Избранные произведения в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
Тяжёлое дыхание послышалось внизу,
— Стой, — тихо проговорил Шамрай.
— Свои, — ответил Колосов. — В шахте уже никого нет. Все в безопасном месте. Можно запалить.
— Ну что ж, прощай, «Капуцын», — вздохнул Шамрай. — Знаешь, Колосов, трудно и больно уничтожать шахту. Столько в ней нашего труда…
— Философствовать будем после войны, дорогой лейтенант. Тогда на это у нас будет достаточно времени. А пока и мне жалко нашего старого «Капуцына», но другого выхода нет. Нужно действовать, Поджигай!
Молча смотрели они, как по бикфордову шнуру медленно полз слабенький огонёк.
— Идём, — сказал Колосов и шагнул в темноту ведущих к «Сан-маре» переходов.
Сейчас покатый ствол старой шахты напоминал чем-то казарму, в которой формировалось не совсем обычное воинское подразделение — свыше ста худых, возбуждённых людей сновало от разложенного на брезенте оружия к сваленному в углу вороху гражданской одежды. Конечно, французы не могли за такой короткий срок приготовить для всех одежду, большинство из пленных остались в брезентовых шахтёрских робах. Для беспокойного партизанского житья — куда как удобно. Но в такой одежде на поверхность пока выходить нельзя. Любой за километр угадает в них партизан. Значит, придётся искать, во что переодеться, но это заботы завтрашнего дня.
Сейчас главное — оружие, а его мало. Не каждому достался даже пистолет, не говоря уже об автомате. Кое-кому пришлось взять по несколько гранат. Тоже неплохо, если умело ими пользоваться.
Все были весёлые, возбуждённые, напряжённо прислушивались, каждую минуту ожидая взрыва в глубине шахты.
И вот она настала. Тяжёлый стон раненого великана раздался где-то в груди шахты, отозвался в стволе «Сан-маре», проник в нижние угольные пласты. Потом земля застонала в другой раз, в третий и, словно успокоившись, замерла.
Шамрай представил себе, как в низких штреках гудит, лютует сумасшедший злой огонь и угольная пыль, взрываясь как динамит, в щепки разносит тяжёлые дубовые стояки креплений старой шахты. Ещё раз вздохнуло что-то в груди старого «Капуцына» и стихло окончательно. С шахтой, лагерем, ежедневными перекличками на апельплаце, ночами на жёстких нарах в вонючих бараках было покончено. Начиналась новая жизнь, и какой она могла быть — не знал никто.
Лавина вопросов свалилась на Робера Коше, как только он появился в шахте. Француз не на всё мог ответить, но всё-таки пришёл не с пустыми руками.
Временная база отряда будет здесь, в стволе «Сан-маре». Одежду принесут вечером, почти для всех, хорошо, что сейчас лето — никто не замёрзнет и в обыкновенном пиджаке. Немного доставят и оружия, но основную его массу всё же придётся захватить самим у немцев. Еду можно будет раздобыть на комендантском складе этой же ночью, а до того времени придётся поголодать.
Ну, к голодухе им не привыкать. Этим их не удивишь. Есть другие вопросы, более важные, чем еда. Как дела на фронте? Продвигаются ли союзники? Как помочь товарищам, которые остались в лагере. Когда будем вешать майора Лаузе?
Несколько минут Коше и Колосов тихо разговаривали, склонившись над картой. Потом капитан выпрямился.
— Смотрите, товарищи, — он развернул карту, прислонив её к тяжёлому дубовому стояку. Свет двух фонарей выхватил из темноты изрезанное заливами, уменьшенное в тысячи раз французское побережье Нормандии. Париж притаился где-то в правом нижнем уголочке карты. — Союзники высадились вот здесь, — Колосов показал на район побережья. — Пока что они не продвинулись. Захватили плацдарм и сосредоточивают на нём войска, вооружение и боеприпасы. Конечно, бошам это не пришлось по вкусу, они приложат все старания, пока десант не набрал настоящей силы, и сбросят его в Ла-Манш. Сейчас гитлеровцы стягивают со всего района войска и технику. Командование поставило перед нами задачу: сделать так, чтобы к Ла-Маншу пробилось как можно меньше эшелонов, дать возможность союзникам развернуть свои силы и укрепиться. Я не знаю точной численности партизанских отрядов, которые сейчас действуют во Франции. Но если каждый из них сумеет остановить или подорвать хоть один воинский эшелон, задача союзников облегчится во много раз. Сейчас наша с вами работа — война на коммуникациях. Отряд разделим на пять групп. Своим заместителем назначаю Романа Шамрая. Начальником штаба — сержанта Гиви Джапаридзе.
— А Гиви где? — забеспокоился Мунтян.
— А где же мне быть?! — воскликнул стоявший в последнем ряду Джапаридзе.
— Командирами подрывных групп назначаю Кикотя, Чабаненко, Стрельцова, Васькина. Пятая группа — разведчики, командир Мунтян. Все организационные вопросы окончены. Отряд организован. Называется он, как и прежде, «Сталинград». Никто не возражает? Ясно? Есть вопросы?
— Ребят, которые остались в лагере, не уничтожат?
— Опасность реальная. Как её избежать, подумаем немедленно.
— Что делать сейчас?
— Пусть каждый хорошенько привыкнет к своему оружию, основательно осмотрит его и сделает так, чтобы в решительную минуту его автомат не дал осечки…
В эту минуту в горловине ствола, возле лебёдки, где ещё остались следы стальных тросов от вагонеток, появилась Жаклин. Шамрай бросился к ней навстречу как был с автоматом на шее, взволнованный, с ликующей улыбкой на губах.
— Что с тобой? — ахнула Жаклин.
— Ничего! Просто я рад, что вижу тебя, — никого не стесняясь, он обнял её.
Вот наконец они вместе. Теперь никто уже их не разлучит, не разобьёт их счастья. Но словно в насмешку над ним из темноты прозвучало:
— Иди к нам, Жаклин!
И вот рядом с ним выросла могучая фигура Колосова.
— Успеете ещё намиловаться, — сказал он. — Мы с Робером, командование, имеем к тебе, Жаклин, большую просьбу.
— Я готова, что нужно сделать?
— Не так много, Жаклин. Вернуться в Терран и разочка три пройтись возле нашего лагеря. Разведать обстановку и доложить нам…
— Она никуда не пойдёт! — выкрикнул Шамрай, видя, что ему снова предстоит разлука. — Это опасно,
— Я пойду, — сказала твёрдо Жаклин. — Пленных в лагере нужно выручать. В городе всё спокойно. Бошей на улицах, правда, побольше, чем всегда. Патрули ходят, но немного…
— Вот видишь, как это опасно, — снова крикнул Шамрай, надеясь, что Жаклин откажется от этого поручения.
— Не больше, чем вчера или позавчера. Проводи меня до машинного отделения. Не беспокойтесь, товарищи, всё будет хорошо.