Избранное
Шрифт:
Через некоторое время раздался шум мотора въехавшей на площадку машины — казалось, звук идет из-под земли. Исана и Инаго вскочили, будто подброшенные, но никаких конкретных действий не предприняли. Машина громко просигналила, послышался голос Такаки:
— Я вернулся. Мы опасались, что ребята примут нас за дорожную полицию и, того гляди, обстреляют, — это говорилось явно для Инаго.
Громко топая, Такаки бежал вверх по ступенькам. Исана открыл дверь и, помня о светомаскировке, сразу же прикрыл ее за собой. Такаки, светя перед собой карманным фонарем, удостоверился, что на темной веранде стоит один Исана. После недолгого молчания он зашептал возбужденно:
— С опозданием пустившаяся в погоню черепаха, кажется, все-таки догонит зайца. В заливе у Ито, куда загоняют дельфинов…
Такаки прибегнул к иносказаниям, щадя чувства Инаго. Исана повернулся к закрытой двери и сказал:
— Солдат,
— Возможно, — согласился Такаки, перестав заботиться об Инаго. — Мы примерно определили район, где он мог бы спрятаться. Тамакити со своей группой прочесывает его. Не хотите посмотреть, как проходит операция поимки? За Дзином присмотрит Инаго.
— Все будет в порядке. Идите, Исана. Заодно проследите, чтобы Тамакити и его дружки не сделали с солдатом чего-нибудь ужасного, — громко крикнула через дверь Инаго.
На площадке с включенным мотором стоял новенький «фольксваген». Такаки угнал его по дороге.
— Солдата, похоже, охватила мания преследования — ему кажется, что погоня перекрыла все пути, — рассказывал Такаки, осторожно трогая с места машину, которая, попав в глубокую колею, проделанную тяжелыми грузовиками, скребла брюхом по земле, а потом до отказа нажал на газ. — Честно говоря, мы уже совсем махнули рукой. Да и отряд преследования был организован только ради того, чтобы самим поскорее смотаться отсюда. И лишь нелепая случайность позволила нам определить, где он прячется. Мы решили спрашивать у всех встречных мотоциклистов, не видели ли они солдата на мотоцикле. Его машина «Триумф-750» не часто встречается на японских дорогах. Такую машину ни один настоящий мотоциклист не пропустит, не обратив внимания. Сколько мы ни расспрашивали, никто такого мотоцикла не встречал. На станции Атами нас уже ждала группа, перевозившая оружие в Ито. И они сообщили, что в закусочной, где обычно собираются мотоциклисты, которые едут по скоростной автостраде Токио — Нагоя, Тамакити вдруг поймал одного типа, который угнал мотоцикл солдата! Представляете? Тот ехал на попутных и отдыхал у развилки трех дорог, одна из которых вела к бухте. Подъезжает солдат и загоняет мотоцикл в заросли. Потом забрасывает его ветками и травой и пешком идет к деревне у бухты. Наверно, он хотел стащить на прокатной станции моторную лодку и бежать морем. Управлять яхтой он не умеет. Но с лодок, пока они стоят на причале, моторы снимают и хранят в сарае, вот солдату и пришлось спрятаться и ждать, пока вернется компания, ловившая кальмаров, чтобы стащить с их лодки мотор. Ребята решили поймать его, когда он выйдет из прибрежных кустов и подойдет к сараю; Тамакити устроил там засаду. Он мастер на такие дела.
— Ну и ловкий же он парень, этот Тамакити, — сказал Исана.
— Места на скоростной автостраде, где собираются мотоциклисты, известны всем. А в мире мотоциклистов Тамакити как рыба в воде. Я с ним, кстати, и познакомился в одном из таких мест, где собираются мотоциклисты. Тамакити и его приятель днем работали на авторемонтном заводе, а ночи напролет выделывали разные опасные штуки на мотоциклах. Простая и очень опасная игра. Состоит она в том, что ребята мчатся на полной скорости навстречу друг другу по берегу реки Тамагава — кто раньше свернет. Опасная игра, но очень простая, и поэтому она им уже давно надоела, и они стали искать еще более острых ощущений. Такие игры продолжались обычно всю ночь до утра. И вот однажды игра кончилась трагически. До этого бывали лишь увечья, но до гибели дело не доходило. Раненого обычно оставляли у больницы, а ребята держали язык за зубами. Это чтобы полиция не смогла прекратить их игры. Но на этот раз двое ребят с самого начала знали, что ни один из них не свернет и они обязательно столкнутся. Никто не стал их удерживать, и они с громкими криками понеслись навстречу друг другу и столкнулись. Разбитые мотоциклы и трупы положили у обочины дороги, и сразу же двое других ребят стали садиться на мотоциклы. Но тут… я их остановил. Разве это не страшно, когда люди не в состоянии сдержать рвущуюся наружу агрессивность и, развлекаясь этой дурацкой игрой, занимаются самоуничтожением? Я убедил пятерых ребят и сколотил из них первую команду Союза свободных мореплавателей.
