"Избранные историко-биографические романы". Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
Мне захотелось поскорее закончить всю эту церемонию. Жара и пробудившийся голод уже изрядно раздражали меня. Должен признаться, что мне не терпелось приступить к роскошному обеду, который наверняка устроил для нас Уолси. О его пирах ходили легенды, и с каждой новой торжественной трапезой он стремился превзойти самое себя. А самое главное — в зале будет прохладно. Солнце пылало над головой раскаленным шаром.
Терпеть осталось недолго. Генри, лорд Клиффорд, стал графом Камберлендом. Сэр Томас Маннерс, лорд Руз, — графом Ратлендом. Напоследок предстояло объявить титулованных особ низших рангов: Роберта Рэдклифа ждал титул
И тогда я увидел ее. Анну.
Она стояла чуть в стороне от своей матери и сестры Марии. Лиф ее желтого атласного платья скрывался под волнами темных волос — густых, блестящих и (как я почему-то вообразил) источающих свежий аромат.
Стройная изящная фигура, длинное и узкое лицо с незатейливыми чертами. Не красавица. Это признавалось во всех написанных позже посольских депешах, во всех посланиях недоумевающих очевидцев. В ее облике не было ничего общего с красотой, каковую я привык замечать в придворных дамах, она совершенно не походила на милых пухлых фрейлин, кои дарили усладу нашим досугам. Впервые заметив эту смуглую и странную дикарку, я удивился ее пристальному взору и строго посмотрел на нее. Но она не опустила глаз, как полагается королевской подданной. В них сквозило странное злорадство. Меня пробрал безотчетный страх, хотя к нему примешивалось и нечто иное…
Вынужденный вернуться к своим обязанностям, я произнес слова, сделавшие виконтом ее отца. Церемония завершилась, и все наконец отправились в Большой зал на торжественное пиршество.
Екатерина не произнесла ни слова и старалась не смотреть на меня. Я понимал, что она чувствует себя оскорбленной… но приходилось мириться с действительностью. Я коснулся ее плеча. Она так резко отпрянула, словно к ней приблизился прокаженный. Мария пританцовывала вокруг, воодушевленная предстоящим праздничным весельем. Ее никоим образом не волновала судьба герцога Ричмонда.
Возглавляя шествие, Уолси привел гостей к массивным дверям, распахнул их и отступил в сторону, желая насладиться ожидаемыми вздохами восхищения.
И он не был разочарован, ибо мы единодушно выразили свой восторг. На покрытых роскошными скатертями столах, за которыми могли разместиться около трех сотен человек, поблескивали золотые блюда и серебряные приборы. Особый, стоящий отдельно стол накрыли для королевской четы и тех дворян, которых пожаловали сегодня новыми титулами. Уолси тактично усадил моего сына подальше от Екатерины и Марии.
Я надеялся, что сын будет сидеть рядом со мной, поскольку хотел поговорить с ним и получше узнать его. Бесси отвели место за «обычным» столом. Возникла щекотливая ситуация. Леди Тейлбойс приходилась матерью главной титулованной особе сегодняшней церемонии, но не являлась моей женой — более того, она была супругой одного из моих подданных. Однако в данном случае Уолси строго следовал придворному этикету.
Генри Фицрой оказался умным мальчиком. Несмотря на легкое смущение, он отвечал на мои вопросы, но сам не стремился к разговору, в отличие от моего племянника Брэндона. Тот громогласно нес белиберду и накладывал себе блюда, не дожидаясь, пока их ему предложат.
Зал заполнился
Ради спасения от летней жары окна закрыли ставнями, поэтому в зале создалась странная атмосфера безвременья, которое мы изредка ощущаем… Порой, пробуждаясь от долгого сна, мы в недоумении спрашиваем себя: «Какой нынче день? Где я? Сколько мне лет?» За стенами жарило июньское солнце, однако в зале царила прохлада, и ясный солнечный свет сменился таинственным полумраком; я был женат, но сидевшего рядом со мной сына родила другая женщина, а сам я влюбился в дочь Томаса Болейна…
Да. Я понял, что должен завоевать ее. Как странно, учитывая, что мы с ней не перемолвились ни единым словом. А ведь я всегда считал себя осторожным человеком и редко принимал решения без долгих размышлений и серьезных оснований. (Впрочем, я много тогда передумал!) Однако сейчас сомнения не донимали меня: я пылал чувствами к Анне Болейн и мне до смерти хотелось овладеть ею.
Как я прежде насмехался над любовью и влюбленными! Я ничегошеньки не понимал в науке нежной страсти. К Екатерине я испытывал уважение и относился к ней с учтивым вниманием; игривая привязанность и вожделение свели меня с Бесси; перед матерью я благоговейно трепетал. Но о любовном безумии я не знал ничего.
Мне необходимо познакомиться с Анной. Где же она? Она должна быть в зале! Но за каким столом? Так, столы пора убирать.
Я встал и сообщил о своем желании. Уолси пытался возразить, заявив, что еще не подавали десерт. А после этого запланированы состязания и…
— Только не днем, — оборвал его я. — В жару такое зрелище вряд ли будет выглядеть пристойно.
Я окинул взглядом гостей; где же она?
— Я желаю танцевать… — повелительно прибавил я.
Да, надо устроить танцы. Тогда я смогу познакомиться с ней!
— Ваше величество… я отпустил своих менестрелей, у меня сейчас нет музыкантов…
Уолси совсем растерялся. Я рассмеялся. Рассмеялся так громко, что все взгляды обратились на меня.
— Тогда будем плясать без музыки! — воскликнул я.
Какая разница? Мне просто необходимо найти ее, и во время этих поисков я вполне обойдусь без музыкального сопровождения.
— Но позвольте…
— Уолси, распорядитесь убрать столы. Слишком обильное угощение может вызвать дурное самочувствие, когда мы выйдем из зала на солнце.
Я надеялся, что мое замечание прозвучало вполне логично.
— Да, да, безусловно.
Он поспешил исполнить приказ.
И вот столы убрали, гости разбрелись по залу, обсуждая далеко не в последнюю очередь странное поведение короля, сначала одарившего титулами своего бастарда, а потом прервавшего праздничное пиршество.
Анна словно испарилась. Среди дам не было ни одной темноволосой, в запомнившимся мне ярком желтом платье. Мой взгляд издалека выхватывал желтые дамские сумочки, шали и бархотки. Желтизна мельтешила у меня перед глазами, словно множество легкокрылых порхающих бабочек. Все совершенно напрасно.