Избранные произведения

Кедрин Дмитрий Борисович

76. «Я не знаю, что на свете проще?..»

Я не знаю, что на свете проще? Глушь да топь, коряги да пеньки. Старая березовая роща, Редкий лес на берегу реки. Капельки осеннего тумана По стволам текут ручьями слез. Серый волк царевича Ивана По таким местам, видать, и вез. Ты родись тут Муромцем Илюшей, Ляг на мох и тридцать лет лежи. Песни пой, грибы ищи да слушай, Как в сухой траве шуршат ужи. На сто верст кругом одно и то же: Глушь да топь, чижи да дикий хмель… Отчего ж нам этот край дороже Всех заморских сказочных земель? 20 сентября 1942

77. «Скинуло кафтан зеленый лето…»

Скинуло кафтан зеленый лето, Отсвистели жаворонки всласть. Осень, в шубу желтую одета, По лесам с метелкою прошлась, Чтоб вошла рачительной хозяйкой В снежные лесные терема Щеголиха в белой разлетайке — Русская румяная зима! 1 октября 1942

78. КЛАДЫ

Смоленск и Тула, Киев и Воронеж Своей прошедшей славою горды. Где нашу землю посохом ни тронешь — Повсюду есть

минувшего следы. Нас дарит кладами былое время Копни лопатой — и найдешь везде: Тут — в Данциге откованное стремя, А там — стрелу, каленную в Орде. Зарыли в землю много ржавой стали Все, кто у нас попировал в гостях! Как памятник стоит на пьедестале, Так встала Русь на вражеских костях. К нам, древней славы неусыпным стражам, Взывает наше прошлое, веля, Чтоб на заржавленном железе вражьем И впредь стояла русская земля! 3 октября 1942

79. АЛЕНУШКА

Стойбище осеннего тумана, Вотчина ночного соловья, Тихая царевна Несмеяна — Родина неяркая моя! Знаю, что не раз лихая сила У глухой околицы в лесу Ножичек сапожный заносила На твою нетленную красу. Только всё ты вынесла и снова За раздольем нив, где зреет рожь, На пеньке у омута лесного Песенку Аленушки поешь… Я бродил бы тридцать лет по свету, А к тебе вернулся б умирать, Потому что в детстве песню эту, Знать, и надо мной певала мать! 9 октября 1942

80. «Россия! Мы любим неяркий свет…»

Россия! Мы любим неяркий свет Твоих сиротливых звезд. Мы косим твой хлеб. Мы на склоне лет Ложимся на твой погост. Россия! Ты — быстрый лесной родник, Степной одинокий стог, Ты — первый ребячески звонкий вскрик, Глухой стариковский вздох. Россия! Мы все у тебя в долгу. Ты каждому — трижды мать. Так можем ли мы твоему врагу В служанки тебя отдать?.. На жизнь и на смерть пойдем за тобой В своей и чужой крови! На грозный бой, на последний бой, Россия, благослови! Декабрь 1942

