Избранные киносценарии 1949—1950 гг.
Шрифт:
П а в л о в. Чему обязан?
Х и к с. Моему восхищению перед вашим гением, сэр.
П а в л о в. Покорнейше благодарю. Однако…
Х и к с. Я люблю вашу страну, но немного знаю ее историю. Это будет страшнее татарского нашествия. Цивилизация отступает назад. Мы считаем своим долгом спасти все нетленные ценности России. Мы будем счастливы спасти вас для человечества.
П а в л о в. Вы что же, скупаете за бесценок русское добро, а заодно уж и русских ученых? (Шагнув к Петрищеву.)
П е т р и щ е в. Родиной? Была родина, да вся вышла, и глупо упорствовать.
П а в л о в (Хиксу). А Исаакиевский собор вам не предлагали? Памятник Петру вас не интересует по дешевке?
Х и к с. Поймите, это единственная возможность. Вы сможете работать в любом из институтов мира.
П е т р и щ е в. Мы должны уехать, пока не поздно.
Х и к с. Я деловой человек. Я имею эти возможности. Наконец, для человечества неважно, где вы будете работать.
Никодим, стоящий в глубине, с волнением слушает этот разговор.
П а в л о в. Неважно? Нет, сударь мой, важно. Наука имеет отечество! И ученый обязан его иметь. Я, сударь мой, — русский! И мое отечество здесь, что бы с ним ни было. Я, знаете, не крыса. А корабль-то и не потонет. Нет! Не верю!
Довольное лицо Никодима.
Х и к с. Я хотел бы, чтобы вы подумали.
П е т р и щ е в. Пустыня. Одичание. Вот что ожидает тебя здесь. И вши, вши, вши…
Х и к с (застегивая пальто). Вы пожалеете, но будет поздно.
П а в л о в. Никодим! Проводи благодетелей!
Н и к о д и м. Пожалуйте, пожалуйте, господа хорошие.
Очень довольный, он широко открывает дверь. Выходя, Хикс сует ему бумажку на чай. Никодим швыряет ему деньги вслед.
Ветер, подхватив бумажку, несет ее по панели. Это доллар. Ветер прижимает его к афишной тумбе, на которой наклеен старинный анонс: «Куплетист Володя Смехов. Спешите видеть. Дрессированные собаки. Гипноз и разрезание женщины».
Идет снег. Он засыпает бумажку…
Тает снег. Распускаются листья у дерева. На афишной тумбе воззвание Ленина об обороне Питера.
Никодим выводит из вестибюля велосипед.
П а в л о в. Я буду в больнице.
Н и к о д и м. Без малого ведь шестнадцать верст.
Но Павлов уже нажал на педали… Восседая на седле старинной высокой машины, проезжает Павлов по встревоженному Питеру девятнадцатого года.
Отряды моряков и вооруженных рабочих маршируют у заставы. Очереди у хлебного магазина.
Вот и окраины. Женщины, копающие картофель на своих огородах. И всюду отряды, отряды идут к заставам.
Высокий забор. Павлов слезает у проходной будки. Щупает свой пульс.
Человек в военной шинели, с выцветшей буденовкой
Выходит Никодим.
С е м е н о в. Я хотел бы видеть Ивана Петровича.
Н и к о д и м (неодобрительно). Ивана Петровича? В друзьях, значит, состоите? Академика Павлова нет. Уехал.
С е м е н о в (растерянно). Уехал? Как? Куда?
Н и к о д и м. В сумасшедший дом.
С е м е н о в (облегченно вздохнув). А-а? Далеко вы, значит, подвинулись.
Н и к о д и м (подозрительно). Это с какого ж места?
С е м е н о в. Давно я здесь был. В двенадцатом году.
Н и к о д и м (недоверчиво). Что-то я вас не припомню.
С е м е н о в (улыбнувшись). Мы тут со студентами приходили. Башни тогда строили.
Н и к о д и м. Так, так. Рассказывал мне Иван Петрович. Так вот с тех пор и не достроили.
С е м е н о в. Достроим. Теперь уж обязательно достроим.
Н и к о д и м. Да вы проходите, что же вы?
Сидят в приемной.
С е м е н о в. Курить разрешите? Только у меня махорка.
Н и к о д и м (милостиво). Ну и что ж. Самый военный табак. Я ведь вот тоже воевал… (Стукнул себя по деревяжке.) А было это под Ляводаном…
Приемная. Проходит Павлов, сопровождаемый Никодимом.
П а в л о в. Кто накурил?
Н и к о д и м. Человек тут один дожидается. Толковый человек. У меня ведь глаз наметанный.
Войдя в кабинет, Павлов изумленно останавливается, увидев военного.
П а в л о в (сухо). Чему обязан?
С е м е н о в. Я врач. Демобилизован по ранению. Хотел бы работать в вашей лаборатории. Я прислан Окрздравом. (Протягивает бумагу.)
П а в л о в. Кем, кем? Я ведь этого птичьего языка не понимаю.
С е м е н о в. Окружной отдел здравоохранения направил меня в вашу лабораторию.
П а в л о в. Вот как? Без моего разрешения?
С е м е н о в (улыбнувшись). Мне не нужно это разрешение, Иван Петрович.
П а в л о в. Что? Я здесь хозяин, а не этот ваш «здрав». Безобразие! Я буду писать правительству.
С е м е н о в. Мне не нужно ваше разрешение, Иван Петрович, только потому, что я его имею.
П а в л о в (изумленно). А, может быть, у вас травма?
С е м е н о в. Если припомните, в двенадцатом году три студента приносили вам деньги. Денег вы не взяли, но сказали, что двери для нас открыты. И вот я пришел.