Избранное в двух томах. Том 2

Галлай Марк Лазаревич

беспристрастных потомков прежде всего диктатором, но никак не идейным и

нравственным лидером человеческого (все равно, большого ли, малого ли) коллектива. .

А для дела освоения космоса, особенно на первых его этапах, наличие такого

лидера, как Королев, было — я убежден в этом — удачей, переоценить значение

которой вряд ли возможно.

Когда ракетно-космическая техника находилась еще в состоянии если не

младенческом, то, во всяком случае, далеко не зрелом,

она могла двигаться, развиваться, разворачиваться во всю ширь только совместными усилиями многих

коллективов и даже целых ведомств, — тогда просто необходим был человек, который не знал бы слов «это не мое дело» или «это ко мне не относится», человек, которому до всего было дело и к которому относилось бы все: и

прочность ракеты, и химия топлива, и выбор места для космодрома, и система

премирования за разработку конструкций, словом — все! Таким человеком

оказался Королев.

Он был лидером. Именно — лидером. Никак не суперменом, каким его

иногда себе представляют. А это понятия совершенно разные. Супермен

совершает, вернее — пытается (как правило, безуспешно) совершить великие

дела сам, лично, персонально. А лидер — готовит, возглавляет и поднимает на

такие дела коллег, последователей, сподвижников, в конечном счете —

коллектив, иногда, если того требуют масштабы дела, многотысячный. Королев

сколачивал такой коллектив. Сколачивал умело, упорно, талантливо.

Он никогда не упускал случая подчеркнуть коллективный характер работ по

освоению космического пространства. Шла ли речь о планах на будущее, об

анализе сделанного, о случившихся неудачах и пришедших удачах (особенно об

удачах), он всегда говорил «мы», «нам», «у нас», а не «я», «мне», «у меня». И это

была не форма, а отражало его взгляды на природу технического творчества.

254 Так же он действовал и вне пределов своего КБ. По его инициативе был

создан Совет главных конструкторов космической техники — организация

вневедомственная, вроде бы никому не подчиненная и ни перед кем не

отчитывающаяся и в то же время на редкость могущественная. В сущности она

представляла собой средство преодоления ведомственной разобщенности. То, что

потребовало бы долгих и трудных согласований, при помощи СГК решалось

мгновенно впрямую.

Потребовались многие годы, чтобы подобные прямые (или, как их иногда

называют, горизонтальные) связи были по достоинству оценены и

рекомендованы к распространению в масштабе всей страны. В состав СГК кроме

Королева входили В. П. Бармин, В. П. Глушко, В. И. Кузнецов, Н. А. Пилюгин, М. С. Рязанский.

Но вернемся к поставленному вопросу — почему же все-таки его

так

слушали? Так считались с его мнением? Так стремились выполнить наилучшим

образом каждое его указание?

Может быть, потому, что он был не только Главным конструктором своего

конструкторского бюро, но и бессменным председателем Совета главных

конструкторов космической техники, заместителем председателя

государственных комиссий, техническим руководителем пусков всех

пилотируемых (и многих беспилотных) советских космических летательных

аппаратов?. Ведь за каждым из этих титулов стояло немало прав! И еще больше

— ответственности.

Нет, не думаю. Не в титулах было дело. Не мог столь, в общем, формальный

момент играть сколько-нибудь существенную роль в таком деле. Мало ли мы

видели разных председателей и их заместителей, влияние которых не выходило

за пределы ведения заседаний («Внимание, товарищи. Слово имеет. .»).

Тогда, может быть, другое: главные конструкторы и руководители научных

учреждений, работавшие над освоением космоса, были настолько слабее

Королева по своим знаниям, опыту и способностям, что сами охотно уступали

ему инициативу, а вместе с ней и конечную ответственность?

Нет! Не проходит и это объяснение. Прошу читателя поверить: в плеяде

конструкторов космической техники Королев был, что называется, первым среди

равных. Его окружали настоящие личности

255

в полном смысле этого ко многому обязывающего слова.

В «медовый месяц» космической эры появилось немало газетных и

журнальных публикаций, из которых далекий от подобных дел читатель легко

мог составить себе представление, будто все делалось очень просто: Теоретик

космонавтики произвел нужные расчеты, Главный конструктор начертил

чертежи. Ну, может быть, помогали им еще какие-нибудь копировщики и

деталировщики — и все. . Излишне говорить, что таким способом в наше время

невозможно создать даже пылесос или холодильник, не говоря уже о ракете с

космическим кораблем, самолете, автомобиле.

Какую отрасль космической техники ни взять — сверхмощные ли ракетные

двигатели, системы ли управления, комплексы ли измерительных средств, устройства ли торможения и спуска, радиотехническую ли аппаратуру, стартовые

ли позиции, — каждая из этих и множества других сложных комплексных

проблем решалась большими коллективами талантливых, инициативных

творческих работников, во главе которых просто не смогли бы удержаться вялые, слабые люди. Поэтому невозможно предположить, что ответ на интересующий