81. ДУМА О РОССИИ

Широка раскинулась Россия, Много бед Россия выносила: На нее с востока налетали Огненной метелицей татары, С запада, затмив щитами солнце, Шли стеною на нее ливонцы. «Вот ужо, — они ее пугали, — Мы в песок сотрем тебя ногами! Погоди, мол: вырастет крапива, Где нога немецкая ступила…» Бил дозорный в било на Пожаре, К борзым коням ратники бежали, Выводил под русским небом синим Ополченье тороватый Минин, От неволи польской и татарской Вызволяли Русь Донской с Пожарским, Смуглая рука царя Ивана Крестоносцев по щекам бивала. И чертили по степным яругам Коршуны над ними круг за кругом, Их клевало на дорогах тряских Воронье в монашьих черных рясках, И вздымал над битой вражьей кликой Золотой кулак Иван Великий… Сеял рожь мужик в портах посконных, И Андрей Рублев писал иконы, Русичи с глазами голубыми На зверье с рогатиной ходили, Федька Конь, смиряя буйный норов, Строил чудотворный Белый город, Плошка тлела в слюдяном оконце, Девки шли холсты белить на солнце, Пели гусли вещего Баяна Славу прошлых битв, и Русь стояла, И Москва на пепле вырастала, Точно голубятня золотая… Нынче вновь кривые зубы точит Враг на русский край. Он снова хочет Выложить костьми нас в ратном поле, Волю отобрать у нас и долю, Чтобы мы не пели наших песен, Не владели ни землей, ни лесом, Чтоб влекла орда тевтонов пьяных Наших жен в шатры, как полонянок, Чтобы наши малые ребята От поклонов сделались горбаты, Чтоб лишь странники брели босые По местам, где встарь была Россия… Не бывать такому сраму, братцы! Грудью станем! Будем насмерть драться! Изведем врага! Штыком заколем! Пулею прошьем! Забьем дрекольем! В землю втопчем! Загрызем зубами, А не станем у него рабами! Ястреб нам крылом врага укажет, Шелестом трава о нем расскажет, Даль заманит, выдаст конский топот, Русская река его утопит… Не испить врагу шеломом Дона! Не погнутся русские знамена! Будем биться так, чтоб видно было: В мире нет сильнее русской силы! Чтоб остались от орды поганой Только безыменные курганы, Чтоб, как встарь, стояла величаво Мать Россия, наша жизнь и слава! 1942

82. БОРЬБА

Века прошли В борьбе жестокой: Врага стараясь превозмочь, Навстречу дню, Что шел с Востока, Шла с Запада Глухая ночь. Но как бы Над землею смутно Ее ни нависала тень,— Мир знал: Непобедимо Утро. С Востока Снова встанет день! 1942

83. ДЕТИ

Страшны еще Войны гримасы, Но мартовские дни — Ясны, И детвора Играет в «классы» — Всегдашнюю Игру весны. Среди двора Вокруг воронки Краснеют груды кирпича, А ребятишки Чуть в сторонке Толпятся, Весело крича. Во взгляде женщины Несмелом Видна печаль, А детвора Весь день рисует Клетки мелом Среди широкого двора. Железо, Свернутое в свиток, Напоминает О враге, А мальчуган На стеклах битых Танцует На одной ноге… Что ж, Если нас Враги принудят, Мы вроем надолбы В асфальт, Но дни пройдут — И так же будет Звенеть Беспечный Детский альт! Он — вечен! В смерть душа не верит: Жизнь не убьют, Не разбомбят!.. У них эмблема — Крест и череп. Мы — За бессмертный Смех Ребят. 1942

84. ДНЕПРОПЕТРОВСК

На двор выходит Школьница в матроске, Гудят над садом Первые шмели. Проходит май… У нас в Днепропетровске Уже, должно быть, Вишни зацвели. Да, зацвели. Но не как прошлым летом, Не белизной, Ласкающею глаз. Его сады Кроваво красным цветом Нерадостно Цветут на этот раз! И негде Соловьям перекликаться: У исполкома Парк Сожжен дотла, И на ветвях Раскидистых акаций Повешенных Качаются тела. Как страшно знать, Что на родных бульварах, Где заблудилась Молодость моя, Пугают женщин, От печали старых, Остроты Пьяного офицерья… Друзья мои! Я не могу забыть их. Я не прощу Их гибель палачам: Мне десять тысяч Земляков убитых Спать не дают И снятся по ночам! Я думаю: Где их враги убили? В Шевченковском, На берегу Днепра? У стен еврейского кладбища Или Вблизи казарм, Где сам я жил вчера? Днепропетровск! Ужель в твоих кварталах, Коль не сейчас, Так в будущем году, Из множества Друзей моих бывалых Я никого, Вернувшись, Не найду? Не может быть! Всему есть в жизни мера! Недаром же С пожарной каланчи На головы Немецких офицеров По вечерам Слетают кирпичи. Мои друзья, — Как их враги ни мучай, — Ведут борьбу, И твердо знаю я: Те, Кто не носит Свастики колючей, В Днепропетровске Все Мои друзья! 1942

