Избранник ворона
Шрифт:
– Переведен районным уполномоченным в Дудинку... Увы, любопытство возобладало над осторожностью, они прямо в купе взломали чемоданчик и, найдя в нем не только баснословные деньги, но и дорогое виски, решили отметить событие... Финал тебе известен. К сожалению, Яшенька оказался им не по зубам.
– Но деньги-то они умыкнули.
– Не так все просто. Все обнаруженные при них доллары оказались фальшивыми, как впрочем и большинство валюты, конфискованной ранее у Евсеева. У змея плешивого был и такой промысел, хотя о причастности к этому бизнесу Бриллианта мы прежде не догадывались.
– Выходит, Яша намеревался втюхать москвичу фальшивые доллары?
– Не думаю. Яхонт наш бриллиантовый, конечно, не Эйнштейн, но и не идиот, профессия не та, к тому же хитрость, трусость и инстинкт самосохранения у таких субъектов развиты, как правило, чрезвычайно и с лихвой покрывают недостаток ума. Он прекрасно понимал, что после такого, как выражаются в их кругах, кидалова он на этом свете не заживется. Нет сомнений, что действовал он по заранее составленному плану, причем составленному не им.
– Но в чем смысл? Возить с собой фальшивые доллары, рисковать?
– Как оказалось, смысл большой. Я уже говорил, что москвич, с которым должен был встретиться.
Бриллиант – человек куда как не простой, и связи у него астрономические. Людей такого уровня можно брать только с поличным, при свидетелях, со всеми процессуальными тонкостями. Более того, скажу тебе по секрету, Москва никогда не санкционировала бы наше оперативное мероприятие, поставь мы их в известность, по кому собираемся работать. Но они знали лишь то, что мы ведем Бриллианта с большой суммой в валюте и в финале намереваемся выйти на неизвестного получателя. Наше руководство пошло на этот риск, рассудив, что дело верное, а победителей не судят... И прокололись мы по-страшному.
– Да уж. Такая операция сорвалась.
– Если бы только сорвалась, это было бы полбеды... Когда Яша не вышел из вагона вместе с остальными, наши подумали было, что умудрились его упустить, и так обрадовались, когда он все-таки появился, что не обратили внимание на отсутствие его спутницы. Тем более что и серый чемоданчик был при нем.
– Как это – при нем? Линда же этот чемоданчик увела.
– Значит, был, второй, точная копия первого. В купе он мог оказаться только двумя путями: либо Линда принесла его с собой в красной сумке и подменила, пока Яша пребывал в отключке, либо кто-то положил его туда заранее, еще до того, как Бриллиант с Линдой сели в поезд. Лично я склоняюсь ко второму варианту – судя по тому, как события развивались дальше, Яша был сознательным участником этой комбинации, и если бы Линда не клюнула на удочку, он нашел бы другой способ избавиться от дипломата с долларами. Выкинул бы из окошка где-нибудь под Калинином – и взятки гладки!
– А отравленное виски...
– Для подстраховки. Расчет был точен – заполучив чемоданчик, Линда превращалась в смертельно опасного свидетеля, и ее нужно было убрать.
– Но я так и не понял, зачем все это было надо?
– А затем, что когда орлы из группы захвата устроили в холле гостиницы «Украина» эффектную сцену задержания при передаче чемоданчика, финал у этой сцены получился нелепым и позорным. Вместо тугих пачек долларов в чемоданчике обнаружили юбилейный трехтомник Чехова и шоколадный набор «Невский». Понятно, что извинениями не обошлось. В течение недели под тем или иным предлогом от работы были отстранены все начальники, бывшие хоть немного в курсе операции, следственная группа расформирована, все материалы по делу Бриллианта изъяли и увезли в Москву. С самого Яши взяли подписку о невыезде, а через несколько дней он, прямо как в известной песне, пьяный на своей машине навернулся с моста, только не с Крымского, а с Аларчина. Вместе с ним в воду ушли все концы. А куда девалась большая часть его нетрудовых накоплений, можно только догадываться.
– М-да, масштабный деятель этот москвич, – в задумчивости проговорил Нил. – Кстати, ты ни разу не упомянул его имя. Это кто-нибудь очень известный? Очень высокопоставленный?
– Ну, известность его достаточно ограничена, к всенародной славе он не стремится, а что касается должности, то этот гражданин скромно трудится в постоянном представительстве одной из союзных республик.
– Но почему тогда он пользуется таким колоссальным влиянием?
– Видишь ли, во все времена существовали люди, наделенные особым талантом – умением быть нужными.
– А разве это плохо? Ненужные люди – они никому не нужны.
– Нужность таких людей специфична. Когда предлагают запретный плод плюс гарантии безнаказанности, устоять не всегда легко. Тем более, когда есть чем оплатить услугу, а плод уж больно сладок.
– Поставляет девочек Папе Римскому и вино персидскому шаху?
– Если твои слова понимать в метафорическом смысле, то ты попал в точку. Подумай, что в нашем обществе можно считать эквивалентом вина или свинины для мусульманина или половых связей для католического священника?
– Ну, не знаю... Романы Солженицына?
– Смешной ты... Одна половина клиентов нашего московского друга такой фамилии вообще не знают, а другая имеет неограниченный доступ к любой антисоветской макулатуре, причем многим даже вменяется в обязанность ознакомиться с ней, чтобы знать противника в лицо. Кстати, и тебе полезно было бы взглянуть.
– На Солженицына?
– Нет, на более непосредственного противника. Асуров выложил на стол третью фотографию. Запечатленный на ней мужчина был лыс и худ, но этим сходство с валютчиком Евсеевым исчерпывалось. Тонкие, иронично изогнутые губы, умный взгляд круглых совиных глаз, крупный прямой нос, глубокая вертикальная морщина посреди широкого лба...
– Так ты знаешь его? – хлестко спросил Асуров, не сводя глаз с Нила. – Откуда?
– Показалось, – хрипло ответил Нил. – Этого просто не может быть...
– Чего не может быть?
– Понимаешь... когда я совсем мальчишкой проболтался незнакомому человеку насчет... ну, насчет одной семейной драгоценности... А потом ее украли прямо из квартиры. Больше ничего не взяли.
– И этот человек был он? – Асуров ткнул в фотографию.
– Похож. Тот был, конечно, моложе и не та: кой... ну, не такой властный. А этому бы Юлия Цезаря играть.
– Тоже заметил? В наших оперативных разработках он и проходил как Цезарь.
– Ты так и не сказал, чем именно совращает наших непорочных граждан московский Цезарь, – чуть успокоившись, заметил Нил.
– Возможностью делать деньги.
– Извини, но мне казалось, что его интересуют как раз те круги, которые не страдают от недостатка денег.
– Вот именно. Они страдают от их избытка. Когда у человека появляется. лишняя пятерка, он покупает бутылку водки или билет в театр, двести рублей – и он приобретает новый костюм или путевку в Крым, несколько тысяч – автомобиль или дачу. Но когда все это уже есть, а в кубышке еще позвякивают денежки, то как-то обидно их тратить на восьмой по счету гарнитур из карельской березы или на десятую брошь белого золота. Начинает хотеться заводиков, пароходиков, счетов в швейцарском банке, недвижимости во Франции и акций в нефтяных компаниях... Аппетит приходит во время еды. Но вся загвоздка в том, что при нашей системе гражданин имеет право на личную собственность, но на собственность частную, то есть приносящую доход, права не имеет.