Избранное: Динамика культуры
Шрифт:
В результате такой правовой реформы возник не только небольшой класс богатых землевладельцев, но и класс рабочих, лишенных законных прав. Другим результатом этой реформы стало отделение земельной собственности от каких-либо функций управления и ответственности, – а такая связь прежде существовала {152} .
Таким образом были созданы такие феномены, как собственность без ответственности («В2») и законные права на землю без обязанности ее продуктивного использования. Здесь надо подчеркнуть: творцы этой политики считали, что вся земля принадлежит туземцам. Они понимали, что хотя она в настоящее время не используется, со временем подобное положение дел может измениться. Они поэтому планировали долгосрочную экономическую политику, и этот факт имеет самое большое значение.
152
См.: Mair L. An African People in the Twentieth Century. P. 198.
Д-р Мэйр дает нам полное описание старой системы землевладения, которая сохранилась еще и сегодня, но при этом не берется реконструировать некую воображаемую («нулевую») точку отсчета. Одним из самых важных достижений ее полевых исследований является утверждение, что многие традиционные институты племени баганда обнаруживают огромную устойчивость. Д-р Мэйр не только определила, что представляет собой старая система землевладения, но и показала, что она жизнеспособна и в настоящее время. «В настоящее время “старая школа” и современные методы сосуществуют. Новые законы вначале вообще не влияли на квазипатриархальную установку старых вождей». {153}
153
Mair L. Op. cit. P. 198. Неясно, опирается ли это «вначале» на исторические свидетельства, полученные от живых информаторов, или это реконструкция. Д-р Мэйр иногда смешивает 1900-й год с современностью.
Итак, старые методы управления, правовой механизм, введенный европейцами, деятельность европейской администрации и судов, а также явления культурных изменений – все это можно изучать в сравнении. В этом и заключается рекомендуемый нами метод исследования и упорядочения данных.
Можно сказать, что старая традиция еще живет в таких своих элементах, как туземная система землевладения, связывающая земледельца с землей, а также использование политических обязанностей и места жительства в экономических целях («С1»). И в этом случае д-р Мэйр может указать на некоторые злоупотребления, опасные тенденции и путаницу, составляющие угрозу будущему развитию. Их источник лежит в «концепции земли как частной собственности, находящейся в полном распоряжении индивидуального собственника» («А2») {154} . Данная концепция вместе с введением денежной экономики сделала из земли источник прибыли, извлекаемой путем сдачи земли в аренду или ее продажи («В2» и «В3»). «Бессрочное наделение землей определенных индивидов и их наследников» {155} превратило землю в источник спекуляции, не установив для собственников каких-либо обязанностей, связанных с землей. Отдельные случаи, когда даже не появляющиеся на своих участках землевладельцы в своей алчности не удовлетворяются данью, собираемой с их доверчивых клиентов {156} ; примеры чрезмерной и безжалостной эксплуатации арендаторов; появление новой фигуры – финансового агента, который называет себя «купцом на расстоянии» и действует главным образом с помощью «краткосрочных сертификатов», {157} – вот симптомы, которые могут со временем перерасти в серьезные трудности. К счастью, эти симптомы пока незначительны и случайны. За причинами этого не нужно далеко ходить, главная из них заключается в том, что «земли так много, что невыгодно ею спекулировать» {158} . Д-р Мэйр также утверждает, что в настоящее время «активность наиболее молодых землевладельцев, именно тех, кто может эксплуатировать землю, тормозится из-за деятельности правительства и наличия больших площадей доступных земель» {159} .
154
Mair L. Op. cit. P. 166.
155
Mair L. Op. cit. P. 166.
156
Mair L. Op. cit. P. 169.
157
Mair L. Op. cit. P. 171.
158
Mair L. Op. cit. P. 167.
159
Mair L. Op. cit. P. 276.
В действительности ошибка, совершаемая большинством исследователей, от лорда Лугарда до его подчиненных, и состоящая в противопоставлении африканского коммунизма европейскому индивидуализму, то есть в непонимании того, что так называемый индивидуализм является печальным и болезненным следствием двойной – этико-правовой и экономической – зависимости, привела к недооценке положения, сформулированного д-ром Мэйр: «Нельзя не пожелать, чтобы европейское образование не делало столь сильный акцент на выгоде для индивида, вытекающей из коммерциализации его земельных владений, и чтобы больше внимания уделялось выработке чувства коллективной лояльности, не только по отношению к церкви и королю – так как на это достаточно обращали внимание, – но также и по отношению к меньшей группе, с которой этот индивид находится в постоянном контакте в своей деревне» {160} .
160
Mair L. Op. cit. P. 276.
Другой формой опеки был бы строгий контроль над наделением землей лиц нетуземного происхождения {161} . Пока земли хватает, опасность еще не так сильна. Существенной причиной сравнительно небольшого числа нарушений в системе землевладения является, очевидно, то, что ее охраняет старая система, а моральные обязанности все еще занимают господствующее положение. Крупное землевладение ограничено тем, что земля используется так, как это полагается в соответствии со старыми порядками. Все туземцы хорошо знают, каким было в прошлом землевладение, каковы выгоды и недостатки старой системы в сравнении с новой, крупного частного землевладения в сравнении с тем положением, когда правительство выступает в роли хозяина земли. «Люди, которым рассказывают о выгодах, какие дает проживание на правительственных территориях, где единственной обязанностью является уплата ежегодного налога, должны сопоставить эти выгоды с тем обстоятельством, что не заплативших налог немедленно изгоняют» {162} .
