Избранное
Шрифт:
Женщина отступила назад и в изумлении воскликнула:
— Господин Ду, что вы делаете?.. Что случилось?..
Но тут же все поняла. Расставшись с надеждой, она упала на стул и горько зарыдала. Негромкий плач ее леденил душу, в ночной тиши он звучал как стенания бесприютной души покойника.
Проснулись соседи. В их сердца вселился безотчетный страх, но вскоре они накрылись с головой и снова уснули. Несчастья слишком часто посещают бедняков, и плач в ночи для них не редкость. Даже не зная, кто это рыдает, они пожалели еще одного несчастного — очередную жертву злого рока.
Через некоторое время рыдания стихли, женщина подняла голову и устремила вдаль бесстрастные, полные слез глаза. Ду Дасинь по-прежнему в растерянности стоял на
Наконец она разобрала: «Я не могу допустить, чтобы ты умер один». Смысл этих слов был ей непонятен. Видя Ду в таком состоянии, она на минуту забыла о собственном горе и обратила свою жалость на него. Ей показалось, что перед ней не взрослый человек, а мальчик, которого выбранила мать. Мягким, тихим голосом она произнесла:
— Встаньте, господин Ду, я вас не виню.
Раздавшийся вдруг фабричный гудок заставил ее вздрогнуть: она знала, что он означает конец вечерней смены. Она помогла Дасиню подняться, довела его до кровати и укрыла тоненьким одеялом. Затем погасила свет, закрыла дверь и тихонько ушла.
Она вернулась к себе. При тусклом свете догоравшего светильника она взглянула на сладко посапывавшего в кроватке малыша и принялась думать об ожидающем ее безрадостном грядущем. Погладив малыша, она прошептала: «Бедный ребенок, у тебя больше нет отца». Снова нахлынули рыдания.
Когда лучи утреннего солнца проникли в комнату, они осветили бледное, болезненное лицо и мокрую от слез подушку.
РЕШИМОСТЬ
Через три дня после смерти Чжан Вэйцюня Ду Дасиню приснился сон.
Он стоит на высокой башне. Под ним расстилаются рисовые поля. Вдали видна цепочка синих гор. Огромное солнце медленно опускается за гору. Оно уже утратило золотой блеск, заставляющий людей жмуриться, и превратилось в подобие кроваво-красного круглого зеркала. И чем ниже оно опускается, тем шире разбрасывает свои алые лучи. Уже покраснела одна сторона неба, алый венчик украшает вершины гор. В той стороне, где садится солнце, два облака — багровое и темно-серое, они пронизаны лучами, окружены светлым ореолом. Скрывшись наполовину, солнце начинает казаться еще более огромным, еще более красным. Наконец оно исчезает за горизонтом, и сразу же полнеба загорается золотом зари. Горы, деревья, облака, вечерняя дымка — все становится золотым. Это сияние ослепляет Ду Дасиня, он уже не в состоянии отличить один предмет от другого.
Где-то вдалеке раздается выстрел, затем еще один.
Через четверть часа Ду Дасинь вновь обретает способность различать окружающее. Снова звучит выстрел, теперь уже ближе. Он не знает, кто стреляет и почему, он слегка напуган и удивлен. Ноги помимо его воли ведут его вниз. Спустившись на два яруса ниже, он замечает человека, издалека бегущего к башне. Ду спускается еще на три яруса и видит того человека уже довольно близко. Оказывается, это женщина, очень похожая на Ли Цзиншу. В изумлении он минует два оставшихся лестничных пролета и выходит из башни. Женщина подбегает совсем близко, но это совсем не Ли Цзиншу. Когда до башни ей остается шагов пять, она вдруг кричит: «Господин Ду!» — и падает наземь.
Он спешит к ней и только тут узнает, что это вдова Чжан Вэйцюня.
Но она заметно исхудала, лицо ее белее бумаги, глаза полузакрыты, дыхание еле слышно. Он окликает ее. Она открывает глаза, долго смотрит на него, как бы не узнавая, затем резко приподымается, опираясь рукой о землю. Скрипнув зубами, она расстегивает свой халат — из левой груди красным потоком льется кровь. К спине женщины привязан ребенок, только он как будто уменьшился в размерах. Она отвязывает его и передает Дасиню со словами: «Господин Ду, я убила командующего гарнизоном, отомстила за своего мужа. Они гнались за мной… Я хотела спасти нашего с мужем сыночка, но вот меня ранило… Мне уже не выжить… Благодарение Небу, я встретила вас, господин Ду. Прошу вас, возьмите мальчика, вырастите его… А когда повзрослеет, расскажите ему, как погибли его отец и мать, пусть он отомстит за нас!»
