Избранное
Шрифт:
Сверху горохом посыпалось жалобно:
— Инаго! Инаго!
— Он сказал «инаго», саранча?
— Да нет, просто зовет меня: Меня так называют — Инаго. Ко мне это прозвище прилипло еще с детства, — ответила девушка неохотно, и Исана перестал расспрашивать, но придумал для ее имени другие иероглифы, ничего общего с саранчой не имеющие.
Исана пододвинул девушке коробку с чаем и чайник. Но вдруг забеспокоившись, что она не умеет как следует обращаться с газом, сам поставил чайник на плиту. Потом стал готовить еду для себя и Дзина, девушка делала бутерброды. Это тесное общение с девушкой в крохотной кухне, когда они беспрерывно касались друг друга, не могло не создать атмосферы близости, граничащей с чувственностью. Попроси она поделиться приготовленной им едой с больным, он бы не отказался. Наоборот, чтобы как следует накормить больного, Исана, не дожидаясь просьбы, налил полную кастрюлю воды и опустил в нее замороженную курицу. Она стала медленно оттаивать, чуть замутняя воду, так бывает, когда тает снег. Исана положил туда промытый рис и крупно нарезанный лук. Он хотел приготовить рис, как его делают в Китае. Девушка, накладывая бутерброды на тарелку и заваривая чай, внимательно следила за его стряпней, потом, не проронив ни слова, взяла поднос и вышла в дверь у винтовой лестницы.
Пока вода в кастрюле закипала, Исана приготовил для себя и Дзина чай и намазал хлеб маслом. Уменьшив огонь, он вернулся в комнату. Дзин тихо лежал с открытыми глазами. Было в нем что-то беспокойное, потому, наверно, что спали они не в своей обычной комнате, а внизу. Пока варился рис, отец с сыном принялись за свой немудреный завтрак. За стенами убежища послышался сигнал.
— Это дрозд, — сказал Дзин.
Чтобы привлечь внимание девушки, свиста оказалось недостаточно, и в стену бросили небольшим камнем. Кто-то спустился по лестнице и вышел в прихожую. Вскоре девушка вернулась в дом, вошла в комнату и, будто Исана должен был знать имя их предводителя, сказала:
— Такаки сказал, что хочет встретиться с вами, говорит, ему нужно, чтобы вы кое-куда съездили на велосипеде.
Исана выглянул в бойницу. Парень по имени Такаки, которому, как показалось Исана, очень подходили иероглифы, обозначающие «высокое дерево», стоял, прислонившись к вишне и опустив голову. Трудно было сказать, о чем он думает, наверно о том, как Исана отнесется к его просьбе.
— За ребенком я присмотрю, — сказала девушка.
Вздрогнув, точно от острой боли, Исана обернулся. Если вдуматься, сказать такое — все равно что предложить отрезать ему руку или ногу. И к тому же сказать так, будто то, что она присмотрит за Дзином, дело решенное. Дзин, разложив на полу ботанический атлас, внимательно рассматривал яркие картинки, на которых были изображены листья, ветки с плодами и деревья целиком — тис, мискант, подокарп. Девушка, устроившись сзади него, смотрела на ребенка чуть ли не с благоговением. Что означает этот новый зигзаг в ее поведении? — подумал Исана, разглядывая девушку. Она надела его толстую фуфайку, которую он носил зимой, уйдя в нее по самый подбородок, рукава тоже были слишком длинны. Надела ее без разрешения, с такой же бесцеремонностью, с какой предложила присмотреть за Дзином, используя его как заложника; хотя на Дзина она действительно смотрит с неподдельным восхищением. Исана направился к выходу из убежища, с легким сердцем отказавшись от ритуала, каким обычно сопровождался его уход.
— Как он смотрит на меня. Больному нужна радость, — сказала девушка, снова взглянув на Исана. Сверкающие нездоровым блеском глаза девушки, полные бессильной мольбы, заставили Исана поежиться. Бессильная мольба в глазах девушки вызывала сострадание и была как-то связана со сном о душах деревьев и душах китов. Ведь пострадавший — я, — мысленно возразил Исана, но взгляд девушки сразу же заставил его отбросить эту мысль.
— Дзин будет спокойно рассматривать деревья. Дзин будет рассматривать деревья, — сказал Исана сыну.
