Избранные письма. Том 2
Шрифт:
То была берлинская переделка[558]. А я ставлю подлинного Аристофана. При этом я внес много музыки и пения (клятвы, пляски, молитвы, гимны и пр.). Глиэр пишет прекрасно. Хор, так называемый «греческий хор», я разбил то на толпу, то на монолитный хор. Но везде с партитурой, так сказать, психологической, однако в определенном ритме и темпе. Декорацию Рабинович сделал замечательную. Не декорация, а что-то вроде конструктивизма[559]. Пленительная. Пластике учит с увлечением Редега (жена Подобеда).
А пока все сидим на «Анго» и «Периколе». Но тут у нас есть радость, которой делимся
Ведь и Лосский…[561] Знаете, он играет блестяще, виртуозно, но, с тех пор как он играет, нет в спектакле того умиления, какое было при Вас. Нет мелодрамы, нет сюжета, и потому судьба этих детей не так трогательна…
Что я буду делать дальше с К. О., еще не знаю…
Обнимаю Вас, целую ручки Перетте Александровне.
Екатерина Николаевна и Миша шлют свои приветы.
Ваш В. Немирович-Данченко
{270} 381. А. Н. Бенуа[562]
Зима – весна 1923 г. Москва
Дорогой Александр Николаевич!
Вот уже с полгода у нас в театре работают над Музеем Художественного театра, который (музей) должен быть открыт к 25-летию театра (осенью).
Вы понимаете, что Ваша фигура должна быть видна там и сям в Музее. В высшей степени желательно получить от Вас все, что у Вас есть касаемое Художественного театра и в особенности Ваших работ в нем. Как это сделать? осуществить?
В первую голову — Ваш портрет. Пожалуйста, дорогой Александр Николаевич! Поддержите. И укрепите в истории Вашу связь с МХТ[563].
Обнимаю Вас. Привет Анне Карловне и молодому художнику[564].
В. Немирович-Данченко
382. К. А. Липскерову[565]
Лето 1923 г.
Многоуважаемый Константин Абрамович!
Я очень виноват перед Вами. Но не по небрежности. Ваша пьеса заставила меня пересматривать решения относительно будущего сезона… Расскажу Вам подробно, тогда Вам будет все яснее.
Вы, вероятно, слышали, что на эту зиму я решил ставить «Кармен» Бизе, и поэтому еду сейчас даже в Испанию[566]. После четырехлетнего существования моя Музыкальная студия подошла вплотную к своей главной задаче — выработке новых приемов оперной постановки. Эта задача была с самого возникновения студии, но молодежи, ничего не умевшей, надо было сначала подготовиться…
Однако, как только я приступил к «Кармен», сразу столкнулся с вопросом текста. Слащавый, сентиментальный
А по дороге за границу[569] я узнал от Н. Е. Эфроса, что Ваша драма тоже сделана из повести Мериме. У меня и родилась мысль, не сойдутся ли наши пути? Однако, прочитав Вашу драму, я увидел, что она настолько произведение драматического театра, что не нуждается в музыке Бизе и служить текстом для Бизе не пожелает.
Тут-то и начались мои колебания.
Надо Вам сказать, — так как Вы, вероятно, мало знакомы с интимными задачами Художественного театра, — что Музыкальная студия стремится стать так называемым синтетическим театром. Отсюда и такое начало — «Анго» и «Перикола». И «Лизистрата». Разучиваются «Дворянское гнездо» — опера Ребикова и «Орфей в аду» Оффенбаха[570]. В этом году предполагались «Кармен» Бизе и «Медея» Еврипида с Германовой. В будущем «Роза и Крест» и т. д. Но Германова в этом году не приедет… И вдруг передо мной встал вопрос: не поставить ли мне не оперу «Кармен», а драму? А оперу — другую?
«Кармен», драма, «Дворянское гнездо», опера, и «Орфей в аду», — вот хороший сезон.
Нет возможности писать Вам все частности, все колебания в такой программе. Тут и дороговизна трех постановок, и боязнь, что меня на столько не хватит (при моих многочисленных занятиях в студиях и разных обществах), и сожаление расстаться с Бизе, и чисто педагогические соображения студийного характера…
В конце концов я до сих пор не знаю, как быть. Но есть предел и Вашей любезности, и своими промедлениями я, вероятно, врежу Вам. Однако я могу решить этот вопрос только в Москве, — скажем, до 10 сентября Понимаю Ваше нетерпение и не обижусь, если Вы, не дожидаясь, отдадите пьесу в другой театр.
А есть у меня и такая мысль: не согласитесь ли Вы написать нам текст для оперы «Кармен», очень подробно разрабатывая мизансцену со мною?..
{272} Хотел бы написать Вам все, что думаю о достоинствах и недостатках (как мне кажется) Вашей пьесы, но это долго, трудно. Разрешите сделать при большом свидании.
Очень благодарю Вас.
Вл. Немирович-Данченко
383. В. И. Качалову[571]
Август 1923 г.
Милый Василий Иванович! Благодарю Вас за память о 15 июля[572]. И за себя и за Екатерину Николаевну.
Насчет Штокмана[573].
Конечно, Константин Сергеевич играл его в полном совершенстве. Это самое высокое, что К. С. делал в театральном искусстве, самое законченное и бесспорное.
И все-таки легко себе представить прекрасное исполнение Штокмана другим артистом. И я продолжаю утверждать, что Вы можете сыграть его и отлично и скоро.
Отчего я думаю, что отлично? И отчего я думаю, что скоро?