Избранное в двух томах. Том 2
Шрифт:
Вот один случай, с этой точки зрения, по-моему, небезынтересный.
Дело было еще на том раннем этапе развития нашей ракетной техники, когда
к каждой удаче — таков удел, наверное, всякого нового дела! — приходилось
прорываться сквозь целую кучу неудач. Шли испытания новой ракеты, и шли
нельзя сказать, чтобы очень гладко. Раз за разом она, злодейка, заваливалась, едва
успев оторваться от стартового стола. Конкретный виновник столь
неблаговидного поведения ракеты
сделанный на «братской фирме», то есть в другом ракетном кон-251
структорском бюро. На доводку злополучного агрегата были брошены все силы, и вот наконец дело вроде бы пошло на лад. Успешно прошел один пуск. Потом
второй. На очереди был третий — по ряду причин очень многое решавший для
всей дальнейшей судьбы этой ракеты.
И — как назло! — опять неудача.
Первое, что рефлекторно мелькнуло в головах всех, кто был на пуске: «Снова
этот чертов агрегат!. » Та же мысль обожгла и ведущего конструктора фирмы, этот агрегат создавшей. С дикими глазами, не помня себя, рванулся он туда, где
среди искореженных ферм бывшей стартовой площадки жарким пламенем горели
обломки ракеты. Но его тут же перехватил — перехватил в буквальном смысле
слова, уцепившись за рукав, — Королев и прокричал прямо в лицо: «Вы тут ни
при чем! Это совсем другое. .»
Казалось бы, мелочь. Ну что тут, в самом деле, особенного: объяснить до
предела взволнованному человеку, что нет у него оснований так отчаиваться!.
Но когда в это время у самого, что называется, на душе кошки скребут, когда
хочется прежде всего дать выход собственному раздражению, когда весь мир не
мил, — в такую нелегкую для себя минуту увидеть переживания другого
человека и не отнестись к ним равнодушно умеет не каждый. Королев — умел.
А вот другой случай. Мы уже говорили, что Королев здорово умел заставить
людей работать. Бывал в этом иногда просто безжалостен. Но вот что мне
рассказали сотрудники его КБ. Возникла однажды какая-то неотложная работа
как раз под Новый год. И СП заставил нескольких своих инженеров в
новогоднюю ночь работать. Понимал, каково это им, но — заставил. Но чтобы
им, беднягам, было все-таки не так обидно, всю эту ночь — с вечера 31 декабря
до утра 1 января — провел в цехе, вместе с ними. Хотя прямо по делу никакой
необходимости в его присутствии не было.
. .Был ли Королев справедлив?
Этот вопрос приходится довольно часто слышать от людей, интересующихся
личностью Главного конструктора. Но однозначно ответить на него — просто так
взять и сказать «да» или «нет» — оказалось, по крайней мере мне, не так-то
легко. Я перебирал в памяти разные
явить свою справедливость или, напротив, несправедливость. И с удивлением
обнаруживал, что он вполне успешно проявлял и то, и другое!
Помог мне снова старожил королёвского КБ.
— Понимаешь, — сказал он, — СП был далеко не всегда справедлив
тактически, но очень справедлив стратегически. . Разъяснить? Ну, он мог
навалиться на тебя по сущей ерунде, а то и вообще ни за что. Или за чьи-то
чужие грехи, если виновники далеко, а выход своим эмоциям ему нужно дать
немедленно. Что — несправедливость? Конечно, она. . Но вот в том, работник ты
или не работник, заслуживаешь или не заслуживаешь доверия как человек, можно или нельзя на тебя опереться в трудном деле, — тут он ошибался редко. В
своих оценках бывал, как правило, точен, а главное — всегда стремился к этому.
Словом, был справедлив.
Меня этот ответ удовлетворил вполне.
Действительно, говоря о таком человеке, как Королев, односложными «да» и
«нет» обойтись трудно. Впрочем, только ли о таком, как Королев? Наверное, к
каждому человеку с такими «релейными» мерками подходить не стоит. .
Не раз задумывался я над тем, чем же все-таки объяснить, что его так
слушались. Чаще всего — охотно, иногда — с некоторым внутренним
сопротивлением, иногда — и с открыто выражаемым неудовольствием, но
слушались. Причем слушались люди, формально (да и не только формально) равные ему по рангу: например, занимавшие такой же пост — Главного
конструктора — в других организациях, принадлежащих зачастую вообще к
другим ведомствам. А он им указывал, требовал от них, утверждал или отменял
их решения», — словом, «командовал парадом» так, как считал нужным и
полезным для дела. Был не просто Главным конструктором некоей организации, а лидером направления.
Хорошо это было или плохо?
Вряд ли можно ответить на этот вопрос вообще, безотносительно к личности
Королева и к той неповторимой конкретной обстановке, в которой все это
происходило. Тут общие положения модной в наши дни научной организации
труда, наверное, не очень применимы. Не берусь решать, нужен ли подобный, 253
облеченный исключительно широкими правами «командующий» в любом деле.
Думаю все же, что нет, особенно если эти права не уравновешены (как были
уравновешены у Королева) глубокой человечностью их обладателя, если ему
присуща не только деловая, требовательная жесткость, но и природная
жестокость. Тогда, кстати, он обречен на то, чтобы так и остаться в глазах