— Да, Дзин будет рассматривать деревья, — сказал Дзин, не отрывая глаз от ботанического атласа.
Исана вывел из прихожей велосипед и стал спускаться по косогору. Двинувшийся ему навстречу парень не отрывал глаз от никелированного руля велосипеда и заговорил, еле шевеля тонкими губами.
— Рана нашего больного стала гноиться, может, вы купите каких-нибудь антибиотиков. В последнее время без рецепта врача в аптеках перестали продавать антибиотики. Вдобавок он боится заболеть столбняком и потерял сон, поэтому нужно бы купить еще и снотворного. Снотворное тоже не продадут, не установив места жительства и фамилии.
— Не знаю, снотворного я обещать не могу, — ответил Исана.
Пока Исана, толкая сзади вилявший из стороны в сторону велосипед, выводил его на дорогу, Такаки достал из огромного кармана американского военного френча пакет, завернутый в большой платок.
— Здесь одна мелочь. В аптеке могут удивиться…
— Это собрали твои товарищи?
— Нет, опорожнили несколько междугородных телефонов-автоматов, — сказал парень.
Когда Исана собрался уже сесть на велосипед, юноша ухватился рукой за седло. Сначала он молча шел рядом, мрачно устремив взгляд в землю. Потом повернулся к Исана, явно желая что-то сказать, никак не мог решиться и все же заговорил, всем своим видом показывая, что, если Исана встретит его слова холодно, он сразу же умолкнет.
— Вы так убеждены, что являетесь поверенным деревьев и китов, что и мне почему-то тоже очень хочется в это поверить. Но скажите: вы не слышали такое название «Китовое дерево»? Так оно называется. Где бы я ни бывал, всюду было свое Китовое дерево. Только название это никогда не произносят вслух — так было у меня на родине, и местные жители никогда его не слышали. Или, может, по какой другой причине? Во всяком случае, в наших местах знают о Китовом дереве. А что, если оно есть и в других местах, но только называется по-другому, а не объяснишь, какое оно из себя, о нем и не узнают…
— Китовое дерево! — выдохнул потрясенный Исана, и ему стало не по себе оттого, что он не услышал голоса Дзина: это Китовое дерево.
Перед глазами Исана возникла совсем иная картина, нежели та, что открылась сейчас перед ним, — бескрайняя даль. Так широко и бескрайне, насколько хватает глаз, простирается степь или море; поселившись в городе, Исана забыл, как выглядит неоглядная даль, и вот сейчас перед ним снова, как призрачное видение, появился бескрайний лес, до самого горизонта произрастающий из одного корня, — появилось Китовое дерево. Могучие, неколебимые стволы заканчивались густой кроной волнующейся листвы — всем своим видом дерево напоминало резвящегося в море полосатика. И из гущи листвы, образующей голову, с беззаботной улыбкой на него смотрели умные черные глаза. Как прекрасно это Китовое дерево!
— Велосипед упадет, — сказал юноша.
Посмотрев на мелькающие в бледных лучах солнца спицы сильна наклонившегося в его сторону велосипеда, Исана растерялся. Велосипед упал между ним и Такаки, колеса его беспомощно вращались в воздухе. Пока парень поднимал велосипед, кит, которому он должен был улыбнуться в ответ, кит-Китовое дерево, прищуривший в улыбке глаза, спрятанные в густой листве, исчез. Юноша покатил велосипед дальше и снова стал рассказывать о Китовом дереве.
— Все мои товарищи приехали в Токио по набору, они не любят рассказывать друг другу, где и когда они родились, я вот родился в лесной местности, у нас там растет Китовое дерево. А там, где вы родились, растет Китовое дерево?
Исана подумал, что юноша уже не раз спрашивал незнакомых людей о Китовом дереве и всякий раз получал отрицательный ответ. И когда он услышал, что Исана назначил себя поверенным китов и деревьев, ему захотелось заставить Исана поверить его нехитрой выдумке. Конечно, он надеялся, что Исана, услышав слова «Китовое дерево», безусловно, захочет поверить в его существование…
— Деревня, где я жил в детстве, тоже окружена лесами, правда, такого названия у нас нет, — сказал Исана осторожно. — Но сейчас, услышав от вас слова «Китовое дерево», я сразу же представил себе огромное дерево, напоминающее по внешнему виду кита и колышущееся на ветру, подобно киту на волнах. Меня охватило такое приятное чувство.