Избранные произведения
Шрифт:
И пошли разговоры, мудреные слухи, предположения:
— Что бы это все значило?
— Вон в ауле Чиркей говорят, что это предупреждение свыше.
— Чепуха, найдем ее, никуда она от нас не уйдет, из-под земли достанем!
— Вертолет! Вон вертолет летит…
В воздухе появился вертолет, тот самый, на котором летал Мурад, он направлялся к руслу реки — с неба все видно. А в это время пешком по каньону шла экспедиция, организованная Мустафой, с ним самим во главе. Люди шли тихо, прислушиваясь, оглядываясь, — так идут по уссурийской тайге звероловы на тигра. Но водяной «тигр», спрятавшийся в сулакском каньоне, куда страшнее,
Но вскоре уже стало известно, что река не исчезла, что никуда она не делась. Просто вследствие землетрясения произошел мощный обвал. С левобережного склона выше Чиркея в реку обрушился огромный оползень, за одну минуту природа сама воздвигла гигантскую плотину, и образовалось огромное озеро, емкость которого, судя по всему, была не менее пяти миллионов кубических метров воды.
Радость оттого, что нашли реку, что она живет, бьется, как рыба, в гигантском каменном мешке, была недолгой. Вскоре побывали здесь, на озере, ученые-гидрологи, посмотрели, пораскинули, сделали вычисления и вывели из всех расчетов заключение: беда.
— Опять беда?
— Когда этим бедам будет конец?
— Не слишком ли их много? Сколько можно испытывать людское терпение…
В случае внезапного прорыва запруды озеро угрожало затопить котлован строящейся Чиркейской плотины, снести не только близлежащие аулы, но и уже действующие Чирюртовскую гидростанцию и дальше, на предгорье, станцию «Спутник». Оно грозило прервать водоснабжение столицы Страны гор и затопить населенные пункты в нижнем течении Сулака. Была опасность, и очень серьезная, возраставшая с каждым часом, с каждой минутой; вода накапливалась, и в любое время стихийная плотина могла развязать ей руки.
Во все концы полетели директивы:
«Создать специальную аварийную группу во главе с парторгом Мустафой и направить ее в район обвала».
«Предложить райкомам партии Унцукульского, Гергебильского и Советского районов послать людей на помощь к месту оползня».
«Начальнику аэропорта подготовить вертолеты и другие средства доставки взрывников к месту обвала».
«Всем местным властям немедленно принять меры по эвакуации населения из наиболее опасных зон…»
— Ночью?
— Да, ночью и на рассвете — незамедлительно. Во всем этом самое дорогое, что надо сберечь, — это жизни людей.
Опять тревоги, опять волнения. У некоторых не выдерживали нервы, и они стали быстро собирать свой скарб, говоря: «Нет, с меня хватит, больше здесь ни дня и ни часа, скорее, скорее в машину!»
Откуда было знать лелеющим в своих сердцах надежду на то, что строители скоро уйдут и оставят их в покое, — откуда было знать им, положившимся доверчиво на волю всевышнего, что исчезнувшая река, образовавшая огромное озеро, в первую очередь угрожает их жизни, их существованию. Откуда все это могли знать чиркейцы, вернувшиеся в свои сакли после того, как подземные толчки поутихли. Они с надеждой думали, что волнения и страхи позади.
С вестью о новой беде прибежал к Султанат, которая осталась наедине со своим горем, никого не желая видеть, Абала Абдал-Урши. Он тихо вошел к ней в саклю, зябко поеживаясь от страха. Султанат лежала в постели, небрежно откинув
Абала Абдал-Урши, едва коснувшись ее взглядом, испуганно отвернулся к окну. За окном качались на ветру макушки тополей. Черные ветки, черные листья и сквозь них — бьющаяся, как рыба в сети, в угрюмых тучах луна. Ее ровный свет падал на Султанат, на ее плечи, шею, оставляя в тени лицо. Абала Абдал-Урши показалось, что она спит, и, осторожно обернувшись, он готов был вот так, не шелохнувшись, стоять бесконечно долго и смотреть на нее. Но тут он неожиданно вздрогнул, услышав:
— Это ты?
Необыкновенное смущение и благоговение охватило его, когда раздался этот голос.
— Я, товарищ сельсовет! — Наивное желание стоять и смотреть вмиг улетучилось, уступив место горькому сожалению: и почему только он не стал поэтом, художником, скульптором? Какие бы песни он ей посвятил, какие краски придумал, чтобы изобразить ее.
— Не называй меня так! — вскрикнула Султанат, и сердце у Абала Абдал-Урши екнуло и чуть не подкосились колени.
— Простите, товарищ Султанат, я пришел сказать, что беда близка…
— Какая еще беда? — Султанат всхлипнула. — Оставь меня в покое. У меня свое горе, понимаешь ты или нет? Уходи!
— Не могу! Я сочувствую всем сердцем, товарищ Султанат, скажите, чем я могу помочь. Если надо… — У Абала Абдал-Урши дрогнул голос, и он тихо добавил: —…хоть на смерть пойду. — Да, это было не бахвальство, не пустое слово, в этом звучало искреннее желание разделить ее несчастье, снять с нее тяжесть. — Позвонили и сказали, чтоб немедленно эвакуировали жителей, сказали, головой отвечаете за жизнь людей.
— А кто ответит за мою жизнь? Я что, не человек? Дай же мне остаться со своим несчастьем.
— Товарищ сельсовет… товарищ Султанат, каждая минута дорога, опасность…
— Что случилось?
— Обвал. Озеро огромное образовалось, и каменная запруда с минуты на минуту может прорваться и затопить все, — сбивчиво объяснил ей секретарь.
— Куда же выводить людей? Ночью? — изумленно спросила Султанат. — Люди спят! — Она встала, поспешно надевая кофту.
— Сейчас в ореховую рощу подходят машины…
— Я сейчас приду! Объяви по радио.
— Не работает.
— Тогда обеги и сообщи всем!
— Есть, товарищ Султанат! — И Абала Абдал-Урши ушел радостный, будто преодолел невиданный перевал, выдержал величайшее испытание на смелость.
Султанат натянула рабочую спецовку из грубой ткани, обула кирзовые сапоги. И вышла из сакли. Уже кое-где скрипели двери, ворота, лаяли собаки, люди окликали друг друга, спрашивали, что случилось, что еще за напасть ждет их.
Нелегко справиться в таких случаях с бедой без суеты, без паники. Кто-то кого-то звал, кричали, ругались, торопили. Хозяйки старались во что бы то ни стало забрать с собой скот, своих коров с телятами. Кто-то выволок к воротам сундук, просил помочь поднести его. Луна, как назло, зашла за тучи, стало темно. То здесь, то там мелькал свет карманных фонарей, в темноте дети плакали, звали матерей. И вдруг ярко блеснула молния, осветив все вокруг, загрохотал гром. Этого еще не хватало, сейчас хлынет дождь! Неистовствовала беспощадная природа, и люди растерялись, метались испуганные женщины, не зная, за что хвататься, прижимал малышей к груди: «Куда нам идти? Где паши? Помогите, помогите!» Лаяли собаки, будто тревога людей передалась им, мычали коровы.