бывший главарь разбойничьей шайки и бывший придворный маг, навсегда покинул Билану. Отбросил мысль о прощальном вечере в «Кирке и кувалде» и поспешил убраться восвояси, покуда Фирен не прознал, что его несколько дней водили за нос.
Коня ему, правда, раздобыть не удалось. Оно и не удивительно, если учесть, какая обстановка царила в городе. Герцог объявил жителям, что с беспорядками покончено, но прежний покой все равно вернется еще не скоро.
Отсутствием лошади Весельчак особо не тяготился. Пешком пришел — пешком и ушел, скакуном можно будет и где-нибудь по дороге обзавестись. Тем более что при желании он мог позволить себе купить их целый табун. Герцог Фирен, получив отрубленную голову Архун-Коллака, не поскупился — Весельчак отправлялся домой почти таким же богатым, каким был до предательства Шанкара и Тронга. Все волшебные артефакты, кроме Пентакля, подаренного ему с разрешения сущности Ангуса, Борланд отдал Даргору.
Денег могло быть еще больше, но половину своей награды Борланд отнес в дом Заффы и отдал его сестре Кларе. Через несколько часов изгнанник Академии станет человеком, придет домой и узнает, что ему можно больше не думать о том, как идут дела в лавке.
А если разобраться, Заффа сделал для города гораздо больше, чем человек, назвавшийся Кедриком. Что же сделал сам Кедрик? Выходило, что и вовсе ничего! Разве что неудачника Я'Ли изловил, да и с того оказалось толку, что с козла молока…
«А впрочем, заслуг у меня все же поболе», — подумал Борланд, и это в принципе было верно.
Именно его появление в Билане стало событием, связавшим воедино жизни нескольких людей и одного нелюдя: Заффы, Эйнарса, магов из Дома хранителей и упыря Ревенкрофта. И направившим действия всех этих персонажей так, что все разрешилось наилучшим образом для каждого из них и для всего города. А не будь Борланда — кто знает, чем закончилась бы эта катавасия?
Правила приличия не позволяли Борланду просто так бросить женщину, что была рядом с ним в течение этих дней. Весельчак предложил Эрис пойти вместе с ним. Ее ответ его особо не заботил, но когда девушка отказалась, Борланд испытал что-то вроде облегчения — не нужно будет брать на себя ответственность еще и за нее.
«Ты нравишься мне, Кедрик, — сказала девушка, — но быть рядом с тобой чересчур опасно. Вампиры, дзерги, разборки с магами — это не для меня».
Борланд купил ей золотое ожерелье и серьги с изумрудами. И подарил тысячу харазов. Этот жест был для него чем-то вроде попытки искупить грехи прошлого, когда его появление не приносило окружающим ничего, кроме боли.