Избранные произведения в 2-х томах. Том 2
Шрифт:
«При тебе высадили дверь беседки второй раз?» - спрашивает ее капитан. А она и отвечает: «При мне».
– «А дальше что было?» - спрашивает он.
– «Все!» - отвечает фру. Тут капитан улыбнулся и гово рит: «До чего ж ясный и недвусмысленный ответ, его понимаешь буквально с полуслова». Фру промолчала. «Чем покорил тебя этот шалопай, если не считать, что он помог мне однажды выбраться из затруднительного положения?» - спрашивает капитан. Фру на него поглядела и отвечает: «Он т ебе помог?» - «Да, - говорит капитан, - он за меня поручился».
– «Я этого не знала», - говорит фру. Тут капитан у нее спрашивает: «Он и в самом деле тебе про это не рассказывал?» Фру замота ла головой. «Впрочем, какая разница, - говорит
– «Ты прав, не изменилось бы, - сперва ответила фру. А потом: - Нет, изменилось бы».
– «Ты в него влюблена?» - спросил он. Она ответила вопросом на вопрос: «А ты в Элисабет?» - «Да», - ответил капитан, а сам улыбается. «Ладно же», - протянула фру, когда получила такой ответ. И оба долго молчали. Первым заговорил капитан. «Ты правильно мне советовала хоро шенько подумать. Я так и сделал. Я совсем не такой уж пропащий, ты можешь не поверить, но все эти кутежи никогда не доставляли мне радости. И, однако, я кутил. Но теперь баста!» - «Что ж, для тебя это очень хоро шо», - говорит она, «Твоя правда, - ответил он, - но было бы лучше, если и ты за меня порадовалась бы», - «Нет уж, пусть теперь Элисабет за тебя радуется», -ответила фру. «Ах да, Элисабет!
– только и сказал он и покачал головой. Потом они опять надолго замолча ли.
– Что ты теперь собираешься делать?» - спросил наконец капитан. «Обо мне, пожалуйста, не заботься, - сказала фру протяжно, - если ты захочешь, я могу стать сестрой милосердия, если ты захочешь, я мо гу остричься и стать учительницей».
– «Если я захочу, - повторил он, - при чем тут я, решай сама».
– «Сперва я должна услышать, чего хочешь ты», - сказала она. «Я хочу остаться здесь, - сказал он, - а ты по доброй воле предпочла изгнание».
– «Ты прав», - сказала она и кивнула.
– Ох!
– в один голос воскликнули мы.
– Господи, может, еще все уладится!
– сказал Нильс и поглядел на нас - что мы думаем.
Два дня после отъезда капитана фру с утра до вечера играла на рояле. На третий день Нильс отвез ее на станцию. Она собралась к своей матушке в Кристи анссанн. Теперь мы остались совсем одни. Фру не взя ла с собой ничего из своих вещей. То ли она хотела показать, что все это чужое, то ли когда-то все и впрямь принадлежало капитану, а она не желала ничего чужо го. Ах, как это было печально...
Перед отъездом Рагнхильд получила от фру наказ никуда не отлучаться. Вообще же бразды правления перешли к стряпухе, и ключи теперь хранились у ней. Так, пожалуй, было удобнее для всех.
В субботу капитан взял увольнительную и наведался домой. «Впервые за несколько лет», - пояснил Нильс. Он держался молодцом, хотя жена от него уехала, и был трезвый как стеклышко; мне он дал четкие и яс ные указания относительно разметки леса, он сам хо дил со мной и показывал: рубить все подряд, даже молодняк, тысячу дюжин. «Меня не будет три неде ли», - сказал капитан. Уехал он в воскресенье под ве чер. Теперь он держался уверенней и больше был похож на себя, чем раньше.
После того как сев был наконец закончен, а кар тофель посажен, Нильс и мальчик могли и вдвоем управиться с повседневной работой. Я взялся за раз метку.
Жилось мне в ту пору неплохо.
Стояла теплая, дождливая погода, и в лесу мне ка залось сыровато, но я исправно туда ходил, не смущаясь этим обстоятельством. Потом дожди сменились жарой, я возвращался домой светлыми вечерами, и мне в охотку было то починить водосточный желоб, то по править скособоченные оконца, под конец я даже извлек пожарную лестницу и принялся соскребать старую отставшую краску на северной стене риги. Славно будет, если я за лето смогу заново покрасить ригу, краски-то уж давно дожидаются.
Иное
Однажды вечером Ларс пришел к нам, отвел меня в сторону и потребовал, чтобы я у них больше не показывался. Он был и смешон и страшен сразу.
Я и без того бывал у них редко: когда относил белье, в общей сложности раз пять-шесть, его я обычно дома не заставал, и мы с Эммой толковали о всякой всячине. Но когда я последний раз принес белье, неожиданно заявился Ларс и с ходу начал браниться, почему это Эмма сидит передо мной в нижней юбке. «Потому что жарко», - ответила Эмма. «А волосы ты распустила то же от жары?» И Ларс начал кричать на нее. Я сказал: «До свидания». Он не ответил.
С тех пор я на выселки даже не заглядывал. С чего это он пришел сегодня - ума не приложу. Не иначе, Рагнхильд туда наведалась и наплела про меня что было и чего не было.
Запретив мне самым форменным образом пересту пать порог их дома, Ларс кивнул и воззрился на меня. Должно быть, он ждал, что от такого удара я умру на месте.
– Дошло до меня, что Эмма тоже к вам прихо дила. Больше она сюда носу не покажет, могу пору читься.
– Да, приходила, за бельем.
– Ты все норовишь свалить на белье. И сам ты чуть не каждый день шляешься к нам со своим рас проклятым бельем. Сегодня несешь рубашку, завтра - подштанники. Пусть тебе Рагнхильд стирает, коли так,
– Пусть.
– Ишь какой выискался! Шныряешь по чужим до мам и заводишь шашни, если женщина одна дома. Спасибочки.
Подходит Нильс. Он, должно быть, смекнул, в чем дело, и как добрый друг спешит на выручку. Он слышит последние слова Ларса и заверяет его, что за все время моей службы ничего дурного за мной не за мечал.
Но Ларс внезапно надувается спесью, как индюк, и сверху вниз смотрит на Нильса. Между нами, он давно уже имеет зуб против Нильса. Правда, Ларс неплохо себя показал, когда зажил своим домом на лесной вырубке, но как старший батрак он не идет с Нильсом ни в какое сравнение. И ужасно этим оскорб ляется.
– Ты чего там плетешь?
– спрашивает он.
– Я говорю чистую правду, - отвечает Нильс.
– Ишь ты, правду он говорит, - насмехается Ларс.
– Плевать я хотел на тебя и на твою правду.
Тут мы с Нильсом ушли, а Ларс еще долго кричал что- то нам вслед. И уж разумеется, проходя мимо сирени, мы увидели там Рагнхильд, которая нюхала цветочки.
Этим вечером я решил уйти из Эвребё, как только покончу с разметкой. Капитан, верный своему обеща нию, наведался через три недели, увидел, что я соскреб краску со стены риги, похвалил меня. «Того и гляди, тебе придется красить все это заново», - порадовал он меня. Я показал, где у меня размечено, и доложил, что работы в лесу почти не осталось. «Размечай, разме чай», - велел он. И с этим уехал, пообещав снова наве даться через три недели.