Ду Дасинь берет ребенка, тоже расстегивает халат и прячет у себя на груди мальчика. Он хочет найти поблизости место, чтобы промыть ее рану, или же отыскать крестьян, которые согласились бы приютить женщину до выздоровления. Но не успевает отойти, как слышит звуки горна и воинственные крики. Он оборачивается и видит, как ее уносят солдаты.
Охваченный гневом, он бежит за ними, не думая о смертельной опасности. Пуля пронзает его грудь. Он падает и от боли теряет сознание.
Когда он открывает глаза, вокруг никого нет. В небе сияет месяц, всюду поют цикады. Ему совсем не больно, как будто и не было тяжелой раны. Вдруг он вспоминает о ребенке, расстегивает халат, но там не мальчик, а большая книга. Он раскрывает книгу — это, оказывается, альбом с множеством фотографий знакомых и незнакомых людей, но ни одного имени он не может вспомнить. Наконец он натыкается на фото Чжан Вэйцюня, потом его жены, потом на собственное изображение. Он собирается смотреть дальше, но внезапно уже просмотренные им страницы самопроизвольно перелистываются в обратном порядке, причем Ду не находит ни одной из только что виденных им карточек. На каждой странице большое пятно крови, кажется, что она еще теплая. Перепуганный, он выпускает книгу из рук, и в этот миг невесть откуда раздается сильнейший раскат грома. Кажется, что небо и земля разваливаются на куски…
Когда Ду Дасинь проснулся, сердце его все еще колотилось в тревоге, но вокруг все было тихо. И сам он спокойно лежал в постели. Он знал, что все происшедшее было только сном, и хотел дать отдых; уставшему мозгу. Занималось утро.
Снова донесся голос фабричного гудка, пришла пора заступать к утренней смене. Его больно ужалила мысль о Чжан Вэйцюне. Он знал, что отныне среди рабочих, входящих на фабрику, не будет Чжан Вэйцюня. Ду сознавал, что это он убил его. Взгляду опять предстала его окровавленная голова с отрубленной щекой, возникли расширенные кроваво-красные глаза. Они словно обвиняли в малодушии. Начала мучить совесть — ведь это он погубил Чжан Вэйцюня, лишил счастья его жену. Чжан умер, а он сам еще жив. Как это возможно? Он должен ценой своей жизни отомстить за него. Другого пути сейчас нет, и только этот путь может примирить его со своей совестью. Появилось ощущение, что его долгой, отчаянной борьбе скоро должен прийти конец. Ему хотелось отдыха, вечного отдыха. Но это и значит умереть, ибо только смерть может принести успокоение сердцу, дать ему самому счастье забытья.
В этот момент он и решил свою дальнейшую судьбу. Он пойдет и убьет начальника гарнизона, отомстит за Чжан Вэйцюня'. Разумеется, это означает, что и сам он умрет.
Люди, стремящиеся жить во что бы то ни стало, при мысли о смерти испытывают страх, печаль, горечь утраты. Но не таким был Ду Дасинь. Смерть он рассматривал как свой долг, хотел, чтобы с ней прекратилась его бесконечная отчаянная борьба. Как только он осознал, что смерть уже стоит у его порога, что он скоро достигнет вечного покоя, на душе сразу стало легко. Он даже ощутил радость оттого, что нашел путь к прекращению всех страданий. Он спокойно заснул вновь.
Вечный покой, привидевшийся Ду Дасиню во сне, действительно был уготован ему, и ждать оставалось всего несколько дней.
ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ
Это был вечер глубокого покоя, в бескрайнем небе не было ни одного облачка, оно представлялось цельным, чистым, незапятнанным. В него было вкраплено лишь несколько звездочек, да в восточной стороне виднелся круг из белой яшмы: похожая на круглое зеркало луна медленно перемещалась по небосклону. Ли Цзиншу стояла на террасе в левой части особняка и любовалась луной. Легкий ветер шевелил ее волосы, она вдыхала разлитый повсюду аромат цветов коричного дерева. Девушка была погружена в раздумье, она думала об одном человеке…