Избранное
Шрифт:
— Ты очень нуждаешься в том, чтобы рядом с тобой была любящая душа.
Когда Касем вернулся к своей хижине, то увидел Сакину, стоящую на пороге. В глазах ее были вопрос и тревога.
— Я заметила, как ты вышел в то время, когда должен был спать глубоким сном!
Он был так поглощен своими мыслями, что неожиданно для самого себя воскликнул:
— Взгляни на этого Садека, он уговаривает меня жениться!
Сакина, словно она только и ждала этого случая, откликнулась:
— Я еще раньше хотела с тобой об этом поговорить.
—
— Да, господин мой. Сердце мое надрывается, когда я вижу, как ты маешься и тоскуешь в одиночестве.
— Я не одинок, — ответил он, обводя рукой ряды хижин, — все они со мной.
— Это так, но дома–то ты один. А я, старуха, уже стою одной ногой в могиле.
Он почувствовал, что молчание его означает согласие с ее словами. Тем не менее он продолжал молча стоять у порога хижины. Потом грустно сказал:
— Второй такой жены я не найду.
— Это правда. Но есть же хорошие девушки, с которыми ты можешь быть счастлив!
Рабыня устремила на него проницательный взгляд и, немного помолчав, добавила:
— Бадрийя. Как она мила! Касем и удивился, и растерялся.
— Она так молода!
Тая лукавую улыбку, Сакина промолвила:
— Но она уже созрела. Ты ведь заметил это, когда она подавала тебе еду и кофе.
Касем опустил глаза.
— Ты, наверное, в родстве с шайтаном, старая!
Известие вызвало ликование на всей Горной улице. Садек готов был пуститься в пляс от радости. Загруды, которые выкрикивала его счастливая мать, были слышны на другом краю пустыни. Все наперебой поздравляли Касема. Свадьбу отпраздновали, не приглашая никого из профессиональных устроителей. Вместо танцовщиц на торжестве плясали жительницы улицы во главе с матерью Бадрийи. А певцом был Абу Фисада, который приятным голосом выводил: «Был я рыбаком, да сам попался в сети…»
Свадебная процессия обошла вокруг хижин, освещенных лишь светом небес. Сакина с Ихсан перебралась в хижину Хасана, освободив жилище Касема для новобрачных.
85.
Ему очень нравилось наблюдать — со своего места у входа в хижину — за Бадрийей, которая месила тесто. Совсем юная, но как ловко управляется со всеми делами! Она неустанно хлопотала по хозяйству, то и дело откидывая тыльной стороной ладони падающие на лоб волосы. Своей красотой и веселостью она была как целительный бальзам для его души.
Румянец смущения, заливший лицо Бадрийи, без слов говорил о том, что она чувствует на себе его взгляд. Наконец она бросила месить тесто и взглянула на него с кокетливым упреком. Он весело засмеялся и, привстав с места, взял в руки ее длинную косу, поцеловал несколько раз и снова уселся. Он был счастлив. Все тяжелые мысли оставили его, как это бывало в те редкие мгновения, когда он отстранялся от друзей и забот.
Неподалеку от хижины играла Ихсан под присмотром Сакины, сидевшей на плоском камне.
Вдруг с обрыва, где начиналась тропа вниз, донесся шум, и вскоре показались Садек и Хасан, ведущие с собой человека, в котором он узнал мусорщика из квартала Рифаа. Касем
— Я к вам. И дубинку с собой принес!
— Добро пожаловать! — обрадовался Касем. — Мы не делаем различий между кварталами. Все жители улицы нам свои, а поместье — для всех.
Весело засмеявшись, рифаит сообщил:
— Они там все допытываются, где вы укрылись, и боятся, что вы нападете на них. Но многие на улице от всего сердца желают тебе победы.
Он окинул взглядом длинные ряды хижин и толпившихся вокруг людей и удивленно протянул:
— Все они тут?!
— Мусорщик принес важное известие, — поспешил сообщить Садек.
— Да, — подтвердил мусорщик, — сегодня у Савариса свадьба. Он женится пятый раз. Свадебная процессия пройдет по улице ночью.
— Самый подходящий случай расправиться с ним, — воодушевился Хасан. Все поддержали его.
— Ворвемся на улицу и расправимся с ним, — предложил Садек. — Хоть одним футуввой будет меньше. Это облегчит нам дальнейшую борьбу. Касем задумался.
— Я согласен, — сказал он. — Мы нападем на свадебную процессию, как это делают футуввы, но мы должны помнить, что предпринимаем этот шаг во имя уничтожения власти футувв.
Около полуночи мужчины собрались на краю обрыва, у начала тропы, и один за другим стали спускаться вниз. Впереди шел Касем. Все сжимали в руках дубинки. Ночь была светлой, полная луна занимала середину неба, и свет ее придавал всему миру сказочный облик. Спустившись, мужчины взяли направление на рынок Мукаттам, потом, идя вдоль подножия, обогнули гору и углубились в пустыню. Когда они были возле скалы Хинд, от нее отделилась тень. Это был человек, посланный Касемом на разведку.
— Свадебная процессия направится к Баб ан-Наср, — сообщил он.
— Но ведь обычно, — удивился Касем, — свадебные процессии с нашей улицы направляются в сторону Гамалийи.
— Быть может, — высказал предположение мусорщик–рифаит, — они предпочитают быть подальше от тех мест, где можете находиться вы.
Быстро обдумав положение, Касем распорядился:
— Садек с группой людей пойдет к Баб аль-Футух, а Аграма возьмет другую группу и направится к Баб ан-Наср. Я же с Хасаном и остальными буду ожидать вас неподалеку от Баб ан-Наср, и, когда я подам сигнал, вы нападете на процессию.
Люди поделились на группы. Напутствуя их. Касем сказал:
— Сосредоточьте удар на Саварисе и его подручных. Помните, что все прочие завтра станут вашими братьями.
Каждая из групп отправилась своим путем. Касем, Хасан и те, кто остался с ними, двинулись к северу, по дороге к аль-Каррафа, и, дойдя до намеченного места, укрылись за ворогами Баб ан-Наср. Садек со своими людьми находился от них справа. Аграма — слева. Таким образом, дорога, по которой должна была пройти свадебная процессия, была окружена со всех сторон.