Избранные Истории
Шрифт:
– Опуститe его!
– крикнул Фичник, перекрывая шум дизеля.
Куп вздрогнул.
– Что?
– Опуститe его! Пожалуйста!
Куп опустил гроб, словно сверг с трона.
– Какого хрена?
Доктор Фичник овчаркой подошел к траншеекопателю.
– Если вы не возражаете, молодой человек, я бы хотел открыть гроб.
Купер прикурил еще один "Винстон".
– Да, a я бы хотел наполнить пупок Джиллиан Андерсон спермой. Но вряд ли это случится.
– Я просто хотел бы проверить структурное состояние трупа перед его перемещением.
– А я бы просто хотел осмотреть шейку матки Дженны Джеймсон[23], приятель. Помечтай. Я не могу позволить тебе открыть гроб. Это противозаконно без ордера или распоряжения судмедэксперта.
Словно карточный фокус, в пальцах Фичника появилась стодолларовая купюра.
– Или стодолларовой купюры, - поправил Куп.
Он выхватил купюру. Сегодня вечером будет много минетов, – подумал он.
– Черт, с такими деньгами он мог бы снять комнату в мотеле и вывернуть наизнанку пизды кучи наркоманок, и они бы ели ковыляли к своим сутенерам. А мне-то какое дело? Этот грабитель хочет посмотреть на скелет, что ж... Он сунул купюру в карман. Все, что щекочет мою палку...
– Держи, здоровяк.
Купер протянул толстяку ломик.
– Правда, я...
– О, много времени прошло с последней тренировки?
– Ну...
– За еще одну сотню я открою его для тебя, братан, - милосердно предложил Купер.
Возражений не последовало, когда была протянута еще одна стодолларовая купюра. Купер взял ее и спрыгнул в траншею. Приготовься к свиданию, детка. Он засунул лом под крышку гроба и наклонился.
Не поддается.
Проклятая штука закрыта крепче, чем задница двенадцатилетнего ребенка, – подумал он, схватив молоток и вбивая лом поглубже. О гробах Куп знал одно: их запорные механизмы были разными. Давай, маленькая сучка...
Фичник казался забавным.
– Как дела... здоровяк?
Как насчет того, чтобы засунуть этот ломик тебе в задницу, Либераче? Спорим, я вытащу кучу использованных "резинок" и пару затычек? Но Купер, несмотря на свою общую неприязнь к обществу, не стал огрызаться. Он продвинул лом дальше, вбил его, а затем встал на него.
Он начал опираться на него всем весом своего тела.
– Осторожно!
– воскликнул Фичник.
Заткнись, – подумал Купер. Он начал подпрыгивать в ритм песни Suicidal Tendencies[24] "Пробуждение мертвых". Осторожно балансируя обеими ногами на перекладине, Куп подпрыгивал все сильнее...
– Будь осторожен...
КРАК!
Дерево раскололось. Десятилетние зубцы замков вырвались из пазов латунных болтов.
Крышка гроба распахнулась, и...
Хуууу!
...Купер упал вниз. Он тяжело приземлился на спину перед могильным камнем, затем перекувырнулся и упал прямо в открытую могилу.
Перед его глазами вспыхнули светящиеся звезды - интересное сопровождение к песне Suicidal Tendencies. Ему потребовалось мгновение, чтобы вернуть воздух, выбитый из его груди. Когда ему наконец удалось выползти из ямы...
Доктор Фичник смотрел вниз на гроб, повернувшись к Куперу широкой спиной.
– О... O, Боже, - прохрипел мужчина.
– В чем дело, доктор Писечник?
– спросил Купер, выползая из дыры.
– Я знал это. Я знал это.
Купер наконец встал на колени в окружающих курганах грязи. Он был не в лучшем настроении.
Фичник быстро повернулся к нему лицом, схватил его за плечи.
– Я знал это, - прошептал он.
Купер посмотрел вниз в открытый гроб и увидел...
15 марта 1877 года
Глаза Брока зажмурились, как от боли. Он почувствовал, как его сперма хлынула в горячую щель между широко расставленными ногами шлюхи. Его бедра почти с силой ударяли по ее ягодицам. Нет, о нет, – подумал он.
– Прости меня, Господи. Я просто не могу сдержаться...
Он кончил с такой силой, что каркас маленькой кровати почти развалился.
– Боже милостивый, сладкий, - раздался мелодичный голос.
– Это было так жестоко, как будто у тебя не было женской компании целый год...
Шлюху звали Мэри, но тогда многих шлюх звали Мэри, поскольку Магдалина была прощена. Эта была любимицей Брока - полногрудая и светловолосая, с голубыми глазами и мягким голосом, который заставлял мужчину чувствовать, что он с кем-то цельным. Броку нравилась эта внешность; не имело значения, что все пять прошмандовок Саттонвилля были не более, чем хорошенькими сосудами для удовлетворения мужских потребностей. Достаточно было рюмки канзасского виски и доллара Дженнингса Брайана[25]. У каждой из девушек был свой маленький дерновый домик за салуном "Короткая Bетвь". Брок не хотел, чтобы такие девушки общались в публичных домах, чтобы Саттонвилль не приобрел такую же репутацию, как Уичита, Эллсуорт или Додж.
Брок был шерифом Саттонвилля.
Он боролся за дыхание. Он оставил свой член засунутым в нее, позволил ему опасть и в конце концов выпасть. Затем он рухнул на ее грудь, обессиленный.
Она тоже была измотана от бешеной работы, которую он только что проделал над ней. Три раза менее чем за час. Его член болел; он мог только представить, что чувствовала она.
Но в изнеможении он задрожал.
– Ты ведь не заболел?.
– Нет, - пробормотал Брок, прижимаясь к горячей коже между ее грудей.
Наоборот, он был просто в ужасе.
В маленьком дерновом домике воняло: потом, спермой и свиным жиром, горевшим в лампе Мэри. Изо рта у нее тоже воняло, а зубы сгнили. И все же Брок почувствовал успокоение, когда ее длинные красивые пальцы скользнули по его волосам.
– О чем это ты так задумался, милый?
Брок не ответил - он просто лежал на ее блестящей от пота плоти, как ребенок, который сосет. Нет, его привел сюда не всплеск похоти (Брок регулярно трахался, по крайней мере, раз в два дня), а отвлечение.