Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ)

Бём-Баверк Ойген фон

Посмотрим, что у нас получится. Высотой рыночной цены, какую может получить каждый производитель за свой продукт, определяется высота субъективной (меновой) ценности, какую он придает продукту¹⁵³, а так как ценность продукта определяется, в свою очередь, ценностью производительных средств, из которых он изготовлен¹⁵³, то каждый производитель будет оценивать единицу производительных средств — в данном случае центнер железа — наравне с рыночной ценой произведенного из нее продукта, следовательно, производитель самого дешевого товара — в один гульден, другой — в два гульдена, третий — в три и т. д., производитель самого дорогого товара, наконец, — в десять гульденов¹⁵³.

Имея в виду эту оценку, каждый из производителей отправляется на железный

рынок, чтобы купить материальное благо «железо», необходимое ему для продолжения своего производства. Размеры спроса, предъявляемого здесь каждым производителем, определяются тем количеством товара, для которого он надеется найти сбыт; интенсивность спроса определяется вышеуказанной оценкой; каждый производитель решится дать за единицу производительных средств в крайнем случае столько, сколько он сам может выручить от продажи товара своим покупателям; следовательно, первый будет расположен дать за центнер железа до одного гульдена, второй — до двух гульденов и т. д., наконец, последний — до 10 гульденов. Таков спрос. Предложение выражается в запасах железа, находящихся в руках горнопромышленников и горнозаводчиков. Железо будет куплено, как мы знаем, наиболее сильными по своей обменоспособности покупателями, и притом по цене, которая необходимо должна установиться в пределах между оценкой товара последним активным покупателем и оценкой товара первым из отказавшихся от покупки конкурентов. Если, как это случается постоянно на крупных рынках, оценки товара, принадлежащие многим покупателям, расходятся между собой незначительно, то указанные выше пределы будут настолько узки, что цена должна, во всяком случае, подходить весьма близко к оценке товара последним активным покупателем, и потому мы можем, не делая значительной ошибки, принимать эту самую оценку за основу для определения высоты цены. Предположим, что в качестве последнего покупателя заключает меновую сделку тот производитель, который оценивает центнер железа в 3 гульдена, и что, следовательно и рыночная цена устанавливается в 3 гульдена.

Тогда получим следующее: цена железа, в которой выражаются издержки производства, определялась прежде всего оценкой железа последним активным покупателем, а эта последняя, в свою очередь, — рыночной ценой произведенного из железа продукта. Но этот продукт отличается особенными свойствами. Если цена центнера железа равняется 3 гульденам, то производство всех тех продуктов, рыночная цена которых стоит выше 3 гульденов, а также и того продукта, рыночная цена которого равна 3 гульденам, может продолжаться и впредь без убытка для производителей, между тем как дальнейшее производство всех продуктов, рыночная цена которых ниже 3 гульденов, оказывается экономически невозможным. Следовательно, тот продукт, рыночная цена которого равна 3 гульденам, является последним или самым малоценным, на изготовление которого экономический расчет еще позволяет употребить производительное материальное благо «железо»; это, как мы назвали его раньше, предельный продукт. Таким образом, в области рыночных цен мы встречаемся с тем же самым явлением, которое мы видели в сфере субъективной ценности. Как субъективная ценность производительных материальных благ находится в зависимости от ценности их наименее ценного или предельного продукта, совершенно так же цена производительных материальных благ, или материальных благ, входящих в состав издержек производства, определяется ценой их предельного продукта.

Но к этому присоединяются еще другие явления. Производство тех продуктов, рыночная цена которых стоит выше 3 гульденов, дает соответствующим производителям возможность получать некоторую премию, которая побуждает их к расширению производства, к увеличению предложения. Чем сильнее расширяется предложение, тем ниже опускается, как мы знаем, точка равновесия между предложением и спросом, а следовательно, и высота оценки товара предельными парами, которой определяется его цена, — до тех пор пока цена-равнодействующая для соответствующих продуктов не достигнет, наконец, нормы в 3 гульдена. Вместе с тем производители перестают получать премию, а потому исчезает и побуждение к дальнейшему расширению производства. Наоборот, те продукты, рыночная цена которых стоит ниже 3 гульденов, сначала совсем не могут производиться. Если на них не существует спроса настолько интенсивного, чтобы покупатели могли дать на них 3 гульдена, то они не производятся больше и на будущее время. Если же по крайней мере часть покупателей изъявляют готовность дать за них 3 гульдена, то благодаря временной приостановке производства и вызванному ею сокращению предложения цена-равнодействующая повышается до 3 гульденов, после чего производство опять может продолжаться регулярно. Таким образом, всегда через посредство субъективных оценок, из которых проистекают цены, все рыночные цены однородных продуктов, стоявшие первоначально выше цены предельного продукта, понижаются до уровня этой последней, а все рыночные цены, которые первоначально были ниже цены предельного продукта, поднимаются до этого же самого уровня; этим путем и создается повсеместное совпадение издержек производства и цены.

На основании всего сказанного мы можем выставить следующие положения касательно отношений между издержками производства и ценой:

1. Для материальных благ, количество которых может быть увеличиваемо при помощи производства до каких угодно размеров, существует принципиальное тождество между издержками производства и ценой (это положение нужно принимать с многочисленными оговорками, подробно излагать которые мы считаем здесь излишним).

