Избранные письма. Том 2
Шрифт:
В былое время я, представитель Товарищества, сугубо заинтересованный материально, в таких случаях, когда пьеса, дело начинало ремесленно (хотя и мастерски) забалтываться, вдруг объявлял: не играть по понедельникам и вторникам. Попробуй-ка теперь — чем кончится? Просто начнутся усиленные халтуры по понедельникам и вторникам…
Начинаю думать (да и «планировать»), что Художественный театр может быть спасен составлением нового, очень сжатого, товарищества, труппой, настроенной жречески, в количестве {544} 40 – 50 человек всего, играющей спектаклей вдвое меньше. Хорошо бы, если бы этого можно было добиться в этом самом
Много я этим занят…
… Очень работаю над школой. Оттуда придут молодые силы[1285].
Я готов завидовать едущим к вам.
Ваш Вл. Н.-Д.
596. И. М. Москвину[1286]
4 июня 1942 г. Тбилиси
4 июня 42
Тбилиси
Милый Иван Михайлович!
Посылаю тебе письмо, каким оно было до телеграммы Хмелева с запросом о репертуаре[1287]. Я перечитал и ничего не меняю.
Я — о репертуаре будущего года. Не знаю, насколько целесообразно писать мне отсюда издали, не зная ваших мыслей, настроений, расчетов… Но я все-таки решил изложить мои мысли. Изложить пока хотя бы одному тебе. Найдешь нужным — сообщишь Хмелеву ли, Совету, Калишьяну, Калужскому, а найдешь несвоевременным — воздержишься…
Ольга Сергеевна писала мне, что у вас колеблются в выборе Островского из трех его пьес: «Мудрец», «Волки и овцы» и «Лес».
Я много думал.
У меня на первом месте «Лес». Даже вне всяких сравнений. Я уже писал, что эта чудесная вещь ждет реставрации, что ее ужасающе испортили последние постановки и в Малом театре и у ленинградцев.
Ты, кажется, возражаешь, не видя исполнителей. Я их вижу.
Несчастливцев — и Качалов и Ливанов. Первый возьмет своими прекрасными данными, т. е. голосом, дикцией, пафосом да и найдет для себя какие-то характерности. Да, ему трудно быть трагиком Керчи и Вологды прошлого века — Николаем Хоисанфовичем Рыбаковым, он будет несколько европеизированный, {545} двадцатого века. Но в конце концов отлично подаст весь внутренний романтизм образа.
Ливанова я сначала было не принял — молод и не бас. Но беру назад эти опасения. Если у него будет неполноценно то «нутро», на котором зиждилось искусство Рыбаковых, то в великолепных образах может получиться характерность, эпоха. Он мастер на выдумку образа, сначала увлечется куда-то в сторону, но постепенно, с хорошим на нею влиянием, найдет гармонию, как это произошло с Соленым. И даже по части «нутра» — найдет что-то в своей горячности, громогласности, может даже дойти до «слезы».
Нет, верю в Ливанова.
Гурмыжская — Книппер. Не Шевченко. Здесь, в Тбилиси, когда я репетировал с нашими «Мудреца», я начал наблюдать в Ольге Леонардовне что-то новое, чего от нее нельзя было добиться годами. В смысле настоящей простоты и настоящей серьезности — не Шевченко, потому что это будет купчиха, а не барыня. И, кажется, Ольга Леонардовна мечтает всерьез о Гурмыжской. Хорошо бы ей сыграть эту роль.
В последние годы пошла в ход тенденция играть Гурмыжскую барыней институтского воспитания. Это наполовину испортило всю постановку. И
Буланов — Белокуров. Оч. хор.
Аксюша — трудно. Из молодежи не найти. Гошева мелка. («Ты взойдешь на сцену королевой»!) — Степанова. Может добраться до отличного исполнения. Вижу.
Восмибратов — Блинников: «лес». (Тарханов откажется?)
Петр — из молодежи.
Улита — Елина. (Или Дементьева, или Георгиевская.)
Бодаев, Милонов — отличные Свободин, Петкер (Кедров). Кедрова ставлю в скобках — см. ниже.
{546} Остается то, что, вероятно, тебя особенно смущало: Аркашка.
У меня первый кандидат (соберися с силами, не вскрикивай!) Прудкин.
Вот поди ж ты! Вижу его да и только. Да еще как вижу! Рождением нового актера.
Подошел я к этому так: Аркашка был любовником. Первый исполнитель Аркашки (я его еще застал) — Шумский. А Шумский — Жадов, Кречинский и пр. и пр. Потом вспомнил, что у нашего «любовника» Прудкина тоже склонность к комикам — «Воскресение», «Таланты». И вижу его пугающим Улиту чертями…
А комедийные фразы он подавать умеет. Правда, и ему трудно будет найти актера той эпохи, но поработать интересно, это задачи настоящего Художественного театра, творческие, а не ремесленные.
Однако на Аркашку вообще можно было бы открыть конкурс. Даже премированный? Хороший кандидат Топорков. Не откажется попробовать и Грибов?
Вот на основании всего этого я чувствую к спектаклю то отношение, которое меня охватывает, когда я предвижу и новое в классическом, и поэтическое, и успешное по ролям.
Совершенно параллельно может работаться «Волки и овцы».
Тут, хотя Мурзавецкая тоже барыня, но игуменья Митрофания (прототип роли) ближе Шевченко, чем Гурмыжская.
Мурзавецкий — Массальский,
Глафира — Андровская,
Купавина — Еланская,
Лыняев — Станицын,
Беркутов — хорошо бы Хмелев, но если ему это не улыбалось бы, то хорошо Боголюбов,
Чугунов — (идеал — Тарханов) Кедров,
Горецкий — Дорохин,
Анфиса — Зуева.
Эти роли так легко и быстро расходятся, что даже берет опаска — штампованной постановки. Тем более что я не чувствую никакой новизны спектакля. Правда, я никогда крепко не {547} задумывался над ним (как над «Лесом»). Может быть, проникнувшись, я поймал бы кончик какой-то художественной тайны, как поймал когда-то в «Мудреце». Да и с актерами… если побывать на работах, может быть, удастся подсказать им и что-то для них самих новое. Так что в конце концов спектакль должен получиться отличный.