Избранное

Цзинь Ба

«Черт возьми! Кому только нравится эта работа!» — выругался он про себя. Он готов был бросить лампу и пуститься в обратный путь, но позади было уже более десятка закрытых дверей и поворотов. Шедший впереди него Чжан, словно угадав его мысли, сказал со вздохом:

— Да, наш кусок хлеба достается нелегко. Мы действительно рискуем жизнью. На самой глубине опаснее всего. Там газ иногда может взорваться сам, даже без искры. И все-таки мы любим свою работу. Жизнь для нас словно ничего и не значит. Вот поработаешь здесь — и станешь таким же, как я. Ведь вас из уезда Гуанда приходит сюда видимо-невидимо. Каждый год приходят. Кое-кто бросает стоящую работу, думает в шахте разбогатеть. Разбогатели? Как же! Конечно, кое-кому удается накопить немного, только…

Он

чувствовал, что Чжан прав. Как бы ни было в шахте опасно, все же непрерывный поток людей устремляется сюда на работу; люди наперебой спешили в шахты, словно собираясь найти здесь клад. Он сам пришел сюда с такими же намерениями: он слышал, что люди, заработавшие на рудниках толику денег, возвращаются в родные места и обзаводятся там семьями. Они рассказывали, что рудники — это доходное место, что там чуть ли не под ногами валяется золото, что каждый может разбогатеть. Надо только уметь переносить трудности, быть трудолюбивым и экономным — и тогда перед каждым открывается заманчивая перспектива. Эти слухи запали в душу его матери, и она стала уговаривать его пойти на шахту. Тогда и он стал грезить этим золотом. Вначале он колебался, стоит ли ему отправляться на рудники: он, грамотный человек, всегда мечтал о более «деликатной» работе. Но положение заставило его: он не мог больше жить в деревне, опустошаемой бандитами и наводнениями. Он распродал свое скудное имущество, отправил мать в город работать по найму, а сам ушел на рудники, надеясь, что присущие ему энергия и трудолюбие помогут разбогатеть там, на рудниках, где повсюду лежит золото. Он вернется на родину, немного поживет спокойно с матерью, а затем найдет себе жену по сердцу. Лелея себя такой надеждой, он, как многие другие, пошел в шахты, хотя и знал, что будет рисковать жизнью. Но где же золото, о котором ходило столько рассказов? Сейчас перед ним лишь мрачный, низкий, сырой коридор, о каком ему раньше слышать не приходилось. Его охватили сомнения.

— Ну, что там? Ты идти не можешь? — с тревогой спросил старый Чжан. — Сейчас придем. Шагай быстрее! Не задерживайся!

Он вздрогнул, словно пробуждаясь ото сна. Не отвечая Чжану и больше не раздумывая, он осторожно двинулся за стариком.

Пройдя еще несколько шагов, Чжан неожиданно отделился от других. Он свернул в сторону, отошел и, велев ему подождать, остановился, чтобы оправиться. Еще через несколько шагов оба очутились в забое, где на поперечной балке висела шахтерская лампа. На другой балке, еще не установленной на место и лежавшей на земле, сидел чернорабочий и забавлялся тем, что бросал мелкие камешки.

— А, пришел? — улыбаясь, приветствовал Чжана этот молодой рабочий и любопытным взглядом смерил его спутника с головы до ног, как бы спрашивая: «Новенький?»

— Знаешь, это мой новый напарник. Его зовут Сяо Чэнь, — быстро заговорил Чжан. — Он сегодня первый раз под землей. Подрядчик поручил его мне. Я не знаю, на что он годится. Он еще молод, и силенки вроде есть. Последнее время начальник управления сильно нажимает на добычу угля: каждый день нужно выдавать шестьсот тонн. Начальник управления жмет на начальников отделов, те — на подрядчиков, а подрядчики — на нас. Да, одна беда! Только надо смотреть, чтобы мой новый напарник поднажал немного. Дадим побольше угля — и будет нормально. — Он махнул рукой своему спутнику и сказал: — Ну, Сяо Чэнь, начали!

Старый Чжан передал ему кайло, которое поднял с земли, сам взял другое и указал ему на угольный пласт. Только теперь Сяо Чэнь разобрал, что находится перед ним. Эти блестящие иссиня-черные глыбы сливались в одно целое, они лежали внизу, наверху — всюду.

Казалось, каждая из них старалась попасться на глаза, но вместе с тем они были плотно спаяны в одно целое. Он понял, что это и есть то самое золото, которое владело думами и помыслами горняков.

— Смотри, я сначала покажу тебе, как надо рубить.

