Избранные произведения в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
— Нам направо. Теперь уже близко.
Влево, южнее, чувствовался прятавшийся за густой зеленью садов город. Нигде ни огонька. Молчат собаки, спят люди. Тишина.
— Стоп, — скомандовал Колосов. — Ставьте велосипеды к забору.
Они остановились, прислонили к стене своих железных коней. Что же дальше?
— Шамрай, Мунтян, Ганковский. Слушайте и смотрите внимательно. Вот за этим рвом — склад боеприпасов. Ограда — сто метров от рва, — объяснял капитан, показывая рукой в сторону видневшейся в темноте высокой каменной стены. — Часовой может стоять впереди ворот или за ними. Если всё заперто, придётся лезть через стену. Ясно?
— Ясно.
— Старший группы — лейтенант Шамрай. Мы остаёмся в резерве. Всё. Выполняйте.
— Есть.
Теперь они уже были не партизанами, а настоящими, хорошо дисциплинированными и выученными солдатами. В темноте, бесшумно прижимаясь к стене, сделали шаг, второй и исчезли, будто в тёмную воду нырнули,
Шамрай двигался осторожно, мягко, как кошка. Откуда у него эта ловкость? Спроси — сам бы не ответил.
Двое бойцов следовали за ним, напряжённые, готовые каждую минуту к бою. Все чувства настолько обострились, что казалось, люди могут видеть сквозь непроницаемую стену, слышать на расстоянии многих километров.
Может быть, поэтому лейтенант Шамрай уловил где-то вблизи сонное дыхание человека. Не храп, а именно дыхание, глубокое, спокойное и тихое. Шамрай на мгновение оцепенел, будто прирос к стенке.
— Что там? — прошептал Мунтян.
— Слышишь?
И Мунтян тут же услышал это сладкое, тихое посапывание, Ладонь Шамрая вспотела, стискивая ручку кинжала. Да, совсем рядом, в темноте кто-то спал.
Ещё несколько осторожных, мягких шагов. Каменная ограда окончилась. Ворота. Тяжёлые, дубовые, запертые. Перед ними никого. В воротах прорезана калитка. Тоже, видно, заперта. Охрана склада за высокими стенами спит, как в неприступной крепости.
Шамрай взмахнул рукой, указав на стену. И Ганковский, поняв намерение Шамрая, наклонился, прислонившись к стене. Шамрай, взобравшись ему на плечи, ухватился руками за край стены. Так и есть, колючая проволока, но, слава богу, без электрического тока. Ловко взобрался наверх, с трудом, обдирая руки, зацепил одну колючую проволоку за другую, Мунтян тотчас же очутился рядом.
Сонное дыхание внизу вдруг стихло, и люди на стене затаились, прислушиваясь. Вот глубокий вздох, он оборвался громким всхрапом, перешедшим в мирное переливчатое подсвистывание, будто кто-то тихо подыгрывал на флейте.
Проклятая проволока с трудом поддалась, пронзительно звякнула. Они замерли. Нет, тишина. И в этой тишине снова похрапывание часового.
— Мунтян, за мной!
Теперь под проволокой образовалась дыра. Прижавшись к камню, можно было проползти по стене и спрыгнуть вниз. Тихо, бесшумно, мягко, по-кошачьи. От твоей ловкости и проворства, Роман, сейчас зависит не только твоя жизнь! Прыгай!..
Шамрай поднялся с земли, помог спуститься Мунтяну. Храп не затихал. Осторожно, боясь не только резкого движения, но и собственного дыхания, приблизились они к воротам.
Прислонясь плечом к полосатому столбу, стоя спал часовой, опираясь на винтовку образца ещё первой мировой войны. Ничего удивительного, чабаны на Херсонщине тоже умеют дремать стоя, опираясь только на тонкую ярлыгу.
Справа от ворот домик. В маленьком занавешенном окошке едва заметный огонёк. Скорее всего караульное помещение.
— Тише, — прошептал Шамрай.
Ему казалось, что в удар нужно вложить всю свою силу. Лишь бы не попало остриё ножа в кость или ремень амуниции. Даже странно, как легко вошла сталь в человеческое тело. Может, он ошибся и в темноте ударил не туда. Нет, не ошибся. Часовой как-то сразу обмяк, скользнув спиной по воротам, повалился на землю. Даже не вскрикнув, не проснувшись… Послышались только хрип и бульканье, будто из опрокинутой бутылки вылилось немного воды.
Потом снова наступила тишина.
В домике караулки распахнулась дверь. На пороге появилась слабо освещённая со спины фигура солдата.
— Мюллер! — крикнул он. И тут же свалился на землю под ударом ножа притаившегося у двери Мунтяна.
«Почему так нестрашно и просто убивать на войне?» — подумал Шамрай.
В караулке, которая служила одновременно и казармой, спало на железных койках трое солдат. Хорошо выбритые сонные физиономии резервистов в пугливом свете керосиновой лампы казались лицами древних мумий.
— Ключи! — Шамрай толкнул Мунтяна, указа» на лежавшую на краю стола связку ключей. — К воротам!
— А немцы? — скорей выдохнул, чем проговорил Мунтян.
— Куда они денутся! Отворяй и зови Колосова.
Ожидание тянулось долго, Шамрай стоял, направив на сонных немцев свой автомат. Тускло светила лампочка. Тишина. Рядом вырос Колосов.
— Что с ними делать?
— Ничего. Оставайся здесь. Шевельнутся — стреляй.
Вскоре послышались приглушённые торопливые шаги Шамрай, приготовившийся ждать долго, даже вздрогнул от неожиданности, когда Колосов снова появился возле него.
— Спят?
— Спят.
— Бери оружие и харчи. Гаси лампу.
Они вышли, нагруженные оружием и мешком с консервами, тихо прикрыв за собой дверь и приперев её валявшейся неподалёку доскою. Двигались по двору, как в тёмной воде, — плавно и бесшумно. Семь теней стояло, поджидая, за воротами. На каждом за плечами по два-три автомата или карабина.
— Все? Поехали, — сказал Колосов. — Кикоть, на какое время рассчитан шнур?
— Минут на пять.
Шамрай ясно представил, как в глубине склада боеприпасов, подбираясь всё ближе и ближе к взрывчатке, медленно ползёт незаметный огонёк.
Они уже отъехали далеко от ворот, когда Колосов приказал остановиться.
— Кикоть, вы там не ошиблись? — спросил он с волнением в голосе.
— Нет, товарищ командир. Оно сейчас ударит.
И оно действительно ударило. Раздался взрыв, похожий на вздох какого-то огромного, злого, фантастического зверя. В темноте в небо фейерверками взлетели радужные огни. Они опадали золотыми колосьями, ясными цветами подсолнухов, огненной пылью осыпались на землю.
— Богатый был склад, — сказал Колосов,