Избранное: Динамика культуры
Шрифт:
Живучесть колдовства и его особенные пути развития в условиях контакта культур – другой пример того, как изменяющиеся обстоятельства позволяют нам понять, что происходит с идеями и формами деятельности, когда они подвергаются массированному воздействию со стороны противоположных идей и форм. Такое знание столь же важно и для практика. Если бы миссионеры поняли, что выкуп за невесту не имеет ничего общего с экономической сделкой, что его функция заключается не в том, чтобы сделать из женщины рабыню или продать ее мужу как вещь, – они, наверное, не сделали бы принципиальной ошибки, какой было запрещение выкупа, и не оказали бы тем самым неблагоприятное влияние на брак и туземную семью.
Функциональное рассмотрение культурных изменений и сил, которые упорно сопротивляются всяким попыткам модификации в условиях контакта культур, стало в последнее время главной задачей научной антропологии, но это всегда интересовало тех, кто занимался практической деятельностью в Африке. Теперь, когда наука проникла во многие области, имеющие практическое значение,
Было бы излишним оптимизмом считать, что с момента, когда эти истины будут признаны, наступит идеальное сотрудничество. Администрация, миссии и промышленные предприятия существуют уже давно. Было бы наивно ожидать от них сверхчеловеческой доброжелательности по отношению к непрошеному гостю, обладающему сравнительно небольшим историческим опытом. Сейчас, как и много веков назад, у них есть собственные интересы, и хотя наблюдается тенденция к признанию ценности антропологических исследований по некоторым проблемам, непосредственно затрагивающим их интересы, все же многое, о чем шла речь выше, представляет собой некий вызов основаниям, на которых формируются и взгляды миссионеров, и политика в сфере организации труда и земельной собственности.
Например, было бы совсем нетрудно привести убедительные научные доказательства в пользу утверждения, что банту Южной Африки не получили достаточного количества земли. Но этого даже не нужно, так как этот факт признан в парламентских документах, а также в резолюциях и заявлениях специально созданных комиссий. Тем не менее единственно эффективное разрешение этой проблемы шло бы вразрез с интересами белого меньшинства, обладающего в настоящее время властью. Поэтому заключение антрополога оказывается даже более неприятным для колониальных властей, чем выступления защитников прав туземцев, так как он оперирует фактами и цифрами, пользуясь при этом неоспоримой логикой сопоставления целей и средств и протестуя против средств, которыми пытаются достичь эти цели. Однако это не может заставить замолчать научного исследователя, так как он знает, что говорит правду, имеющую огромное практическое значение для будущего, пусть и отдаленного.
2. Исторический и функциональный подход
С чисто теоретической точки зрения важнейшим мотивом наших предыдущих рассуждений было различение «мертвой и погребенной истории», с одной стороны, и «действующей, живой традиции», – с другой. Это различение я пытался пояснить на конкретных примерах. Те, кто смог отделить абстрактную теорию от обсуждения реальных фактов, не станут заблуждаться относительно моей позиции. Прежде всего, я вовсе не пытаюсь поставить под сомнение ценность исторических исследований и исторической реконструкции. Однако нужно ясно сознавать, что, исследуя сегодня зулу, бабемба или масаи, мы наблюдаем совсем не ту ситуацию, в какой их племена находились до контакта с европейцами, но видим перед собой феномен культурных изменений. Описание структуры племени, законов, верований и обычаев туземцев, как они существуют в своей первозданной полноте, является результатом особой работы. Методы, применяемые при этой работе, отличаются от методов чистого наблюдения. Прежде всего следует учесть, что рассказы «старейшин племени» о прошлом никогда не могут быть научной или исторической истиной, так как они всегда окрашены чувствами ностальгии, сожаления и тоски по ушедшим временам. К таким высказываниям следует относиться как к мифологическому повествованию, хотя и повествованию о недавнем прошлом.
И здесь мы еще раз рискуем попасть в caveau [20] . Так называемое «историческое» объяснение часто связано с ошибкой post hoc ergo propter hoc [21] . Подлинное историческое объяснение возможно только как итог исследования всего процесса развития какого-либо института, в котором устанавливается преемственность его функций и форм. Африканское рабовладение и похищение рабов все еще формируют определенные статусные отношения внутри племени и питают идею о превосходстве одних членов племени над другими в смешанных группах. Для оценки этого влияния мы можем либо исследовать одни только современные идеи, либо сравнивать старые условия с сегодняшними. Второй подход был бы очень полезен, поскольку мог бы во многом дополнить первый как теоретически, так и практически. Однако это могло бы иметь место только в том случае, если бы удалось восстановить полную функциональную картину условий, существовавших до контакта с европейцами, получить исчерпывающую информацию обо всем, что касается рабства, землевладения, брака, закона или культа предков. Во многих случаях в наши дни это совершенно невозможно, поскольку (как я уже не раз повторял), с научной точки зрения, записи о прошлом содержат слишком много ошибок и в силу этого совсем не годятся для сравнения с настоящим положением вещей, как оно предстает в полевых исследованиях.
