Избранное: Динамика культуры
Шрифт:
Однако будет ли правильным заявить, что традиция старых военных занятий в африканском племени полностью мертва? Прежде всего, хорошо известно, что даже там, где туземная власть и власть вождя полностью игнорируется административной машиной европейцев, она не умерла для африканцев. Когда бывшим германским восточноафриканским колониям было навязано косвенное управление, было нетрудно найти где-нибудь законных вождей или вновь учредить их власть. Когда в 1929 г. Северная Родезия решила пойти по этому пути, институт власти вождя, который полностью игнорировали и законодательно уничтожали на протяжении почти тридцати лет, возник вновь – сильный, действенный и исправный. Наиболее европеизированный совет африканцев, а именно у бунга в Транскее, снова и снова принимал «резолюцию о просьбе правительству рассмотреть статус наследственных вождей в Транскее» {75} . Так и было сделано, с той аргументацией, что наследственная власть вождя означает авторитет во всех отношениях, даже в отношении родителей в домашних делах, и потому она необходима, чтобы вновь придать единство и целостность семейной жизни. Доклад Комиссия по экономическим проблемам туземного населения в Южной Африке (1930–1932) сообщает нам, что уважение к вождю и его семье – это «…качество, глубоко укорененное в среде банту. Значительное количество образованных туземцев, никогда не живших под властью вождя, очень настойчиво призывали… к некоторым мерам по восстановлению этой формы власти» {76} .
75
Hunter М. Reaction to Conquest. P. 430.
76
Report of the Native Economic Commission, 1930–1932. Par. 35.
Для африканца вождь был духовным представителем и верховным жрецом племени; он был высшим судьей, а также военным предводителем. Традиции былой славы, власти и независимости не умерли. Д-р Моника Хантер в своем анализе войны в Пондоленде ясно показывает, насколько жива и как сильна память сегодняшнего народа пондо во всем, что касается былой славы племени и власти вождя. До сих пор есть возможность выявить традиционные принципы организации армии и элементы лидерства; возможно даже узнать довольно подробно детали, относящиеся к племенным обрядам, совершаемым для того, чтобы укрепить силы и мужество воинов и добиться их неуязвимости в сражении {77} .
77
Hunter М. Op. cit. P. 400–413.
Прежде всего мы замечаем, что в данном случае антрополог смог реконструировать этнографию войны на основе сведений, сохранившихся в памяти живущих людей. В качестве традиции прошлое такого феномена, как туземное ведение войны, никоим образом не умерло, и нет необходимости реконструировать его в любом другом смысле, кроме как в смысле исследования до сих пор существующей устной составляющей племенного знания, его сегодняшнего влияния на престиж, ценность и важность власти вождя. Институциональный аспект тоже не полностью уничтожен. Значительная часть той социальной организации, которая изначально была обусловлена именно интересами ведения войны, все еще существует; вожди, помощники вождей и предводители крупных и мелких отрядов воинов, в силу своего предписанного традицией наследственного положения военных лидеров, все еще исполняют некоторые из своих прежних – административных, судебных и религиозных – обязанностей. Во время краткого пребывания в Свазиленде, где власть вождя и военная организация имеют сходство с теми, что существуют в Пондо, я мог наблюдать старые воинские структуры и оценить их новые функции. Сегодня они действуют как важные образовательные агентства или большие трудовые лагеря, а также выступают в качестве обязательных составляющих элементов отправления магических и ритуальных действий, оставаясь неотделимыми от самой сущности племенной власти, власти вождя и даже семейной организации свази.
До какой степени все это оказывает влияние на европейскую сторону? Везде, где администрация предпринимает попытку использовать туземные институты, она должна принимать во внимание традиционные силы, сохраняющиеся до сих пор, – в данном случае в качестве таких традиционных факторов выступают власть вождя и племенная основа туземной организации. Здесь существенным представляется разграничение между живой и умершей историей: между всем, что исчезло вместе с изменением условий, с одной стороны, и институтами, сохраняющимися до сих пор, и духом прошлого, продолжающим существование сегодня в качестве действенного фактора, с другой стороны. Это разграничение важно потому, что некоторые аспекты, полностью и естественным путем ушедшие в небытие, очевидно, не следует привлекать к делу или даже рассматривать, например такие, как набеги с целью приобрести рабов, практика нанесения увечий, совместно осуществляемые кражи или дележ военной добычи. Их следует принимать во внимание только постольку, поскольку воспоминания об этих занятиях все еще удерживаются в памяти, поскольку они сообщают некоторым племенам чувство аристократического превосходства над другими.
