Избранник
Шрифт:
— Ты чего, дядь Жень?
Дядькино лицо внезапно исказилось и превратилось в жуткую маску страдания и злобы. Сашка отшатнулся. И тогда дядька поднялся, медленно взял со стола нож и двинулся на него.
— Ты чего, дядь Жень? — попятился Сашка. — Прекрати!
Дядька злобно выматерился, а затем разразился длинной и страстной речью, почти на русском языке, имеющей совершенно жуткий, насквозь лагерный смысл. Сашка сглотнул, но справился с моментальным испугом и так же медленно двинулся навстречу.
— Тихо-тихо, —
И тогда дядька кинулся.
Они схватились, и Сашка, не давая себя ударить, вцепился в держащую нож руку и почти автоматически, как учили, провел подсечку. Дядька упал.
— Всё-всё... — возбужденно дыша, начал он выворачивать дяде Жене кисть. — Успокоились...
Кисть была словно вырезана из дерева. Дядька вообще был весь как деревянный: деревянная маска страдания и злобы на лице, скованные, деревянные движения и деревянная же неподатливость.
Сашка с трудом вырвал нож и отшвырнул его в угол. Дядьку мелко затрясло.
— Неля! — заорал Сашка. — Иди сюда, Неля!
За дверью кухни послышался радостный Нелин голосок:
— Да, Сашенька...
— "Скорую" вызывай!
— Господи!
Неля мгновенно захлопнула дверь, и Сашка услышал, как она с масляными интонациями сообщает ученикам, что на сегодня всё, но что завтра...
— Быстрее же, Неля! — еще яростнее заорал он. — Быстрее!
Дядьку заколотило так сильно, что сидящего на нем Сашку начало подбрасывать.
Пахнуло холодом от открытой входной двери, и Сашка понял, что никакой «скорой» не будет до тех пор, пока Неля, радужно улыбаясь и с соблюдением всех приличий, не распростится с гостями.
— Сука! — чуть не заплакал он.
Дядька дернулся в последний раз, резко согнулся и замер в позе плода, изредка содрогаясь от рвотных позывов, и только теперь Сашка заметил, что лицо у дяди Жени такое же желтое, как этот кафель на стенах.
«Скорая помощь» приехала быстро. Почти одновременно со «скорой» в квартире собрался и костяк группы из наиболее продвинутых учеников. Они попытались было оттеснить врачей и начать исцеление наложением рук, но Сашка обрычал их и, на ходу затягивая зубами бинт на порезанной кисти, выпер в зал.
Дяде Жене прямо здесь, на кухне, что-то вкололи, а затем, когда судорожное оцепенение прошло и тело обмякло, поставили систему. Врач был сосредоточен и внимателен, дотошно расспросил Сашку обо всём, что происходило во время припадка, поинтересовался наследственными болезнями, особенно эндокринного й психиатрического характера, но сам так ничего толком и не сказал.
— А как у него с печенью?
— Откуда я знаю?! — взбеленился Сашка. — Что вы меня спрашиваете? Меня этому не учили!
Врач оскорбление проглотил.
— Надо в стационар класть, —
— Ладно, простите, — устыдился Сашка. — Просто я перепугался страшно.
Врач кивнул, то ли прощая, то ли показывая, что понимает причины испуга.
Они дождались, когда дядя Женя очнется, и, стараясь не обращать внимания на ревнивые взгляды учеников, перенесли его на диван. Но спустя четверть часа, когда врач добился приемлемого для транспортировки состояния больного, дядька заартачился.
— Никуда я не поеду, — твердо заявил он.
— Дядь Жень, — укоряюще посмотрел на него Сашка. — Не выпендривайся!
— Сказал — не поеду, значит, не поеду, — твердо заявил дядька. — Всё. Разговор окончен. У меня назавтра субботник в сквере...
— Господи! Какой тебе еще субботник?! — заорал Сашка. — Ты на себя посмотри! Желтый, как старый огурец!
Но дядька был непреклонен, и врач пожал плечами, собрал чемоданчик и повернулся к Сашке.
— Вот, — протянул он несколько листков, — здесь направление на анализы. И не теряйте времени.
Сашка кивнул, проводил врача до двери и вернулся к дядьке.
— Ну и чего ты добился?
— Я тебя не поранил? — вместо ответа спросил тот. В его глазах не было ни жалости, ни участия — только напряженное внимание и усталость. Сашка приподнял стягивающий ладонь бинт. Порез был неглубокий.
— Немного...
— Я не сумел с ним справиться, ты уж прости...
— С кем? — насторожился Сашка.
— Крапленый приходил. Кажется, так его зовут... — Внутри у Сашки похолодело.
— Это глюки, — превозмогая ужас, глотнул он. — Тебе в больницу надо.
— Бесполезно. От этого в больнице не спрячешься. — Дядька с трудом привстал и, морщась от боли, начал стаскивать свитер, расстегнул рубаху, снял ее, затем футболку...
— Глянь, что там...
Он развернулся спиной, и волосы на голове у Сашки зашевелились.
— А-а?!
На спине у дядьки багровели рваные, странной формы синяки. Как раз в тех местах, где пули пробили спину погибшего несколько часов назад беспределыцика по кличке Крапленый.
Едва он отошел, как дядю Женю со всех сторон обступили соратники. Они распростерли над Учителем свои целительные руки и начали «подкачивать энергию» в обессиленное дядькино тело, а Сашка тряхнул головой и вышел в коридор: он уже не мог переносить эту сюрреалистическую жизнь.
«Позвонить Марго?»
Единственное, чего он теперь хотел, это просто посидеть в обычной кафешке с нормальной, реальной девчонкой. Чтобы всё было просто, понятно и осязаемо.
Сашка немного помялся и набрал-таки домашний номер Бугровых.