Избранное
Шрифт:
— Что есть у меня сейчас?… Ио, Али!… Ты говоришь…
Но испуг Рыбьей Кости сразу же сменяется равнодушной покорностью.
— Пусть так… Твоя воля, достойный.
Она думает о детях и о вкусе горячих лепешек. Купец пренебрежительно оглядывает ее, лениво встает, проходит в темную половину лавки, выносит на свет две черствые гороховые лепешки, швыряет их под ноги женщине.
— Рыбья Кость!… Обглоданные кости нужны собакам!… Но я добр, иди! За эти прекрасные лепешки тебе ничего отдавать не придется.
И
Когда она скрылась за поворотом тропы, Кендыри. Собравшийся в дальний путь, вышел из глубины лавки.
— Ты видел? — усмехнулся купец. — Я не слишком жадный…
— Видел, — безразлично произнес Кендыри и даже не улыбнулся. — Я бы подавился такой… Видишь, на бедность свою жалуешься ты напрасно: свой товар отдаешь не только в кредит!
— Конечно. И пусть этот нищий дурак не думает, что, назвав меня жуликом, он дал мне это слово в подарок… Я тоже не бываю в долгу!…
6
Проведя день в безделье, Ниссо к вечеру забрела в дальний уголок сада и, ползая на корточках под тутовыми деревьями, собирала сладкие ягоды. Они были темно-синими, крупными, — таких крупных ягод в своем Дуобе Ниссо не видела никогда. В саду Азиз-хона было несколько деревьев с очень крупными ягодами, но те были желто-розовыми, и их приторно-пряный вкус не нравился Ниссо.
Ниссо потеряла поясок. Длинная рубаха старой Гюльриз волочилась по земле, мешала. Ниссо постепенно наполнила подол ягодами. Она и сама не знала, зачем и для кого собирает их.
Ей никуда не хотелось уходить из этого с ада. Она чувствовала себя в безопасности, не думала ни о чем.
Услышав мужские голоса, Ниссо притаилась за деревом. Она не испугалась и поняла, что, в сущности, весь день дожидалась возвращения этого непонятного, доброго человека. Вот он идет, мелькая за стволами деревьев, с тем, другим, которого зовут Бахтиор. Этот другой ничем не примечателен, — он такой же, как все; но русский…
Не выдавая своего присутствия, Ниссо прислушивается к спокойному голосу русского. Он сейчас не смеется, он говорит что-то очень решительно, как хозяин; Ниссо напрасно старается расслышать слова: сад шелестит листвою.
Пойти в дом? Девушке хочется поближе посмотреть на Шо-Пира, но все-таки лучше остаться здесь.
Ниссо садится на траву, лениво пересыпает собранные ягоды и, выбирая самые крупные, не спеша отправляет их в рот. По всему саду раздается громкий зов:
— Ниссо! Э-гей, Нис-со!… Вздрогнув, Ниссо отпускает подол рубахи, ягоды сыплются на траву.
— Ниссо! Ну, иди же сюда. Где ты запряталась?
Надо, пожалуй, послушаться. Ниссо выходит навстречу Шо-Пиру.
Столкнувшись с нею лицом к лицу, Шо-Пир
— Хороша! Ох, хороша! — подбоченясь, выговаривает, наконец, Шо-Пир. Да ты посмотрела бы на себя! Ну просто чучело чучелом!
Тут только Ниссо замечает, что рубаха сверху донизу измазана, что к липким рукам пристала земля.
Она хочет убежать, но Шо-Пир удерживает ее.
— Идем, идем… Обедать пора.
И, шутливо подтолкнув Ниссо, ведет ее к дому.
— Что ты ей, нана, такую рубаху дала? Она в ней, как цыпленок в мешке?
— А не знаю, не знаю! — отвечает Гюльриз — Весь день не подходила ко мне… Ниссо, повернись! Где поясок? Потеряла? Какая богатая! Возьми теперь вот эту веревочку.
— Да пойди ты, умойся скорее! — говорит Шо-Пир, и Ниссо послушно уходит за угол дома.
Бахтиор выносит из кладовки пиалку с абрикосовой халвой. Шо-Пир знает: Гюльриз сварила эту халву, чтобы приберечь ее к Весеннему празднику.
— Что, Бахтиор, весна на душе у тебя?… измазалась, как теленок, невеста твоя! Мыться ее послал.
Бахтиор, вспыхнув, прикрывает халву ладонью, но не относить же ее обратно в кладовку!
— Ты шутишь, Шо-Пир, кто-нибудь услышит, знаешь, какие разговоры пойдут? Председатель сельсовета чужих женщин крадет?
— Какая она женщина? Не успела еще на мир взглянуть, — женщина! Девчонка она!
— Нет, не девчонка! — убежденно произносит Бахтиор. — Женщина.
— И тебе, наверное, нравится? Скажи, нравится?
Бахтиор никак не может привыкнуть к подтруниваниям Шо-Пира. Он готов обидеться, а Шо-Пир продолжает:
— Впрочем, почему бы в самом деле тебе на ней не жениться? Конечно, по советскому закону. Ведь можешь же ты ей понравиться? Тебе двадцать есть уже?… Ну вот, поживет она у нас, подрастет, полюбит тебя. Ростом не вышел немножко, но зато весел и горяч — во!
Гюльриз выносит из дома котелок гороховой каши.
— Сходи за девчонкой, нана! Что она там пропала?
— Рубашку стирает… — возвращаясь, говорит старуха. — Очень ты ее, Шо-Пир, напугал.
— Да подай ей другую. Вот, в самом деле, коза!…
Когда, наконец, чистую, свежую, с заплетенными косами Ниссо удалось усадить за стол, она заявила, что наелась тутовых ягод. Шо-Пир не стал ее уговаривать, но велел ей сидеть со всеми.
Он с удовлетворением заметил, что Ниссо меньше дичится, на вопросы отвечает охотно, хотя и сдержанно. Она уже запросто разговаривала с Бахтиором, и он смущался, удивляя этим Шо-Пира, который не узнавал в нем всегда решительного и смелого парня.
Энергия и решительность Бахтиора понравились Шо-Пиру в первый же год его жизни в Сиатанге. Именно потому он и добился избрания Бахтиора председателем сельсовета; самого же Шо-Пира ущельцы выбрали заместителем Бахтиора.