Упомянутое разграничение важно даже для нашего собственного высокоразвитого общества. Народная традиция описания событий прошлого полностью отличается от научной исторической реконструкции. Это относится также и к Африке. Племенная гордость со всей мифологией и историческими легендами, подкрепляющими ее, – это активная сила, действующая и влияющая на ситуацию до сих пор. Достоверные факты, касающиеся прошлых событий, которые в некоторых случаях все же могут быть реконструированы усердным трудом антрополога, представляют интерес только постольку, поскольку они устанавливают расхождение между мифологией и историей {78} .
78
Еще один пример тому, насколько сильно под воздействием живой традиции развиваются различные формы национализма, отделяющие завоевателей от завоеванного, показан в статье Маргарет Рид «Традиция и престиж у нгони», см.: Read M. Tradition and Prestige among the Ngoni // «Africa». 1936. Vol. IX. № 4.
Чтобы в более ясной форме представить некоторые обсуждаемые вопросы, мы можем перейти к анализу проблемы войны в сегодняшней меняющейся Африке с помощью представленной выше общей схемой {79} . Начнем с колонки «А», с определения европейской политики, принципов и законов. В качестве первого вхождения запишем такую очевидную вещь, как европейское завоевание и политический контроль. В качестве пункта «А2» в числе благ, полученных благодаря цивилизованному управлению, нам следует вписать «мир» – постольку, поскольку наблюдается ликвидация туземного военного дела через полное или частичное разоружение. С другой стороны, мы не должны забывать, что в последнюю четверть века Африка была втянута европейцами в разрушительную войну, в которой африканцы сражались с африканцами, не имея ни повода враждовать, ни выгоды и, в конечном итоге, без всякой цели, – так как судьба войны не зависит от пролитой на Черном континенте крови. Мы не можем забыть проявлений жестокости и ужасающих побоищ последней Абиссинской кампании, в которую европейцы принесли не мир, но войну со сражениями гораздо более разрушительными и варварскими, чем любое исконно африканское столкновение. Тем самым, рядом с ликвидацией туземного военного дела нам следует ввести пункт «Расширение (или распространение) европейских мировых войн на территорию Африки» («А3»). Мы также должны добавить пункт «Использование европейцами африканской живой силы за пределами Африки», так как отправка африканцев в качестве солдат оккупационной армии в некоторые районы Европы вызвала серьезные последствия, во многом обращенные против африканцев как расы, а также опасные для мирного времени в будущем и для взаимопонимания в мире как целом {80} .
79
Вхождения в схему указываются в тексте по букве колонки и порядковому номеру. – Прим. Ф. М. К.
80
Так, Франция использовала колониальные войска вне Африки, например, сенегальские – при оккупации Рура, а малагасийские – при подавлении восстания друзов в Сирии. Западноафриканские войска также были дислоцированы во Франции. См.: Mair L. P. Native Policies in Africa. L., 1936. P. 186–187.
Как следствие, вытекающее из вышеозначенных вхождений, как и в связи с установлением мира на обширной территории, мы должны ввести такие позиции, как игнорирование туземной военной организации и европейская система превентивного контроля – запрет на продажу оружия туземцам, карательные экспедиции и бомбежка с воздуха мирных деревень («А2»). Наконец, под рубрикой «А4» мы должны записать пункт «Европейские этические доктрины (христианская, образовательная и коммунистическая) и война». В данном случае в Африке мы имеем дело с тем же самым феноменом, что и у себя на родине, а именно с глубоким конфликтом между идеалами и практикой, между торжественными заверениями во всеобщем братстве и их полной подчиненностью требованиям «справедливой и законной войны».
Что соответствует этим вхождениям в нашей второй колонке, обозначенной литерой «В»? В качестве «В1» у нас имеются пункты «Новая политическая система», на которую повлияла утрата африканским племенем или монархией военного суверенитета, и «Результирующие изменения в племенных отношениях и племенной организации». Вместе с тем здесь может быть позиция «Развитие новых военных сил смешанного африканского и европейского характера». Решительная и бескомпромиссная ликвидация практики туземных боевых действий («А2») привела к упадку известных институтов, занятий и источников дохода, прямо зависимых от войны («В2»). Это вхождение носит чисто негативный характер, но оно может поставить ряд существенных вопросов, например, до какой степени данное обстоятельство повлияло на определенные личные ценности, на понимание чести, мужества, ответственности, силы и лидерства. В конце концов, в Африке мы трактуем эти проблемы по-другому, чем в Европе. Дома мы все еще относимся к войне как к источнику многих личных и общественных качеств, которые мы неохотно приносим в жертву идеалу всеобщего мира. С этой проблемой полевой исследователь должен столкнуться обязательно {81} .
