Натан Ионатан родился в 1923 году в Киеве. В возрасте двух лет приехал с родителями в Палестину. Воспитывался в киббуце Гив‘ат ха-шлоша, стал активным членом молодежного движения «Ха-Шомер ха-ца‘ир», жил в Петах-Тикве, в соседнем мошаве Ма‘ас. С 1945 года был членом киббуца Сарид, где ряд лет был учителем местной школы, преподавал литературу в «Ораним» — учительском семинаре киббуцов. С конца 1970-х годах был заведующим отделом литературы на иврите в издательстве «Сифрият ха-по‘алим». В печати выступил в 1940 году в литературном приложении газеты «Ал ха-мишмар». Испытал сильное влияние русской поэзии 1920–30-х годов, которую знал по переводам на иврит (главным образом А. Шлёнского), писал ставшие популярными тексты на мелодии русских и советских песен. В романтических стихах сборников «Швилей афар» («Земные тропы», 1951) и «Ашер ахавну» («То, что любили мы», 1957), отмеченных задушевностью описаний личных переживаний и окружающей природы, перемежаются меланхолическое восприятие мира и патетическое воспевание кипучей молодости. Стихи этого периода классичны по строфическому построению и рифмовке, порой в них появляются элементы баллады, к которой Ионатан все чаще прибегает впоследствии. С 1960-х годов в творчестве Ионатана традиционное стихосложение уступает место остро контрастным стилистическим сдвигам, сменам ритма, свободной рифмовке (сборники «Ширим ле-орех ха-хоф» — «Песни побережья», 1962, и «Ширим ба-аров ха-иом» — «Песни на исходе дня», 1971), стихи его приобретают философскую окраску. После гибели сына Лиора на войне (1973) в стихах Ионатана зазвучали пессимистические ноты, отразилось усложнение поэтического мировосприятия (сборник «Ширим, Лиор» — «Песни, Лиор», 1975). Поэт привлекает библейские ситуации и древние мифы Средиземноморья, преломляя через них современность («Ширим ад кан» — «Песни до наших дней», 1979). Рассказы и стихи Ионатана для детей и юношества («Бейн авив ле-‘анан» — «Между весной и облаком», 1959; «Лилах ми-квуцат Иланот» — «Лилах из киббуца Иланот», 1964; «Ширей афар ве-руах» — «Песни земли и ветра», 1965) выдержали ряд изданий. Среди переводов Ионатана с идиш значительное место занимают стихи И. Мангера.
В 1983 году творчество Ионатана было отмечено литературной премией имени Х. Н. Бялика.
Натан Ионатан умер в 2004 году в Петах-Тикве.
ДРУЗЬЯ
Сефи Шауману, другу Лиора, павшему на Ливанской войне.
В месте, что было когда-то нашей страной,
острова оседают на дно, пепел и ржа.
Й. СеферисРастерзан Иосиф, хищный зверь пожрал его,а что же сны и сын Офир, и дочь Айелет?Растерзан, и нет его, ибо взял его Боги оставил сожженный танкс разорванными филактериями в башне.Если есть место, где друзья встречаются после боя,ищи его и скажи Прекрасному: Брат мой, брат, девять лет за тобоюпо дорогам, одетым бронёй, я дышал любовью и пылью.Теперь я пришелсклонить усталую голову все на то же плечо. «Все мымогли на него положиться», — ты говаривалпосле войны. И если есть место такое, скажи ему,что у нас день за днем его ждут. В месте,бывшем когда-то нашей страной, острова оседают на дно. Пепел и ржа,и силы уходят, и возле тех мест,что он миновал, мы хотим умереть,и время,как танк,все давит и давит.
Перевод Г.-Д. Зингер
ДВЕ ПЕСНИ О ДОЖДЕ НА ДОРОГАХ
Из цикла «Маска моря».
1. Песнь дороги
Поле. В поле дорога. Шагали тут римские воины,Блестели панцири, —а сегодня дорога черна.Путь от Рима сюда — придорожные камни запомнили,Сиротливо глядят эти камни в чужие для них времена.Они, серые, пишут по серому про скитания и невзгоды.И сегодня — случайно или так угодно судьбе?По веленью необходимости или чудесной свободы? —Ступают крестьяне Израиля по цезаревой тропе.Почерк камня — базальт и горсть истории древней.Настоящее — для живых, его в стены хижин кладут.Что ж, и в атомный веквызревают хлеба в деревне.Что спешить?Ведь дорога тиха.И колосья неспешно растут.Непогоды и годы пронесутся над нами ветрами.Мы расти будем медленно, научены горькой судьбой,И прольется зима,окропив нам бальзамом раны,И мы снова излечимсяи отправимся в путь весной.
2. Песнь дождя
Невиновны мы. Дождь нас настиг и хлестал упорно.Мы стояли на поле, от ливня и стужи дрожа.Как нам корни пустить?Мы стояли в воде по горло.По оливе, по голубю истосковалась душа.Не устали мы, ибо юность жива и в дряхлости ливней,Наша песнь не страшится, если мчится ливень косойИ вода по склону течет,смывая плоды усилий.Что ж, и мы превратимся когда-нибудь в воду и соль.И, простые и мощные, на вас упадем дождями.Вы ночами услышите, как мы по крышам идем.Так мы грустно пойдемнад полями и над домами,Чтобы вспомнить, как вы нас любили, пока мы не стали дождем.
