Избранное
Шрифт:
Генерал закрыл рукою микрофон и с кем-то говорил. Я все же расслышал: «Соображения твои неплохие, но у тебя не горит».
– Ты слушаешь, Тимаков? Так вот, жди на одну варку.
– Когда? Сегодня, сейчас?
– А ты, брат, обнаглел! В общем, соображай. И береги людей - не вообще, а каждого в отдельности. Помни: наши на Одере. И немцы на нашем участке вот-вот выдохнутся!
Вокруг тишина, медленно перевожу взгляд с севера на запад, потом на юг. Немцев будто нет, и это мне не нравится. Связываюсь с комбатами, полковым
В ротах всего по десять рядовых на взвод. Но, слава богу, мы богаты приданными средствами. В окопах недалеко от церкви тесно от командиров частей со своими радистами, адъютантами: танкисты, иптаповцы, минометчики, пушкари из гаубичного дивизиона, представитель авиаполка со своей сложной радиотехникой и специалистами.
Время идет, немцы помалкивают. Что они там надумали?
В полдень снизу закричали:
– К нам пополнение с замполитом, товарищ полковник!
Кто- то, тяжело сопя, поднимается по лестнице. Я оглянулся и ахнул:
– Рыбаков!
Спускаюсь навстречу. Обнялись, я похлопал его по жирной спине:
– Хоть под нож, ну и раскормили!
Леонид Сергеевич трубочкой сложил губы, и мне стало так хорошо, как давно уже не было. Он внимательно всматривался в меня, с придыханием сказал:
– Костя, ты же седой!
– Да ладно… Ну, поднимемся на мою голубятню!
Лестница на верхотуру крутая - не дай бог. Я привык к ней, а Рыбаков пыхтит.
– Ты не спеши, Леня.
– Поджидаю его.
– До чего же здорово получилось!…
Он отдышался, глаза радостно смотрят на меня.
– Ей-ей, встретил бы на улице - не узнал. Ты совсем другой.
– Укатали сивку… Зима - вспомнить не захочешь. А как ты попал в полк? Напросился?
Леонид улыбнулся.
– Спасибо… Старая дружба что старый конь - борозду тянет как по линеечке.
– Разве мы с тобой дружили?
– Он разволновался.
– Хорошее качество - забывать все плохое!…
– С плохим будем бороться, а помнить его - лишь душу грязнить… А вот у меня в полку есть сержант из тех наших сержантов, уже взводом командует. Ты не забыл августовские дни?
– Это забыть, Костя, - грех на душу брать!
На колокольне - на моем наблюдательном пункте - никто не смел поднять голову: враз снайпер срежет.
– Запомни, Леонид, как старуха катехизис: не выглядывать, жаться к стенам. А теперь за мной.
Я пополз в угол. Рыбаков плотно придвинулся ко мне.
– Гляди в щель. Перед тобой почти все наше ратное поле. Времени нет - введу в обстановку на скорую руку. Слева роща, видишь? Там наш первый батальон. Чуть правее, у кучки деревьев, - второй. Теперь виноградники правее, еще правее. Стоп! Вон под откосом дорога; видишь, как она вбегает в хуторок Шашгат? С минуты на минуту ждем атаку.
– В хуторке наши?
– Спроси у него, - показал на командира противотанкового
Леонид присматривается.
– Где-то вроде встречались… Майор Горбань, не ошибаюсь?
– Вин пидполковник, - сказал усатый телефонист, разлегшийся с телефоном у ног своего командира.
– У вас весело, хлопцы.
– Рыбаков чувствовал себя еще не в своей тарелке.
– Ничего, Леня, два-три дня - и пропишешься в нашем клане на постоянное жительство. А пока… - Я взял флягу и по глотку спирта разлил по кружкам.
– За твой приезд. Чтобы ладно и складно.
– Чистый?
– «Чистим-блистим», как говорил покойный Касим…
– И он?…
– В Свилайнаце. Вот так-то… Как рана?
– Чуток похрамываю, но годен.
Я посмотрел на трофейные часы. Запаздывают бранденбуржцы сегодня. Неужели что пронюхали?
– Идут!
– крикнул наблюдатель.
Я за бинокль: восемь танков, три самоходные пушки, за ними на бронемашинах пехота.
– Рыбаков, вниз, в подвал! Там наш резерв. Чтобы никто носа не высунул. Понял?
– Нет. Задача какая?
– Следи за сигналом: ракета желтая, за ней зеленая, потом снова желтая. Тогда все бегом за виноградники, пройти дальнюю рощу и окопаться.
Справа выскочили наши штурмовики и реактивными по танкам. Один сразу же взорвался. Самоходная пушка стала боком и загорелась. Но немцы не останавливаясь шли на большой скорости к хуторку Шашгат. Минута-другая - они в хуторке и, развернувшись фронтом, поползли на окопы 3-го батальона. Ударили противотанковые пушки Горбаня, подбили еще один танк - гусеница его, как змея, взвилась вверх и рухнула на пахоту.
Танки утюжили наши окопы, но там были чучела в солдатских шинелях. Батальон до поры до времени отсиживался в глубоких контрэскарпах. На полных скоростях немецкие машины двинулись к ложным орудийным установкам, а пехота, спешившись, фронтально надвигалась на фальшивую боевую линию батальона.
Я подтянулся к телефону.
– Третий, бегом на позицию и задержать пехоту!
Ударили несколько станковых и ручных пулеметов - немцы залегли. С флангов пушки Горбаня били прямой наводкой по танкам, и они вспыхивали один за другим. Самого Горбаня уже не было на моем НП. Связался с командиром группы минометных батарей:
– Засыпь фашистскую пехоту к чертовой матери!
Севернее Местегне уже развернулись наши танки, на полном ходу прошли Шашгат и, перевалив за хребет, преследовали противника.
Под ухом запищал зуммер полевого телефона - в трубке голос начальника разведки артполка:
– Спуститесь, застукали «пантеру». Три пушки смотрят на нее.
Мы с адъютантом переползли виноградник и подобрались к заброшенной хатенке под камышовой крышей. Тут застали разгоряченного Рыбакова.
– Наши окапываются на новом рубеже!
– доложил он.