20
Подвал, зд. – ловушка (франц.) – Прим. пер.
21
После этого, значит, вследствие этого (лат.) – логическая ошибка, состоящая в том, что событиям или явлениям, следующим друг за другом во времени, безосновательно приписывают связь друг с другом в качестве причин и следствий. – Прим. пер.
3. Принципы и методы исследования культурных контактов
Главная особенность нашего подхода состоит прежде всего в том, что в исследуемой проблеме выделяется несколько аспектов, а затем каждый из них связывается с остальными по ряду соответствующих позиций. Для большей ясности и точности в ходе предшествующего изложения эта связь была представлена с помощью сводных таблиц. В отдельные колонки помещаются те ситуационные факторы, которые в значительной степени могут рассматриваться как вполне независимые области исследований. Колонка «А», в которую помещены данные о различных влияниях европейцев, их интересах и намерениях, является одной из основных составных частей этой таблицы. В колонке «В» приведены факты, относящиеся к тому, что можно было бы назвать «антропологической ничейной землей»: этой сферой антропологи старой школы не интересовались потому, что она не носила исключительно племенного характера, а социологи и историки – потому, что факты, ее наполняющие, не были вполне европейскими по своему содержанию. К этой колонке относятся все действия, связанные с кооперацией африканцев и европейцев, те случаи, когда европейцы позволяют африканцам участвовать в своих интересах, а африканцы признают лидирующую или руководящую роль белых. Работа на рудниках и плантациях; школьное образование в джунглях и африканский колледж; туземный суд, контролируемый белыми; туземные предместья в Йоханнесбурге и Найроби – эти явления и их правовые, экономические, религиозные и образовательные взаимосвязи par excellence [22] относятся к колонке «В». В колонке «С» собраны данные о туземных институтах, которые все еще функционируют либо sub rosa, либо при полном невнимании со стороны европейцев. К этим трем колонкам можно добавить еще несколько: колонку слева от «А», куда поместить влияния, идущие с Европейского континента; колонку «D», где будут обозначены события реконструированного прошлого; и, наконец, колонку «Е», содержащую сведения о том, что относится к будущему, о силах реакции и новых туземных институтах.
22
По преимуществу (лат.). – Прим. пер.
4. Критерии оценки и практические рекомендации
В данном случае опять-таки исключительно научный, или теоретический, подход позволяет нам со всей определенностью констатировать, что, с одной стороны, критерии оценки могут быть выработаны только благодаря изучению наличного положения дел, а с другой стороны, что для определения таких критериев ученому не нужно ни прибегать к историческим сравнениям сегодняшней ситуации с условиями, существовавшими до контакта с европейцами, ни вводить в исследование какие-либо моральные или специфически нормативные ценности.
И здесь инструментальный подход, понимание культурного развития как средства для достижения определенных целей, приобретает большое значение. Признания того, что институты, такие как брак или семья, сельское хозяйство или землевладение, выполняют особые присущие им функции, в принципе вполне достаточно для принятия определенного критерия оценки. Полевой исследователь, конечно, должен быть абсолютно вне политики. Ни в своих исследованиях, ни в теории он не должен быть ни агностиком, который не способен ни в чем согласиться с миссионерами, ни фанатичным сектантом, презирающим все иные христианские конфессии, кроме собственной, и не находящим никакой ценности в религии африканцев. Он не должен быть ни коммунистом, ни фашистом, догматически верующим в исключительную ценность нордической расы, ни пылким защитником туземцев. Он должен быть способен непредвзято оценить цели, идеалы и практические задачи европейцев, проявляющиеся в каждом их действии.
Возьмем, к примеру, работу миссионера. Усилия последнего по перенесению на почву туземной культуры новой сексуальной морали и повышению этических требований ни в коем случае не должно восприниматься полевым исследователем как некое непреодолимое препятствие, сводящее на нет возможность взаимопонимания между миссионером и антропологом. На самом же деле знание природы сексуальных влечений и склонностей, осознание проблем и трудностей, связанных с инстинктом размножения, так же, как и понимание значения этого инстинкта для прочного брака и правильной организации семьи, позволяют ему найти общий язык с миссионером. Однако антрополог должен настаивать на том, что о «половой морали», как культурной реальности, особенности которой могут варьироваться в пределах достаточно широкого спектра параметров, нельзя говорить в терминах, пригодных для описания ситуации в одной из христианских сект.