«Фольксваген» выбрался с мыса на асфальтированное шоссе и повернул к Ито. Их обогнала лишь одна машина, перевозящая рыбу, навстречу же не попалось ни одной, будто это было шоссе с односторонним движением. Хотя стояла глубокая ночь, все равно было странно, что движение почему-то совсем прекратилось.
— Мне кажется, я слышу выстрелы, — неожиданно сказал Такаки.
Он опустил стекло, и тугой, насыщенный солью ветер донес до них звуки выстрелов.
— Солдат. Стреляли из автомата, — сказал Такаки, о чем-то задумавшись, но продолжая гнать машину вперед.
Вскоре они доехали до места, откуда открывался вид на цепочку огней, уходящую вдаль по побережью и заканчивавшуюся огромным скоплением огней на улицах города. Далеко внизу виднелась небольшая бухта, глубоко вдававшаяся в мыс, по которому они только что проехали. Маленький поселок, обращенный к бухте, был освещен с моря прожекторами стоявших на якоре рыбачьих шхун. На берегу было светло еще и от того, что одно из этих судов горело. Покрытая сверкающей рябью бухта, охваченная с двух сторон, точно огромными руками, волнорезами, напоминала разломанный пополам гранат. Тянущаяся вдоль побережья от дальних огней города дорога доходила до гавани, а потом резко взбегала по крутому склону и сливалась с шоссе, на котором стояла их машина. Косогор был весь как на ладони, освещенный фарами движущихся цепочкой машин. Водители ехали медленно, а временами вообще останавливались, пытаясь определить, что творится в гавани. Эту вереницу, тянувшуюся по дороге вдоль побережья, сверкая фарами, обогнала патрульная машина. За ней, одна за другой, с воем сирен промчалось еще несколько патрульных машин. Как только Такаки поднял стекло и медленно поехал вперед, навстречу им выскочил мотоцикл. Мотоциклист подъехал к обочине, погасил фары и повернул к ним мрачное лицо — это был Тамакити. На его лице была написана ничем не прикрытая жестокость человека, давшего выход распирающей его агрессивности. Такаки остановил «фольксваген».
— Что это были за выстрелы? — сурово, с неодобрением спросил он.
— Тот самый автомат, с которым солдат уехал. Из него стреляли в море пьяные рыбаки. А до этого солдат, которого рыбаки прижали к бухте, выстрелил в себя и умер.
— С чего это рыбаки стали окружать солдата?
— Я бросил гранату в рыбачью шхуну, которую вытащили на берег и только что выкрасили, а сам спрятался в кустах на косогоре. Она загорелась, и рыбаки стали рыскать по берегу в поисках того, кто это сделал. Мы наблюдали сверху, так что никакой опасности для нас не было. У солдата на плече висел автомат, и, когда его обнаружили, он, я думаю, так и не смог убедить рыбаков, что не бросал гранату.
Тамакити с торжествующим видом повернулся к Исана.
— В это время года рыбаки, они сами рассказывали, загоняют в бухту сотни, а то и тысячи дельфинов и убивают. Может быть, уничтожив их шхуну, я тем самым вознес заупокойную молитву по душам китов? Дельфины же друзья китов.
Вереница машин, подгоняемая полицейскими, пришла в движение. Лица юношей и девушек в стремительно набиравших скорость машинах, точно полосовавших своим свистом «фольксваген», исчезали одно за другим, и на них была написана та же мрачная жестокость, что и на лице Тамакити.
— Если так будет продолжаться, ты, Такаки, еще час не сможешь развернуться. Подожди-ка, я задержу машины. Мне все равно нужно возвращаться организовывать группу по перевозке оружия, — сказал Тамакити и резко вывернул мотоцикл у самой обочины дороги.
— В общем, посоветовав поехать за вами, он избавил меня от хлопот и сам успешно провернул операцию. Он, по-моему, начисто забыл о своем безобразном поведении во время суда над Коротким, и к нему вернулась его обычная самоуверенность, — сказал Такаки с нескрываемым раздражением и вместе с тем с какой-то странной печалью человека, ответственного за своих товарищей. — Примитивный тип. Проблему с фотографиями, проданными Коротким, так и не разрешил, и тем не менее…
Такаки, который, несмотря на все случившееся, не утратил прекрасного расположения духа, и помрачневший Исана ночь напролет мчались в машине бок о бок с молодежью, направлявшейся к морю, и в поисках молока и каких-нибудь продуктов добрались наконец до маленького курортного городка. В конце концов им удалось даже купить карманный фонарь и транзисторный приемник. Такаки считал, что в связи со взрывом и автоматной стрельбой скорее всего останавливать и осматривать будут лишь машины, идущие из Идзу в сторону Токио, а не те, которые едут к оконечности полуострова. Из экстренного сообщения, переданного поздно ночью, стало ясно, что, хотя источник оружия еще не раскрыт, полиция на данном этапе считает инцидент в рыбачьем поселке делом рук одного бывшего солдата сил самообороны. Когда Такаки и Исана вернулись на мыс, где проводились военные учения, Такаки заявил, что для благополучной перевозки оружия он должен быстрее присоединиться к слишком нетерпеливому Тамакити и его товарищам. Таким образом, рассказать Инаго о смерти бывшего солдата выпало на долю специалиста по словам Союза свободных мореплавателей.