161
Mair L. Op. cit. P. 167.
162
Mair L. Op. cit. P. 167. Ср. также: «Формальное право собственности не было установлено. Даже бутака (наследственные племенные земли), оставленные в руках первоначальных владельцев, записывали на имя одного человека, который имел полное право распоряжения ими без договора с остальными членами группы. Я не знаю ни одного случая, где бы это происходило, но сама эта возможность вызывала опасение…» (Ibid.).
На самом деле, старый тип кооперации, основанный на взаимном обмене услугами, извечном желании жить на земле среди крестьян и хорошо управлять ими, является и теперь самым сильным моральным, политическим и экономическим стимулом. «Положение Великого вождя, живущего среди своих подданных, продолжает оставаться наивысшей точкой взлета человеческой мечты» {163} .
Каковы практические и специфические критерии поведения, которые можно вывести из этого утверждения? Прежде всего, можно сказать, что правовая система, навязанная европейской моделью землевладения, может быть адаптирована к новым условиям путем постепенного расширения рамок некоторых из старых ограничений и воскрешения обязанностей, вытекающих из факта землевладения и обязательно неразрывно связанных с привилегиями. Эта тенденция должна сочетаться с реформой административной системы, рекомендованной д-ром Мэйр в ее второй книге, а также реформой, конечная цель которой заключается в преобразовании системы в Уганде в реальную форму косвенного управления, то есть в том, чтобы перестроить всю конституцию, ориентируясь на туземное обычное право {164} . В соответствии с рекомендацией д-ра Мэйр, «лучший из возможных способов защиты земледельцев от будущей эксплуатации – это создание малых земельных наделов» {165} . Это не фантастическая выдумка, но констатация уже проявившейся тенденции, вследствие которой зарегистрировано 16 тыс. землевладельцев в сравнении с начальным числом 3 тыс. 700 чел. {166} . Эту тенденцию могло бы усилить действие таких факторов, как образование, создание кооперативных обществ и непосредственные финансовые инвестиции.
163
Mair L. Op. cit. P. 168.
164
См.: Mair L. Native Policies in Africa. P. 169, 173–175.
165
Mair L. An African People in the Twentieth Century. P. 170.
166
Д-р Мэйр могла бы более осторожно синхронизировать современные случаи и избавиться от исторических наваждений – это позволило бы ей не смешивать 1900 и 1931 годы, а кроме того, дать более ясный анализ характера контактов (этого можно было бы добиться, скорее, в ходе полевой работы, чем через исследование документов) и отделить друг от друга факты, относящиеся к колонкам «С» и «В», а также «А» и «В».
Все это говорит о том, что сравнительное исследование намерений европейцев, систем африканского землевладения и явлений, свидетельствующих о культурных изменениях, которое фактически проделано д-ром Мэйр, ведет к тем же выводам, которые я открыто обосновываю в этой работе.
Это приводит нас к обнаружению того, что мы назвали общей мерой, или общим фактором, действия этих сил. В данном случае это – экономическая реальность земли как блага, предназначенного для полезного использования, а не для эксплуатации в спекулятивных целях. Искренность европейской стороны доказывается исключением возможности скупки земли чужестранцами; со стороны туземцев существует стремление к тому, чтобы каждый африканец обладал землей.
Европейская администрация способствовала развитию сельского хозяйства путем введения производства экономически выгодных культур. Таким образом, общая мера может быть найдена в использовании земли как источника благосостояния, с одной стороны, и как мощного фактора, благодаря которому устанавливаются взаимные обязательства, права и зависимости между землевладельцами и арендаторами – с другой. Выгоды, которые дает земля, должны доставаться людям, которые на ней живут и совместно работают над ее возделыванием и обустройством, а не просто обладают правами на нее. То, что доказало свою жизнеспособность в старой системе, – это крепкое чувство единства гражданских прав и обязанностей, связанное с обоюдной зависимостью вождя и подданных в совместной работе на земле.
Новый административный режим – принимая юридическую дефиницию земли исключительно как индивидуальной собственности, не связанной с какими бы то ни было обязанностями и формами ответственности; вводя возделывание хлопка в качестве занятия, приносящего денежный доход; предоставляя возможности для спекуляции при новой монетарной системе, – создал условия, при которых оказалось невозможным одновременно эксплуатировать землю и выполнять гражданский долг.
Но никакая администрация не может быть заинтересована в расцвете спекуляции и исчезновении гражданского чувства. Независимо от того, какие этические или метафизические взгляды мы разделяем, можно считать бесспорным, что настоящее гражданское чувство является важным культурным достоянием. Сочетание кооперации со взаимными обязательствами – вот те элементы старой системы, которые следует беречь, поскольку они до сих пор являются большой моральной силой, и если в том появится необходимость, этому сочетанию нужно будет дать правовое основание.
Предыдущее обсуждение проблем землевладения и перечисление прав туземцев подчеркивают, что в сферу внимания законодательства должно входить не только то, что образует необходимый жизненный минимум, но и то, что можно считать определенным избытком, соответствующим местному уровню жизни и тенденциям его развития. Этот уровень антрополог может определить, исследуя организацию индивидуальной и семейной жизни, изучая то, что входит в понятие благосостояния, определяя, какова роль церемоний, каковы расходы на общественно необходимые работы и т. д.