Избранник ворона
Шрифт:
– Но если платить пенсию молодым, на стариков не останется, – попробовал возразить он.
– Ну и пусть, кому оно нужно, это старичье?! – хмыкнула Линда.
– Сама ведь когда-нибудь состаришься.
– Во-первых, это будет еще не скоро, если вообще будет, а во-вторых, я уж как-нибудь сумею подкопить на безбедную старость – и твою, кстати, тоже.
– Мерси. Однако не все же такие умные.
– Неумных пусть дети содержат, в наказание. А государство, чем пенсии платить, лучше бы открыло в каждом городе центры эвтаназии.
– Какие центры? – не понял Нил.
– Эвтаназии. Безболезненного умерщвления. Ну, как больных и старых животных усыпляют.
– Током, что ли?
– Не обязательно. Лучше химию какую-нибудь. Наркотик с ядом. Глотнет старичок – и отчалит под ласковым кайфом, тихий и счастливый. А если перед этим еще организовать бедолагам недельку-другую райской жизни, уверяю тебя, отбоя бы от желающих не было.
– Ага, а жилплощадь и сбережения отдать молодым, – мечтательно проговорила Катя.
Нил рассмеялся, похоже, он принял эти слова за шутку.
– А вы, тетки, не только жестокие садистки, но и халявщицы бессовестные!
– Зато нежные и обаятельные! – улыбнулась в ответ Катя.
Они сидели в Линдиной комнате, обмывая удачную покупку. Сам агрегат, опробованный и всецело одобренный, стоял в углу – Нил не решился привезти его домой, а то пришлось бы объяснять бабушке, на какие шиши куплено. Ринго с девушками угощались армянским коньяком и сухим винишком, для Нила были закуплены роскошные фрукты: персики, прозрачные сочные груши, грозди крупного янтарного винограда.
– А что делать? – Линда развела руки. – Если уж государству плевать на наши потребности, приходится самим заниматься их удовлетворением. И главное, многого-то не надо. Зима вот надвигается... Мне Славка сапожки австрийские отложил – закачаешься! А на Горьковской шубка висит как раз под эти сапожки. – Она посмотрела на Нила, Нил тоже посмотрел на нее, но ничего не сказал. – Ладно, лично я хочу кофе. Кать, пойдем заварим...
Девушки вышли, а Нил потянулся за очередным персиком.
– Ты извини, старик, только не очень красиво получается, – неожиданно сказал доселе молчавший Ринго. Нил удивленно и обиженно поднял брови. – Девочка помогла тебе, теперь ты ей помоги.
– Да я бы с радостью, только что я могу? У меня денег вообще не осталось.
– У тебя пластинки остались.
– Ну, остались...
– Так ссуди ей опять на пару дней, повторим операцию – и всего делов.
– Конечно. Только, слушай, я ведь так и не понял, как это она...
– А тебе ничего понимать не надо. Ты дай, а мы вернем с процентом.
– Может, все-таки, объяснишь?
– Объяснять ничего не буду. Если хочешь, можешь все сам увидеть.
IX
(Ленинград, 1973)
– Ну, выбрали что-нибудь? – нелюбезно спросила продавщица сувенирного отдела.
Ее раздражение было нетрудно понять: посетители Гостиного двора проходило мимо этого хилого отдельчика, немногие останавливались на несколько секунд и, окинув беглым взглядом выставленный товар – топорных мишек с перекошенными физиономиями, горбатые шкатулки, вырубленные из полена в артели безруких инвалидов, красные флажки с бахромой и великое множество изображений одного и того же плешивого, раскосого гражданина с жиденькой бородкой, исполненных на бумаге, ткани, металле, пластмассе и стекле, – отворачивались и шли дальше. Иногда безмятежный покой продавщицы нарушали растрепанные, запыхавшиеся тетки с длинными списками в руках. Сверяясь со списками, тетки брали сразу по несколько десятков вымпелов, жестяных значков, медалек, а иногда и мишек со шкатулками, тщательно отсчитывали мятые купюры и непременно требовали товарные чеки. Это было продавщице близко и понятно: профсоюзные активистки, готовятся к какому-нибудь торжественному мероприятию или же спешно расходуют подотчетные средства в последние дни отчетного периода. Люди при деле, да и покупатели основательные. Эта же парочка юных оболтусов крутится возле прилавка уже минут десять, глазеет непонятно на что, покупать ничего явно не собирается, только держит несчастную женщину в напряжении...
Парень мотнул головой, положил на место бронзовую медаль с изображением ракеты и словами «Ленин жив вечно!» и начал отходить. Но девка, оказавшаяся намного наглее, удержала спутника и заявила продавщице:
– Еще нет. Покажите вон ту ложку. Продавщица в сердцах хлопнула о прилавок длинную деревянную ложку с облупившейся краской, а парень неожиданно схватил девку за рукав и, показывая за окно, взволнованно зашептал:
– Ой, Линда, смотри, это же Стефанюк!
– Тиш-ше, – зашипела она и оттащила его в сторонку. – Стой так! – тихо сказала она, встав между Нилом и застекленным выходом на галерею. – Обними меня и смотри поверх моей головы. Ты будешь его видеть, а он тебя нет... Ну, что там?
– Стоит, мается. В ногах сумка... Какой-то типчик рядом крутится. Так, подошел. Стефанюк достает диски... Слушай, это ж не мои диски!
– Естественно, не твои. Что я, по-твоему, полная дура?
– Но я думал... Ой, смотри, никак Катя?!
– Правильно. Явление второе. Все идет по плану. Рассказывай, что она?
– Подходит к Стефанюку, осматривается. В руках пакет. Что-то говорит, он кивает. Она раскрывает пакет... Ага, вот и мои пластинки!
– Дальше! – Стефанюк рассматривает... Трясет их, гад, нюхает даже. Слушай, зачем он их нюхает?
– Потом расскажу. Что сейчас?
– Два отложил, взял третий. Что-то спрашивает, она, похоже, не соглашается.
– Торгуются. Все верно. Теперь?
– Кладет в сумку. Деньги достал, пересчитывает. Озирается.... Ох, атас!
– Что такое?
– Дружинники. Или менты переодетые. Здоровые, гады. Хватают его, руки выворачивают. В сумку лезут! Господи!..
– Спокойней, Баренцев!
– Но они же... Это же мое!..
– Да успокойся ты, дурила! Сколько прихватчиков?
– Д-двое... Один – совсем шкаф. Второй тоже не слабый!
– Этот второй – он в серой кепке с завязками на макушке?
– Да. Лица не вижу, спиной стоит... А что?
– А то, что все хорошо! Идем отсюда.
– Как это – идем?
– Ногами. Потом на троллейбусе.
– И куда?
– К нам, естественно. Бабки подбивать. Если точнее – делить... Ну, что дрожишь, маленький мой? Она поцеловала Нила в щеку и потащила к лестнице.
Дверь им открыл Ринго, чем, похоже, очень удивил Линду.
– Ты уже здесь?! Как успел?
– Элементарно. «Волга», она побыстрей троллейбуса будет. И на остановке загорать не требуется. Теперь черед удивляться настал Нилу.