Избранник Пентакля
Шрифт:
Было бы неправильно утверждать, что лишь одна живая душа в Билане понимала истинную суть происходящего. Ибо существо, которое напряженно вглядывалось в темные небеса, души не имело вовсе.
То был вампир Ревенкрофт. Стоя на крыше святилища Занзары — отсюда весь город был виден как на ладони, — он мрачно наблюдал за пришествием темноты в Билану. «Похоже, сегодня в городе случится нечто, способное испугать даже того, кто сам всю жизнь внушал страх окружающим», — подумал он.
Но ничего пока не случилось, и еще некоторое время можно было сохранять хотя бы внешнее спокойствие. Ревенкрофт обернулся летучей мышью и, издав протяжный вопль, от которого внизу, в храме, похолодело сердце у лысого жреца, понесся в сторону проклятого погоста древних.
— Ну, вот мы и пришли. Добро пожаловать, — сказал Заффа, остановившись напротив символического входа на кладбище. Символического — поскольку вся эта местность ничем не напоминала то, что у людей принято называть кладбищем. Всего-то навсего огромный пустырь, обнесенный более чем наполовину разрушенной оградой. Часть камней, из которых она была сложена, охранила следы гномьей работы. Ну да, гномы ведь тоже когда-то были рабами дзергов наряду с людьми, эльфами и орками.
За века, проведенные без какого бы то ни было ухода, — кому ж захочется ухаживать за могилами плотоядных тиранов? — Кладбище криков пришло в абсолютное запустение. Но Борланд все равно представлял себе это место несколько иначе.
Весельчак и Заффа воткнули факелы в землю у «ворот» кладбища. Было видно, как за развалившейся стеной клубится белесый туман. И, разумеется, Кладбище криков на сто процентов оправдывало свое название: оттуда то и дело доносились ужасающие пронзительные вопли. Даже Борланд поежился. А Эрис — та и вовсе задрожала всем телом. Один лишь Заффа хранил стоическое спокойствие. Впрочем, он-то, наверное, продолжал бы его хранить даже в случае падения небесного свода на землю Схарны.
— Богиня Занзара, — прошептал Весельчак. — Ну, кто же это может так орать?
— Эти голоса никому не принадлежат, — сказал Заффа. — По крайней мере так гласит легенда. Согласно ей, звуки, которые мы сейчас слышим, — не более чем крики боли существ, погибших на этой земле в эпоху Волшебных войн. Они впитались в землю вместе с их кровью и по сей день продолжают звучать.
— Не более чем? — усмехнулся Борланд. — Я никогда не слышал легенд мрачнее.
— Что-то мне не хочется туда идти, — не замедлила уведомить своих спутников Эрис.
— Первой ты не пойдешь. — Весельчак поднял вверх правую руку. — Ревенкрофт!
Над головами троицы прошелестели крылья летучей мыши. Через мгновение мерзкого вида крылатый зверь плюхнулся на землю между факелами и превратился в длинноволосого седого юношу, одетого в черный плащ. Эрис попятилась.
— Приветствую вас, друзья мои! — произнес Ревенкрофт и улыбнулся, обнажив зубы, при виде которых на ум приходили далеко не самые приятные мысли.
— Кедрик, кто это? — пролепетала Эрис, указывая на Ревенкрофта. — Мне кажется, что это — вампир!
— Вы потрясающе проницательны, сударыня, мне тоже так кажется! — воскликнул кровосос и поклонился девушке. — Вампир Ревенкрофт из ветви нахейрос к вашим услугам.
— Брось паясничать, клыкастый, — сказал Борланд. — Не думаю, что ты сможешь произвести на нее впечатление.
— Могу. Вопрос только в том, какое, — рассмеялся Ревенкрофт, глядя на побледневшую от ужаса Эрис.
— Ты говорил, что готов нам помочь, — сказал Весельчак. — Вот и настало время.
— С превеликой радостью внесу свой вклад в дело торжества Света во всей Схарне, — саркастически произнес вампир. — Но что-то я не вижу здесь противников. Кого валить?
— Ну что за разбойничий лексикон? — поморщился Борланд. — Валить пока никого не надо. Слетай на кладбище и посмотри, где могут скрываться чернокнижники. У тебя-то зрение получше, чем у нас у всех, вместе взятых. Авось и углядишь чего в этом мареве.
— Рад, что ты начал признавать превосходство нашего племени над вашим, — съязвил Ревенкрофт.
Весельчак открыл рот, чтобы возразить, но вампир уже перекинулся в гнусного нетопыря, взмыл в воздух и скрылся в покачивавшихся над Кладбищем криков рваных мутных клубах.
— Он что, тебе подчиняется? — изумленно спросила Эрис у Борланда.
— Ага, — соврал Весельчак. — Правда, огрызается много.
— Ой, как здорово! — Девица захлопала в ладоши. — А можно, я тоже немножко им покомандую?
— Не стоит, — промолвил Борланд. — Это серьезное дело, а не досужее развлечение.
Ревенкрофт вернулся быстро — через пять минут. Приземлился у ворот и вновь принял человеческий облик.
— Ну что, есть там кто-нибудь? — спросил Борланд.
— На поверхности — никого. Они, скорее всего, засели в склепе.
— Что еще за склеп?
— Ну как же? — криво усмехнулся кровосос- У дзергов ведь тоже была своя иерархия. Простые «граждане» лежат в простых могилах, а титулованные — в фамильных склепах. Здесь тоже есть такой. В нем и покоится Архун-Коллак вместе со своей родней и приближенными.
— Постой, а кто же их хоронил? Тогда же войны шли повсюду.
— Ну и что? Разве во время войны не занимаются погребением павших? — пожал плечами Ревенкрофт. — Конечно, множество тел остались навечно гнить в земле — как с той, так и с другой стороны. Но это в основном касается простых воинов. Те же, чей социальный статус был повыше, провожались в последний путь со всеми надлежащими церемониями.
— Ясно. Ну что ж, — повернулся Борланд к девушке, — настал твой черед действовать во благо дела Света.
— Вот ты каков, оказывается, — рассмеялся Ревенкрофт. — Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Всякий раз, когда звучат слова «дело Света», в ход идут подлость, обман и лицемерие.
— Давай не будем сейчас об этом, — скрипнув зубами, сказал Весельчак, который никогда не относил себя ни к Свету, ни к Мраку. — Сам посуди: если туда сразу отправлюсь я, это может спугнуть черную шелупонь.
— Возможно, ты и прав, — сказал вампир. — В конце концов, это ваше личное дело.
Эрис тяжело вздохнула и сделала первый шаг из круга, образованного зыбким светом факелов, на землю вопящего кладбища.