Избранные Истории
Шрифт:
– Господи, твоя "киска" такая классная, - задыхался он.
Но даже эта грубая реплика доставила ей удовольствие, похвалила ее. Моя "киска" такая клаааассная. Это заставило ее почувствовать себя настоящей.
– Я сейчас кончу прямо в тебя...
Кончать. Сперма. Трахаться. Да, ты мне кое-что напоминаешь. Однако, что? Она могла вспомнить только обрывки. Каждый толчок его члена в ее "киску" выталкивал маленький кусочек на поверхность ее разума. Сколько же ей было лет? 14? 15? Не такая уж необычная история. Ее отец насиловал ее годами. Затем она сбежала, но только лишь для того, чтобы ее насиловали люди намного хуже, потом появились наркотики, державшие поводья ее жизни, что особо ее не волновало. Ее передавали туда-сюда за что угодно. Было много групповух и рабства. Много флетчинга[12]. Много раз ее мужчина - его звали Рим - заставлял ее делать то, что он назвал "специальным шампанским". Ей приходилось отсасывать всем мужикам в комнате, выплевывая каждую эякуляцию в бокал шампанского; после завершения, конечно же, ей нужно было выпить содержимое бокала одним глотком. Игры с собаками были еще одним регулярным развлечением для друзей-дилеров Рима. Некоторые из собак, которых они привозили, были довольно большими и резвыми.
– Сделай Фидо счастливым, Дженис, - приказывал Рим, - или это недостаточно "по-блядски" для тебя.
Маленькие горки белого порошка были достаточной мотивацией, были ее сокровищем в конце радуги. День за днем. В конце концов, ее продали.
И в итоге она оказалась здесь.
Она была продана Каспарце в рамках одолжения. Каспарце нравились молоденькие, прежде чем они будут слишком "затасканными". У него было много девушек. Он был слишком толстым, чтобы эффективно трахаться, но ему нравились минеты и мастурбации. Обычно он лежал на спине и держал свой массивный живот, а девушки по очереди его ублажали. Он также любил "язычковые ванны".
– Ах, мои маленькие любовницы, - бормотал он, в то время, как несколько девушек медленно облизывали жирный пот со всего его "нефритового стержня".
Каспарца не мылся часто, что делало это еще хуже. Иногда он лежал на животе, две девушки держали его ягодицы, а другие лизали его яички и анус. Иногда он испражнялся на грудь девушки - присевший человек-кит - и всегда казалось, что бедная Дженис получила привилегию: есть пикантные экскременты.
Как только девушки состарились - 20 или около того - он больше не хотел их. Многие были отданы в лагеря наемников, которые патрулировали поля, другие просто исчезли. Но, счастливчики были сохранены для особых целей. Для Раки.
Рака, - подумала она, прыгая вверх и вниз.
Ритм Халла усилился.
– Ты такая горячая штучка, Дженис! Боже!
Ее "киска" обильно текла, шумно чавкая, будто кто-то ест. Ощущение движения, тепла и ударов, заставило Дженис почувствовать смутное удовольствие. Чувствовать проникновение - сейчас - было своего рода транспозицией, пересечением матриц. Это наложило плоть на ее память, жизнь в пространство, где раньше было ее сердце.
Халл обхватил ее; потянул ее вниз, обнимая и кончая одновременно. Она чувствовала, как его сперма хлынула в вагину. Было тепло. Это был теплый подарок, который он подарил ей, вклад из одного мира в другой.
Она легла рядом с ним. Он провел пальцем по ее груди, затем постучал по "макаку".
– Что это?
Моя жизнь, - хотела сказать она.
– Просто талисман на удачу.
– Суеверная, а? Я видел здесь много людей с такими вещами. В том лагере. А что это за место?
– когда она не ответила, он толкнул ее.
– Позволь мне опуститься пониже. Я хочу съесть твою пизденку.
– Нет!
– возразила она.
Он стянул ночнушку, скомканную на ее талии.
– Нет!
– сказала она, схватив его за руки.
– Пожалуйста, не надо.
– Тебе не о чем беспокоиться.
– Просто... пожалуйста... не надо.
Халл оставил ее в покое. Он был привлекательным мужчиной, беззастенчивым в наготе. Он выглядел чисто и профессионально. Он не был похож на того, кем был, и она предположила, что именно поэтому он понравился Каспарце.
– Как он это делает?
– спросил Халл
– Делает что?
– Как Каспарца вывозит свое "дерьмо"? Он не может делать это с лодками, ВМС США по всему побережью. И самолеты наблюдения пасут основные наземные маршруты 24 часа в сутки.
– Он перевозит груз с курьерами.
Халл наклонился, удивленный.
– Что, коммерческими рейсами?
– Да.
– Это сумасшествие. Таможня проверяет каждый самолет внутри и снаружи, они просвечивают и обнюхивают каждую часть багажа и ручной клади, на каждом рейсе. Каспарца, наверное, перевозит тысячу кило в месяц. Он не может перевозить через аэропорты, не сейчас, не в наше время. Он все бы потерял.
– Просто не беспокойся об этом, - устало сказала она. Ее рука вернулась к его члену; он снова "стоял", жесткий, горячий и пульсирующий жизнью.
– Сделай это снова, - сказала она.
– Да, - ответил он.
– Я сделаю это с тобой, все в порядке. Тебе понравится.
Он перевернул ее, толкнул на живот и плюнул между ягодиц. Еще одно воспоминание, не удивительно. Затем он вставил свой член ей в прямую кишку и начал жестко трахать.
Рим, папочка, все остальные мужчины - ничего страшного. Это заставило ее чувствовать себя хорошо, потому, что это напомнило ей о чем-то.
Она свесилась с кровати. Луна, казалось, качалась вверх и вниз в окне вместе с неистовыми толчками Халла. Волосы Дженис растрепались; "макак" танцевал, болтаясь на шее. С каждым ударом в ее голову вбивалось все больше воспоминаний, все больше жизни. Его свирепость, казалось, что-то ей подтверждала. Это то, что делают люди, - размышляла она. Член Халла был доказательством жизни. Она хотела, чтобы он снова вошел в нее; она хотела, чтобы он мог войти в нее навсегда, ибо каждый раз, когда он это делал, было еще одним подтверждением того, что она нечто большее, чем тень, большее, чем призрак.
Он вздрагивал, стонал. Дженис была счастлива. Теплые струи в этот раз чувствовались тоньше и горячее, струясь в ее кишечник, и она была так счастлива, что хотела плакать. Но, затем...
...она замерла.
Лицо, истекающее кровью прямо на нее - черное как обсидиан и совершенно пустое.
Лицо Раки.
Голос жреца, безэховым аккордом, пробившийся в ее разум.
– Сейчас, - повелел он.
Все еще с членом внутри себя, Дженис ударила Халла лампой по голове.
* * *
Искаженные слова сочились, распространяясь повсюду. Истина есть сила. Душа есть истина.
В затуманенное сознание Халла просочился свет. Его глаза открылись. Размытые лица парили, как капли, затем сфокусировались, пристально глядя на него. Дженис и Каспарца. Он трахал девушку, не так ли? Да, а потом... потом...
Проклятье, - подумал он, когда остальная часть памяти стерлась.
Он попытался встать, но не смог.
– Ах, мистер Халл, - замаячило лицо Каспарцы.
– С возвращением, Aмиго.