Избранное
Шрифт:
Нет, это вовсе не странно. У него выработалась привычка каждый вечер перед сном вытряхивать пепельницу в помойное ведро на кухне. Много лет назад жена попросила его не оставлять окурков, чтобы в комнатах не пахло дымом. Сам он никогда не догадался бы, что правда, то правда.
Ладно. Отсюда следует, что подсудимый в ту ночь тоже пошел на кухню с полной пепельницей в руках и вытряхнул ее. Не так ли?
Да, почему бы ему не вытряхнуть пепельницу и в ту ночь тоже? Как раз когда он находился на кухне, все и началось.
— Стоп! К этому мы еще вернемся. А сейчас давайте
— Гостя?
— Конечно. Ведь это вполне вероятно.
— У меня никогда не было гостей. Да и кто пришел бы ко мне в гости?
— Но, быть может, именно в ту ночь к вам явились гости? Комната, в которой вы, согласно вашим показаниям, сидели, находится на первом этаже. Стало быть, можно без труда впустить визитера в окно, не надо открывать ни парадную дверь, ни дверь черного хода, никто в доме ничего не заметил бы.
— Зачем мне было впускать гостя в окно?
— Суд должен взвесить все возможности. Впрочем, ни во дворе, ни на окне не обнаружено отпечатков пальцев. Единственные отпечатки пальцев незнакомого человека, которые найдены в доме и именно в ванной, принадлежат слесарю-водопроводчику чинившему кран.
— Все это, ей-богу, похоже на детектив, — сказал подсудимый с удивлением.
— У вас еще хватит времени осознать, что такие дела, как ваше, описываются в детективах. Да, хватит времени, ведь суд еще не вынес вам оправдательного приговора, — сказал председатель суда. — Итак, гостей у вас не было. Звонил ли вам кто-нибудь по телефону?
— Нет, это было совершенно невозможно.
— Почему, собственно? У вас же не отключили телефон.
— Когда жена идет спать, она всегда забирает с собой аппарат.
— Этого вы нам раньше не рассказывали.
— Я просто забыл, но так бывало всегда, во венком случае с тех пор, как нам поставили в спальне розетку.
— Прекрасно. А почему ваша жена забирала с собой телефон?
— Чтобы мне не мешали звонки. Я не люблю телефонных звонков, каждый раз пугаешься. В спальне, однако, пришлось поставить розетку, ведь иногда какой-нибудь не в меру трусливый клиент хочет застраховать что-то, не дожидаясь утра. Само собой разумеется, я же имел от страховой компании полномочия и в таких экстренных случаях мог заключить сделку, имеющую законную юридическую силу. Однако такие звонки бывали не так уж часто.
— А если звонили, пока вы еще сидели внизу? Что бывало тогда? Звала ли жена вас к телефону?
— Да, конечно, она звала меня наверх. Впрочем, как я уже говорил, это случалось довольно редко.
— Стало быть, жена не вела деловых разговоров, с тем чтобы постфактум поставить вас в известность?
— Нет, клиенты чувствовали себя спокойней, если они разговаривали лично со мной. В служебных отношениях надо учитывать и такие нюансы.
— Гм, это понятно. Скажите, внизу слышен телефонный звонок, когда аппарат стоит в спальне?
— Нет, если двери закрыты, то не слышен. Хотя моя жена, как ни странно, слышала звонки.
— Как так? Я думал, что ваша жена обычно была наверху.
— Я хочу сказать, жена слышала звонки, если мы случайно
— Вашей жене часто звонили по телефону?
— Да нет же. Кто мог ей звонить? Хотя время от времени, конечно, звонили, и, когда это случалось днем, она мне рассказывала о звонке вечером. За ужином мы всегда рассказывали друг другу, что было с нами днем. Ничего примечательного. Ибо что с нами могло стрястись? Поэтому мы делились каждой мелочью. Другие люди вообще не обращают внимания на такие мелочи. У нас не было секретов друг от друга. Иногда трудно было найти тему для разговора — ведь ничего особенного не происходило. Поэтому по дороге мы наблюдали за всем: за попутчиками в электричке или за собакой. И вечером дома рассказывали обо всем, что заприметили.
— Не знаете ли вы случайно, звонили по телефону вашей жене в ту ночь?
— В ту ночь?
— Да, тогда, когда вы еще сидели внизу?
— Но ведь если бы ей звонили, она бы мне сказала.
— Ваша жена могла забыть о звонке. Или потом ей уже пс представилось случая.
— Она позвала бы меня наверх.
— Может, у нее была причина не звать вас.
— Какая же причина?
— Звонили ведь не обязательно вам.
— Не мне? Значит, звонили ей? Разве ей звонили?
— Это мы у вас спрашиваем.
— Кто мог ей звонить? И к тому еще так поздно?
— Не так уж это было поздно, в сущности.
— Нет, это исключено.
— Почему вы считаете звонок жене исключенным? Ведь вы только что сами сказали, что, сидя внизу, вы не слышите телефона. К тому же не обязательно должен был раздаться звонок. С тем же успехом ваша жена могла сама позвонить кому-нибудь.
— Моя жена звонила?.. Но кому же? Вам что-нибудь известно на этот счет?
— Задавать вопросы имеет право только суд.
— Нет, нет. Я хочу сказать только, что в данном конкретном случае, господин председатель суда, должно быть сделано исключение. Нельзя слепо следовать глупым предписаниям. Ведь все это слишком серьезно. Речь идет о моей жене. И если вам что-нибудь известно, вы не должны скрывать это от меня. Ближе меня у нее никого нет. Для вас, для суда, это имеет только профессиональный интерес, для вас это своего рода игра или теория, а для меня… Нет, это трудно себе представить.
Подсудимый воздел руки к небу, словно заклиная суд.
— Успокойтесь, пожалуйста, — сказал председатель. — Хотя, кстати сказать, я не совсем понимаю, почему вас так взволновало само предположение о том, что вашей жене могли позвонить без вашего ведома.
— Но представьте себе: у нее в комнате вдруг раздается звонок, гром среди ясного неба, да еще поздно вечером, — прокричал подсудимый хриплым голосом. — К тому же ей звонят по телефону… Нет, это немыслимо. Такого не должно быть. Только не по телефону! Что такое вообще телефон? Провода, слабые токи, мембрана. Это было бы ужасно. Мы все почувствовали бы себя еще более беспомощными, чем мы есть? Как? Вы и впрямь думаете, что моей жене звонили по телефону?