Избранное
Шрифт:
Врежут там — я на этом,
Врежут здесь — я на том.
А в промежутках — тишина и снеги,
Токуют глухари, да бродит лось…
И снова вижу я себя в побеге,
Да только вижу, будто удалось.
Надо б нам вдоль реки,—
Он был тоже не слаб,—
Чтоб людям не с руки,
А собакам — не с лап.
Вот и сказке конец,
Зверь бежал на ловца.
Снёс, как срезал, ловец
Беглецу пол-лица.
Я гордость под исподнее упрятал,
Видал,
Пошёл лизать я раны в лизолятор —
Не зализал, и вот они, рубцы.
Всё взято в трубы, перекрыты краны,
Ночами только воют и скулят,
Но надо, надо сыпать соль на раны.
Чтоб лучше помнить — пусть они болят.
[1976–1977]
* * *
Вадиму Туманову
В младенчестве нас матери пугали,
Суля за ослушание Сибирь, грозя рукой.
Они в сердцах бранились и едва ли
Желали детям участи такой.
А мы пошли за так на четвертак, за-ради бога,
В обход и напролом и просто пылью по лучу.
К каким порогам приведёт дорога?
В какую пропасть напоследок прокричу?
Мы север свой отыщем без компаса,
Угрозы матерей мы зазубрили как завет.
И ветер дул, с костей сдувая мясо
И радуя прохладою скелет.
Мольбы и стоны здесь не выживают,
Хватает и уносит их позёмка и метель.
Слова и слёзы на лету смерзают,
Лишь брань и пули настигают цель.
Про всё писать — не выдержит бумага,
Всё в прошлом, ну, а прошлое — быльё и трын-трава.
Не раз нам кости перемыла драга.
В нас, значит, было золото, братва.
Но чуден звон души моей помина,
И белый день белей, и ночь черней, и суше снег.
И мерзлота надёжней формалина
Мой труп на память сохранит навек.
Я на воспоминания не падок,
Но если занесла судьба — гляди и не тужи.
Мы здесь подохли, — вон он, тот распадок.
Нас выгребли бульдозеров ножи.
Здесь мы прошли за так, за четвертак, за-ради бога,
В обход и напролом и просто пылью по лучу,—
К таким порогам привела дорога.
В какую ж пропасть напоследок прокричу?
[1977]
БЕЛЫЙ ВАЛЬС
Если петь без души — вытекает из уст
белый звук.
Если строки ритмичны без рифмы,
тогда говорят — белый стих.
Если все цвета радуги снова сложить —
будет свет, белый свет.
Если все в мире вальсы сольются в один —
будет вальс, белый вальс
Какой был бал — накал движенья, звука, нервов!
Сердца
К тому же дамы приглашали кавалеров
На белый вальс традиционный, и захватывало дух.
Ты сам, хотя танцуешь с горем пополам,
Давно решился пригласить её одну,
Но вечно надо отлучаться по делам —
Спешить на помощь, собираться на войну.
И вот, всё ближе, всё реальней становясь,
Она, к которой подойти намеревался,
Идёт сама, чтоб пригласить тебя на вальс,
И кровь в виски твои стучится в ритме вальса.
Ты внешне спокоен средь шумного бала,
Но тень за тобою тебя выдавала —
Металась, ломалась, дрожала она
В зыбком свете свечей.
И бережно держа, и бешено кружа,
Ты мог бы провести её по лезвию ножа.
Не стой же ты руки сложа,
Сам не свой и ничей.
Был белый вальс — конец сомнений маловеров
И завершенье юных снов, забав, утех.
Сегодня дамы приглашали кавалеров
Не потому, не потому, что мало храбрости у тех.
Возведены на время бала в званье дам,
И кружит головы нам вальс как в старину,
Но вечно надо отлучаться по делам —
Спешить на помощь, собираться на войну.
Белее снега белый вальс, — кружись, кружись,
Чтоб снегопад подольше не прервался!
Она пришла, чтоб пригласить тебя на жизнь,
И ты был бел, бледнее стен, белее вальса.
Ты внешне спокоен средь шумного бала,
Но тень за тобою тебя выдавала —
Металась, ломалась, дрожала она В зыбком свете свечей.
И бережно держа, и бешено кружа,
Ты мог бы провести её по лезвию ножа.
Не стой же ты руки сложа,
Сам не свой и ничей.
Где б ни был бал — в Лицее, в Доме офицеров,
В дворцовой зале, в школе — как тебе везло —
В России дамы приглашали кавалеров
Во все века на белый вальс, и было всё белым-бело.
Потупя взоры, не смотря по сторонам,
Через отчаянье, молчанье, тишину,
Спешили женщины притти на помощь к нам —
Их бальный зал величиной во всю страну.
Куда б ни бросило тебя, где б ни исчез,
Припомни бал, как был ты бел, — и улыбнёшься.
Век будут ждать тебя и с моря, и с небес,
И пригласят на белый вальс, когда вернёшься.
Ты внешне спокоен средь шумного бала,
Но тень за тобою тебя выдавала —
Металась, ломалась, дрожала она В зыбком свете свечей.
И бережно держа, и бешено кружа,
Ты мог бы провести её по лезвию ножа.
Не стой же ты руки сложа,
Сам не свой и ничей.
[1977]