81
Данное вхождение должно стыковаться с соответствующим пунктом в схеме, составленной при изучении племенной власти, так как полное подавление власти вождя как военного лидера со всей очевидностью лишило его большой части авторитета, источников дохода, а также личного престижа. И здесь, вероятно, как и в предыдущих случаях рассмотрения проблем культурных изменений, можно подумать о том, чтобы предложить замещающие факторы и влияния с целью подкрепить институт, не только являющийся жизненной силой племенной жизни, но и существенный для европейцев, живущих в условиях действия принципа косвенного управления.
Что в сегодняшней Африке (в колонке «В») соответствует третьему вхождению колонки «А», то есть способу ведения войн, принесенному в Африку непосредственно европейцами? Нам следует рассмотреть здесь следующие факторы: влияние – политическое, экономическое и социальное – африканских военных подразделений на племенную жизнь; понимание того, что Европа разделена так же, как Африка; что у европейцев принято вести войны, и, при всем том, необходимо учесть такое обстоятельство, как подрыв престижа европейцев («В3»). Европейскому игнорированию африканской военной организации («А2») со всей очевидностью соответствует огромный набор проблем, который можно было бы описать как новое приспособление возрастной дифференциации, военных отрядов и других туземных военных подразделений к функциям, допускаемым администрацией: речь идет о таких функциях, как образовательная, экономическая, политическая и церемониальная. Некоторые из них до сих пор являются традиционными функциями, выполнявшимися в прошлые времена наряду со сражениями, другие приобрели новую значимость и новый характер. Тем самым мы могли бы ввести под рубрикой «В2» пункт «Согласие европейцев с наличием остаточных форм деятельности старой боевой организации и совместный контроль над ними». Нет нужды говорить, что все эти проблемы должны быть изучены антропологом как факторы, релевантные общественной ситуации, и изучены без политических пристрастий, предвзятости или тенденциозности.
Переходя к «Сохраняющимся формам традиции», как мы озаглавили колонку «С», нам нужно будет отметить сопротивление и политическую покорность африканцев, а также влияние этих факторов на существующую сегодня память и реакцию на воздействие со стороны европейцев («С1»). Нам нужно будет записать напротив упадка военных институтов («В2») живые воспоминания о прошлой славе, о романтике и преимуществах войны так, как это описано выше для среды бемба, пондо, нгони («С2»). В то же время под рубрикой «С4» мы должны поместить африканские идеалы храбрости, а также ценности войны. В изучение старых cadres [13] , насколько они сохранились сегодня, мы должны ввести те функции и ту деятельность, которые не были приняты во внимание европейскими агентствами: это феномены колонки «С», не признанные в колонке «А», – африканские жизненные интересы и институты, не учтенные при разработке европейской политики. Сравнение между этим вхождением («С2») и пунктом 2 из колонки «В» может продемонстрировать, насколько велика польза, извлеченная из старых военных отрядов и при косвенном управлении, и при других системах, нацеленных на приспособление африканской жизни к новым требованиям. Например, совсем недавно Национальная школа Свазиленда была воссоздана посредством приспособления принципов, на которых строились старые войсковые части, к преподавательской работе {82} . Этот факт, очевидно, будет внесен, как уже указывалось, в колонку «В», но воспитание в духе преданности вождю, обучение племенным традициям и привитие половой морали, которое годами велось в старых военных лагерях без всякого участия и даже без расчета на сотрудничество или признание со стороны миссионера, педагога или правительственного чиновника, – все это относится к теме колонки «С». Наконец, как позиция, соответствующая распространению европейских войн («А3»), нам нужно будет изучить в колонке «С» остаточные реакции со стороны военной организации туземцев или пассивное подчинение вербовке.
13
Структуры, формы (франц.). – Прим. пер.
82
Подробное описание этого процесса содержится в статье Хильды Бимер, см.: Beemer H. The Development of the Military Organization in Swaziland // «Africa». 1937. Vol. X. Р. 195–203.