2. Тождество это получается благодаря тому, что цена продуктов является элементом определяющим, а цена производительных средств — элементом определяемым¹⁵⁴.

3. В частности, решающую роль играет цена предельного продукта, т. е. наименее ценного продукта, на производство которого хозяйственный расчет еще позволяет употребить единицу производительного средства.

4. К этой цене приспособляются при посредстве издержек производства цены всех остальных продуктов, однородных с предельным продуктом.

5. Все это совершается через посредство игры субъективных оценок или их равнодействующих, так что закон издержек производства проявляется не вопреки и не наряду, а в пределах законов предельной пользы и предельных пар.

Я кончаю, хотя следовало бы сказать еще очень многое. Никто лучше меня самого не видит тех пробелов, которыми страдает моя работа. Да я совсем и не имею претензии дать полное изложение теории ценности и цены, теории субъективной и объективной ценности. Самое большее, на что я могу рассчитывать, — это то, что мне удалось наметить тот путь, который, по моему глубокому убеждению, ведет к полной и стройной теории. Несмотря на все недостатки моего опыта, я сумел, надеюсь, доказать следующие две истины: во-первых, поскольку вообще принимаются в расчет чисто хозяйственные мотивы, дуалистическое объяснение явлений ценности и цены двумя различными принципами «пользы» и «издержек производства» представляется и ненужным, и неудовлетворительным; напротив, объяснение феноменов ценности и цены одним и тем же принципом оказывается выше не только по внешней простоте, но и по внутренней последовательности и в смысле полного согласия с фактами; во-вторых, этот единый принцип, которым мы старались объяснить все, является самым естественным и простым, какой только вообще можно взять за исходный пункт для исследования феноменов ценности и цены, он почерпнут из самой сущности дела; не подлежит ни малейшему сомнению, что основа и цель всякой хозяйственной деятельности людей заключается в получении возможно большей суммы жизненного благополучия, а мы объясняем отношение людей к материальным благам именно тем значением, какое представляют они с точки зрения человеческого благополучия.

Капитал и процент, 1884-1889

Том I. История и критика теорий процента

Предисловие ко второму изданию

Второе издание «Geschichte und Kritik der Kapitalzinstheorien» представляет по сравнению с первым некоторые изменения и дополнения.

Изменения несущественны. Они ограничиваются немногими улучшениями, касающимися формы изложения, и некоторыми — также немногочисленными — исправлениями замеченных ошибок. Что же касается дополнений, то мне пришлось многое прибавить, благодаря чему объем книги увеличился на добрую треть по сравнению с прежним.

С одной стороны, мне пришлось восполнить те пробелы, которые были допущены в первом издании при изложении древнейшей литературы. В этом отношении наиболее существенным является разбор учения канадца Джона Рэ. Я надеюсь, что подробное изложение учения этого крайне оригинального, но по странной случайности до сих пор почти совершенно неизвестного мыслителя будет встречено людьми, интересующимися теорией, как желательное обогащение данного материала. С другой стороны, я продолжил изложение «Geschichte und Kritik», доведенное в первом издании до 1884 года, вплоть до нашего времени. В этом отношении я имел в своем распоряжении богатый, можно даже сказать, очень богатый материал, так как в течение последних 15 лет исследование капитала приняло необыкновенно широкие размеры. Поэтому я не мог избежать объемистых дополнений, несмотря на то что очень хотел ограничиться только общим кратким обозрением и дать критику только весьма немногих, особенно выдающихся учений нашего времени.

Что касается формы изложения нового материала, то передо мною были открыты два пути: во-первых, я мог непосредственно включить изложение новейших учений, смотря по их принадлежности, в ту или другую главу моей книги, посвященную соответственной группе теорий; во-вторых, я мог, сохраняя по возможности прежнее изложение, прибавить стройный обзор новейшего состояния науки нашей проблемы в виде самостоятельного приложения. После основательного размышления я остановился на последнем. Какого бы взгляда ни придерживаться на значение моего сочинения, все же одно уже существование сочинения, обсуждающего более подробно, чем все предшествующие, совокупность проблем капитала с исторической, критической и догматической точки зрения, должно было оказать некоторое влияние, хотя бы вызвав отпор, на последующие исследования того же предмета — тем более что моему сочинению было суждено найти необычно быстрое и широкое распространение почти непосредственно после его появления. Если бы я включил в состав того исторического материала, который находился в моем распоряжении уже при выработке моих критических суждений, и более поздние изложения и формулировки теории капитала, которые фактически обнаруживают известное родство с критикой, данной мною в первом издании, то получился бы некоторого рода анахронизм, вредящий ясности изложения. Даже более, я полагаю, что тем, кто интересуется историческим развитием проблем капитала, я в значительной степени облегчу ознакомление и беспристрастную оценку доктрин, если отделю материал, предшествовавший первой обширной критике теорий капитала, от материала позднейшего. Из этого правила я был вынужден сделать только одно исключение: это исключение касается теории эксплуатации, по отношению к которой получилось своеобразное хронологическое уклонение благодаря тому, что следующие тома «Капитала» Маркса, существовавшие уже в рукописи при выпуске первого издания моего сочинения, были опубликованы только несколькими годами позже.