Избранное

Гитович Александр Ильич

Слушаю, как монах Цзюнь из Шу играет на лютне

С дивной лютней Меня навещает мой друг, Вот с вершины Эмэя Спускается он. И услышал я первый Томительный звук — Словно дальних деревьев Таинственный стон. И звенел, По камням пробегая, ручей, И покрытые инеем Колокола Мне звучали В тумане

осенних ночей... Я, старик, не заметил, Как ночь подошла.

Провожу ночь с другом

Забыли мы Про старые печали — Сто чарок Жажду утолят едва ли, Ночь благосклонна К дружеским беседам, А при такой луне И сон неведом, Пока нам не покажутся Усталым, Земля — постелью, Небо — одеялом.

Думы тихой ночью

У самой моей постели Легла от луны дорожка. А может быть, это иней? — Я сам хорошо не знаю. Я голову поднимаю — Гляжу на луну в окошко. Я голову опускаю — И родину вспоминаю.

ДУ ФУ (712—770)

Взираю на священную вершину

Великая горная цепь — К острию острие! От Ци и до Лу Зеленеет Тайшань на просторе. Как будто природа Собрала искусство свое, Чтоб север и юг Разделить здесь на сумрак и зори. Родившись па склонах, Плывут облака без труда. Завидую птицам И в трепете дивном немею. Но я на вершину взойду И увижу тогда, Как горы другие Малы по сравнению с нею.

Картина, изображающая сокола

С белого шелка Вздымается ветер и холод — Так этот сокол Искусной рукой нарисован. Смотрит, насупившись, Словно дикарь невеселый, Плечи приподнял — За птицей рвануться готов он. Кажется, крикнешь, Чтоб он полетел за добычей, — И отзовется Тотчас же душа боевая. Скоро ль он бросится В битву на полчище птичье, Кровью и перьями Ровную степь покрывая?

Негодные деревья

Когда бреду Тропинкою знакомой, Всегда топорик Я беру в дорогу. Деревья тень бросают Возле дома, Рублю негодные — А

все их много. Кизиловые Я не вырубаю, А вот цзиси Вовек щадить не буду. Негодное, Теперь я это знаю, Роскошно Разрастается повсюду.

Сверчок

Так неприметен он и мал, Почти невидимый сверчок, Но трогает сердца людей Его печальный голосок. Сверчок звенит среди травы, А ночью, забираясь в дом, Он заползает под кровать, Чтоб человеку петь тайком. И я, от родины вдали, Не в силах слез своих сдержать Детей я вспомнил и жену — Она всю ночь не спит опять. Рыданье струн и флейты стон Не могут так растрогать нас, Как этот голосок живой, Поющий людям в поздний час.

Светляк

Он, говорят, Из трав гнилых возник — Боится солнца, Прячется во тьму. Слаб свет его ночной Для чтенья книг, Но одинокий путник Рад ему. Под дождиком — Я видел иногда — Он к дереву Прижмется кое-как. А вот когда Настанут холода, Куда, спрошу я, Денется, бедняк?

Больной конь

Я седлал тебя часто На многих просторах земли, Помнишь зимнюю пору У северных дальних застав? Ты, состарившись в странствиях, Отдал все силы свои И на старости лет Заболел, от работы устав. Ты по сути ничем Не отличен от прочих коней, Ты послушным и верным Остался до этого дня. Тварь, — как принято думать Среди бессердечных людей, — Ты болезнью своей Глубоко огорчаешь меня.

Дикие гуси возвращаются на север

Дикие гуси Летели за тысячи ли, Нынче на север Они возвращаются снова. Глядя на странника Этой далекой земли, Пара за парою В путь улетают суровый. Их уже мало осталось На отмели тут, Резко кричат они, Перекликаясь на воле. Ну, а рассказ О письме, что они принесут, Все это милая, Глупая сказка, не боле.