Перевод В. Корнилова
БАЛЛАДА О КРЕСТЬЯНИНЕ
У него были руки для тяжкой работыИ были глаза, чтобы видеть зарю;И не было лишь ни малейшей охотыПожертвовать жизнью на службе царю.Его принуждали.И будут на светеСлова его жить до скончания дней;«Любил я печаль этих пашен, и ветер,И скачку на паре горячих коней.Герольд, одряхлевшему в замке владыкеСкажи, что он попросту глух или слеп:Отчизна не он, а кустик гвоздикиИ людей насыщающий хлеб».Не стал землепашец молить и лукавить,И царь приказал смельчака обезглавить.Но вот удивительно что, мой дружок:Крестьянина древний-предревний плужок,Знававший борозд обездоленных стоны,Веками влекомый упряжкой волов,Немало видал венценосных голов,С которых слетели короны!
Перевод Р. Морана
И БЕРЕГА, БЫВАЕТ…
Тоскуют берега по любящим потокам.Заброшены, лежат иссохшие ручьи.Видал я как-то русло — ненарокомпокинула его вода. Ничьивалялись сердца битые осколкииз камня и песка… Так человек,не ярче в щель скатившейся иголки,ржавеет, сохнет и клянет свой век.И устрицы, и чайки с побережьятомятся по гнезду — о, где он, дом!А море только шелестит небрежноИ все поет о чем-то о своем…Так между створок любящего сердцаиграет юность и стучится в дверцу.
Перевод И. Ермакова
* * *
http://www.youtube.com/watch?v=LacSJOqvCyM
— песня в исполнении Хавы Альберштейн, музыка Нахума (Нахче) Аймана
ВОСПОМИНАНИЯ С ВОЙНЫ
Из цикла «В конце дороги».
Ночью море шумело. Чутко ухо к земле приложили,Враг взошел на свои корабли, он вдали, отступил он, быть можетТроя — только легенда кровавая, каждый отецВ мыслях видел живым, невредимым ребенка:Враг бежал. Этой ночью уснем, наконец мы на мягком песке ипроснемся тихонько,Прошуршав, как ракушки, ползком, без взведенных гранат,без команд, молчаливо,Мы пройдем босиком берегами прозрачнейшего залива,Раковину синюю найдем, и напишем, что вот-вот придем.Но враг знал. Не легенда, не вымысел — Троя.Кто вернулся, а кто остался лежать тихо, к морю лицом, после боя.
Перевод Л. Владимировой
ВОСПОМИНАНИЯ О МИРОВОЙ ВОЙНЕ
Шумело море ночью.Мы прижалиськ земле прохладной… Чу!На корабливзобрался враг?А может, он вернулся?Легендой со следами крови Трояжива в душе…Какой отец не радвзглянуть на первенца —к тому же и живого?..Я думал так:отчалил дерзкий враг,мы сможем ночьювжаться в пух песчаныйи спать, и ранопросыпаться чутко,млеть опрокинутой ракушкой на песке —без прикасаний и без пальца на курке,взведенном, словно нервы обреченных…И будем шляться босиком по берегампрозрачного залива мы с тобой,моллюсков есть и наслаждаться морем,и в перламутр смотреться голубой…Домой напишем, что вернемся вскоре…Но знал наш враг: —как ни была хитрата Троя, не была она легендой —взметнулся прахи воцарился мрак…Кто возвратился,кто лежать осталсяс глазами,к морю устремленными впотьмах.
Перевод И. Ермакова
ЮЖНЫЙ ВЕТЕР
И если дерево упадет на юг или на север,
то оно там и останется, куда упадет.
Екклесиаст
Ибо надежда для человека естьЕсли, как дерево, рухнетИ если на севере рухнетНа том месте, где рухнет, руки в песок погрузивСеверный ветер последнийВ его ветвях отдыхаетНочью, украдкой, снитсяСеверный ветер егоЕсли на юге рухнетТакже и тамОтдых найдет в нем ветерРассеет песок волосРассеет в его волосахПесок, — там, где он рухнетПтица ночная с горы песочнойЕго приведет в себяНавсегдаЮжный ветер
Перевод Л. Владимировой
ЕЩЕ ОДНА ПЕСНЯ ПРО АВЕССАЛОМА
Лукав как женщина красив как змий как идол скроменВесь в золоте всегда в кругу друзей, на лошадях,Теперь, скажите, где жен его лукавство,Где скромность идола, где змия красота?Мечты его о царстве — где?Дуб, дуб лишь — от всего АвессаломаПлачь, плачь, отец, любовник старый, воин!Возничий, даже он, потупясь, плачет.О, так сломать хребет отца,И надсмеяться надо всем, над смертью!Не мог ты подождать —О, мальчик избалованный, пока состарюсь,Авессалом, мой сын, Авессалом!Корона сокращает путь к могиле.О, кудри твои, кудри, кудри! РазвеНе знал, какая в них скрывается опасность?Зачем же обязательно сквозь лес?Забыл ты, что случилось с Ионатаном?И разве ты не знаешь тех деревьев?Отец любил тебя за все, чем мы не схожи —Глядите, как мужчина в дрожи весь!Ты думал, что тебе не дал я царстваПечась о благоденствии народа,Иль из-за юности твоей? О, если бМогли мы говорить с тобой спокойно,Ты понял бы: уж я не тот Давид,Боль матери твоей. Я, царь усталый,Безрадостно плетущийся к могиле,Один лишь в сердце замысел таил:Хотел спасти хоть одного ребенка,Хоть одного — от войн и от венца.Хотел я, дурачок мой, лишь тебя,Тебя, Авессалом…