85. ЗАВЕТ

В час испытаний Поклонись отчизне По-русски, В ноги, И скажи ей: «Мать! Ты жизнь моя! Ты мне дороже жизни! С тобою — жить, С тобою — умирать!» Будь верен ей. И, как бы ни был длинен И тяжек день военной маеты, — Коль пахарь ты, Отдай ей всё, как Минин, Будь ей Суворовым, Коль воин ты. Люби ее. Клянись, как наши деды, Горой стоять За жизнь ее и честь, Чтобы сказать В желанный час победы: «И моего Тут капля меда есть!» 1942

86. НАБЕГ

Хоть еще на Москве Не видать гололобых татар, А недаром грачи Раскричались в лесу над болотом И по рыхлым дорогам Посадский народ — Мал и стар — Потянулся со скарбом К железным кремлевским воротам. Кто-то бухает в колокол Не покладая руки, И сполох над столицей Несется, тревожен и звонок. Бабы тащат грудных, А за ними ведут мужики Лошаденок своих, Шелудивых своих коровенок. Увязавшись за всеми, Дворняги скулят на бегу, Меж ногами снуют И к хозяевам жмутся упорно. Над коровьим навозом На мартовском талом снегу Неуклюжие галки Дерутся за редкие зерна. Изнутри подпирают Тесинами створки ворот, В них стучат запоздалые, Просят впустить Христа ради. Верхоконный кричит, Наезжая конем на народ, Что лабазы с мукою Уж загорелись в Зарядье. Ничего не поймешь, Не рассмотришь в туманной дали: То ли слободы жжет Татарва, потерявшая жалость, То ль посадские сами Свое барахлишко зажгли, Чтоб оно хоть сгорело, Да только врагу не досталось! И в глухое предместье, Где в облаке дыма видны Вековечные сосны И низкие черные срубы, То и дело подолгу С высокой Кремлевской стены Молча смотрят бояре В заморские длинные трубы. Суетясь у костра, Мужичонка, раздет и разут, Подгребает золу Под котел, переполненный варом, И, довольны потехой, Мальцы на салазках везут Горки каменных ядер — Гостинцы готовят татарам! Катят дюжие ратники Бочки по талому льду Из глубоких подвалов, Где порох с картечью хранится. Тупорылая пушечка На деревянном ходу Вниз, на Красную площадь, Глядится из тесной бойницы. И над ревом животных, Над гулом смятенной толпы, Над котлами смолы, Над стрелецкой дружиною конной, — В золотом облаченье, Вздымая хоругви, попы На Кремлевские стены Идут с чудотворной иконой. А в усадьбе своей Хитроумный голландский купец Запирает калитку И, заступ отточенный вынув, Под сухою ветлой Зарывает железный ларец, Полный звонких дукатов И светлых тяжелых цехинов. Повисают замки На ларях мелочных торгашей, Лишь в кружалах пропойцы Дуют для храбрости брагу. Попадья норовит Вынуть серьги из нежных ушей И красавицу дочку В мужицкую рядит сермягу. Толстый дьяк отговеть Перед смертью решил. А пока Под шумок у народа Мучицу скупил за спасибо. Судьи в Тайном приказе Пытают весь день «языка»: То кидают на землю, То вновь поднимают на дыбу. А старухи толкуют, Что в поле у старых межей Ведьмы сеяли землю Вчерашнюю ночь на рассвете. И ревут молодайки: Они растеряли мужей, За подолы их, плача, Цепляются малые дети. И, к луке пригибаясь, Без милости лошадь гоня, Чистым полем да ельником, Скрытной лесною дорогой, В поводу за собою Ведя запасного коня, Поспешает гонец К Ярославлю За скорой подмогой. 1942