Избранные произведения в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
— А я думала, ты сильный…
— Нет, я обыкновенный, какой есть, и благородных подвигов от меня не жди. Погоди-ка, да ты меня просто дурачишь. Как пленный мог стать твоим мужем? Когда? Где? Ерунда какая-то!
— После того, как сожгли гестапо, мы поженились, у нас дома.
— О женщины! — воскликнул Робер. — Для того чтобы выйти замуж, им нужно полчаса!
— У меня это заняло и того меньше, — Жаклин улыбнулась. И именно эта шутка окончательно убедила Робера: всё правда. Сердце сжала нестерпимая боль. Он с трудом перевёл дыхание.
— Что ж, поздравляю, — сказал он, чувствуя, как в груди закипела злоба. — Но на меня можешь не рассчитывать. Я никогда не думал, что ты так жестока… Ты его в самом деле любишь?
— Я же сказала тебе.
— Да, правда — ты сказала. Влюблённые всегда бывают жестоки. Об этом даже в Библии сказано… Ну что ж, люби кого хочешь и выходи замуж хоть десять раз — дело твоё. Но помогать тебе я не буду… Уволь от такой чести. Любишь кататься, люби и саночки возить. С меня хватит. Прости, я зайду сюда, — кивнул он в сторону бистро…
— Жаль, я так надеялась…
Робер Коше в бистро не пошёл, а круто свернул в переулок. Ещё бы немного, и с его языка сорвались бы такие слова, что всем чертям стало бы тошно. Он унизил бы и Жаклин, и себя… Робер прислонился к каменной стене и замер. Может, Жаклин разыгрывает его? Нет, нечего себя тешить надеждой. Так не шутят. То, о чём сказала Жаклин, — правда. Иначе не болело бы так его сердце. Недаром говорят: сердце — вещун, оно чует беду. Да, она сказала правду. Не думать! Только не думать о Жаклин. Иначе можно сойти с ума, можно убить её, себя, этого Шамрая… Чёрт с ними, он найдёт себе другую девушку. Это не так уж трудно сделать в Терране… Подумаешь, свет клином не на одной сошёлся. И такую свадьбу закатит… Пригласит Жаклин — пусть посмотрит, пусть позавидует. Покусает ещё себе локти, что своё счастье упустила.
Глупые мысли и глупые мечты! Нет в Терране девушки лучше Жаклин. Может, есть красивей, но лучше — нет. И чище и честнее тоже нет… Как же могло случиться, что полюбила она не его, Робера, который знал её с детства, а пленного, в общем-то чужого человека? Чем он завлёк её, чем очаровал её сердце? Как же это всё-таки несправедливо! Робер Коше чуть было не закричал от боли. Конечно, избавиться от такого соперника нетрудно. Стоит только шепнуть одно слово начальнику охраны, и всё: исчезнет Роман Шамрай, будто и не было на свете…
Что ты надумал, Робер? Предать? Ты же шахтёр!
Коше посмотрел по сторонам: не сон ли всё это.
Над Терраном дремал осенний прохладный вечер. Равнину заполнили сумерки, тихие, мирные. На железной дороге, совсем недалеко, прогудел паровоз. Безветренно, а с клёнов всё-таки падают жёлтые листья. Видно, нет сил им уже держаться на ветках. Так же нет больше сил жить и тебе, Робер. Значит, ты додумался до предательства? Одна мысль об этом — уже злодейство, и ты горько поплатишься за это. Сейчас же догонишь Жаклин и спросишь, в чём ты можешь ей помочь… Нет, это невозможно!
Остаётся смерть?
Тогда кто же поможет Жаклин, если тебя не будет в живых?
Робер Коше с ужасом и с горечью почувствовал, что сейчас догонит Жаклин и попросит у неё прощения…
Тряпка! Разве так ведут себя настоящие мужчины? Да, между прочим, именно так они и поступают, если хотят быть настоящими. Значит, выход один — идти к Жаклин? Да, надо идти.
Он увидел её стоящей возле узорчатой, сплетённой из толстой металлической проволоки калитки, и Робер не сразу понял, только что сюда подошла Жаклин или стоит давно, кого-то поджидая.
— Я уже боялась, что ты не придёшь, — улыбнувшись, сказала Жаклин.
Робер от удивления не знал, что сказать в ответ, только пожал плечами.
— Проводи меня до «Сан-маре». Я одна немного боюсь…
— У тебя дело к нему? — спросил Робер Коше, хотя прекрасно знал, что у Жаклин нет никакого дела — одно лишь страстное желание повидаться с возлюбленным. Всё его существо молчаливо молило девушку: скажи «да», обмани меня, дай мне возможность свободно дышать, прямо смотреть тебе в глаза, любить тебя.
Жаклин словно поняла его мысли и где-то в глубине души пожалела парня.
— Насколько легче жить на свете, когда рядом с тобой есть такие друзья, как ты, — искренне сказала она.
Робер благодарными глазами взглянул на Жаклин,
— Сегодня в лагере повесили пленного ни за что, ни про что. Просто подвернулся человек под весёлую руку господина коменданта. Это мог быть и Роман Шамрай. Мир отвратителен, и жить в нём страшно. Но ты этого не понимаешь. Лезешь на рожон, — сказал Робер, стараясь предупредить Жаклин от опасного шага.
— Господин комендант тоже скоро попляшет на виселице, дай срок. А со мной ничего не случится. Я бы хотела попасть в «Сан-маре» в полночь.
— Хорошо. Велосипед есть у тебя? — Голос Робера прозвучал спокойно, будто речь шла об обычной прогулке, и только Жаклин могла почувствовать и оценить, как он волнуется, сдерживает себя.
До «Сан-маре» они ехали не спеша. Шоссе, освещённое бледным светом звёзд, длинным полотнищем расстилалось под колёсами велосипедов. Тишина и безлюдье. Замерла Франция, притаилась, но не спит, внимательно всматривается, прищурив глаза, прикрытые чёрными веками ночи. Впереди на шоссе послышалось какое-то движение.
— Подожди-ка, — проговорил Робер и сошёл с велосипеда. — Отойдём в сторонку, спрячемся.
Они замерли около изгороди, увитой уже пожелтевшим плющом и диким виноградом. Машинист не ошибся. Трое велосипедистов ехали по шоссе. Прикреплённые к багажникам, темнели большие мешки. Проехали, ничего не заметив, и исчезли за холмом.
— Оружие повезли, — сказал Коше.
— А может, просто спекулянты. Где-нибудь закололи свинью…
— Нет, они повезли оружие. Я их знаю.
И сразу ночной покой Франции, тишина и ощущение безопасности стали казаться призрачными. Как будто под всю страну подведён огромный заряд тротила, и нужна лишь команда, чтобы рванул взрыв.