Чжан поплевал на руки, потер ладонями и, подняв кайло, ударил в небольшое углубление, затем сразу выдернул кайло и ударил еще раз. После второго удара угольная глыба заметно сдвинулась, а еще после двух-трех ударов на землю упал большой кусок угля и посыпались угольные крошки.

— Вот теперь здесь уже выем и рубить легко. Руби! Несколько дней тому назад здесь нелегко было работать: стучишь, стучишь, а толку мало, словно и не рубил. А теперь пустяки. Ну давай! Я пойду в ту сторону, а ты здесь не прохлаждайся! Дадим угля мало — и денег мало получим, да еще и от подрядчика взбучку заработаем. Он эти дни гонит почем зря: в управлении его тоже подгоняют. Там только и думают, как бы ежедневно побольше давать угля: им хотелось бы догнать добычу до тысячи тонн в день, а на наши жизни им наплевать. Ну, да черт с ними! Лишь бы деньги давали, а жизни старому Чжану не жалко! — И он отошел рубить в другой угол.

«Кажется, особых усилий не потребуется», — подумал Сяо Чэнь, видя, как легко — казалось, совсем без усилий — рубил старик. Теперь и он поднял кайло и слегка ударил по большому куску угля. Но глыба даже не двинулась, а руки его задрожали. Он почти испугался, поняв, что это совсем не легко. Собравшись с духом, он ударил изо всей силы, на этот раз, правда, успешнее — на землю упало несколько кусков угля.

Глядя на эти куски так, словно это были золотые самородки, Чэнь ощущал странную радость. Он понял, что это — результат его первых трудов и дверь в его будущее. Он думал: «Если уголь и впредь будет рубиться так же легко, как этот — вагонетка угля… десять… сто… целая гора угля… — мои мечты о золоте станут явью. Золото! Этот иссиня-черный, блестящий уголь и есть то самое золото, которое даст мне возможность спокойно жить вместе с матерью, обзавестись женой и иметь детей». Он жадно глядел на иссиня-черный, блестящий пласт, и ему страстно захотелось вырубить его одним махом кайла.

Рубить и отваливать, рубить и отваливать! — это желание переполняло его душу. Он чувствовал, как он весь ожил. Голова горела, все окружающее словно исчезло, лишь глаза были устремлены в то место впереди, куда нужно было бить кайлом. От сильных, резких взмахов кайлом он весь вспотел. Тогда он разделся, оставшись лишь в нательной рубахе, но скоро и она взмокла от пота. А он все рубил, забыв о самом своем существовании, и у ног его уже выросла порядочная куча угля.

— Сяо Чэнь, отдохнем! Сколько нарубил? — крикнул из своего угла Чжан.

Чэнь остановился и, повернувшись, взглянул на подходившего Чжана: тот был обнажен до пояса и сквозь кожу, обтягивавшую его, проступали кости. Он бросил кайло на землю, вытер руки и присел отдохнуть на валявшуюся балку.

— Да, у тебя, видно, силенки есть — вон сколько надолбил! Это редко бывает, чтобы первый раз в шахте — и столько нарубить. — При виде кучи угля Чжан не смог удержаться от короткой похвалы. Сплюнув, он присел рядом с парнем. — Ты такой молодой, а сбежал сюда. Что, тоже хочешь разбогатеть? — спросил старик и улыбнулся.

Сяо Чэнь рассмеялся.

— Это хорошо! Будешь экономен и терпелив, тогда, может, и скопишь немного денег. Но послушайся моего совета: никогда не играй на деньги и не шляйся к бабам! А то ухлопаешь на это всю получку. У нас на руднике — семь шахт, несколько тысяч рабочих. А скопивших денежки не наберешь и десятка: все оставляют деньги в притонах. А многие ходят к проституткам. Каждый месяц одно и то же: накопят к получке пятнадцать-двадцать долларов и сразу — в город, а возвращаются, когда истратят все дочиста. И снова, не пикнув, понурившись, идут уголек рубить. В дни получек добыча низка, только через некоторое время увеличивается. Я здесь больше двух лет работаю, а ничего не накопил: дома семья большая, да и болею я часто. Но выбора нет. Здоровье у меня неважное. Будь у меня выбор, я бы на шахту не пошел. Ты вот здоров — покрепче меня и помоложе и ни к чему еще не пристрастился. Пожалуй, немного деньжат подзашибешь. Только помни мой совет: не играй на деньги и не ходи к девкам. А то будешь рубить здесь всю жизнь, и чем больше будешь трудиться, тем беднее будешь становиться… Ну, хватит болтать! Давай-ка снова за работу. — После этой тирады Чжан встал и пошел на свое рабочее место.