Изгнание ангелов
Шрифт:
– Вы что, никогда не видели пациента в гипнотическом трансе? – тихо спросил у него Дженсон.
Но Петер его не слушал. Он направился к девушке. Штефан тоже смотрел на нее. В глазах у него стояли слезы. Дебби обошла вокруг кресла своей пациентки, чтобы помешать Петеру подойти ближе, но юноша, который не отрываясь смотрел на Валерию, отстранил ее жестом одновременно мягким и уверенным.
Мортон сидел не шевелясь и молча наблюдал за происходящим. В какой-то момент с губ его сорвался приглушенный смешок.
– Что здесь происходит? – пробормотал Дженсон.
– Они ее знают, – полным ненависти голосом сказала Дебби. – Это совершенно точно. Они пришли, чтобы забрать ее у нас…
Проигнорировав ее слова, Петер протянул руку и просунул свою ладонь под ладонь Валерии.
– Не прикасайтесь к ней, капитан, – вмешался Дженсон. – Это очень опасно. Она под гипнозом.
Валерия открыла глаза. Она пришла в себя, хотя и не получила соответствующей команды. Дебби испуганно прикрыла рот рукой.
– Это невозможно! – воскликнула она.
Теперь пришло время действовать Штефану. Он встал на колени перед креслом девушки и взял ее на руки. Он дрожал.
– Но что, черт побери, на вас нашло? – нервно спросил Дженсон. – Дебби, позовите охрану.
Петер вынул пистолет и взял его на мушку.
– Не делайте опрометчивых поступков, профессор. Иначе вы точно узнаете, существует ли жизнь после смерти.
Глава 36
Угрожая пистолетом, Петер заставил Дженсона провести их в свою бронированную берлогу. Следом за Штефаном, который нес на руках Валерию, мелкими шажками послушно семенил Мортон. Очутившись в самом сердце центра, он не испытал никаких эмоций. Казалось, ему нет никакого дела до всего, что его окружает. Штефан ввел ему порядочную дозу транквилизаторов, плюс генерал все еще пребывал в состоянии шока, в который его поверг неоспоримый факт: человек, умерший на его глазах, по прошествии двадцати лет обрел новую жизнь…
Штефан посадил ослабевшую Валерию на стул.
– Посиди пока тут, – сказал он ласково. – Я должен помочь Петеру. Теперь ничего не бойся.
Штефан внимательно осмотрел комнату и застекленные шкафы. Петер тоже пожирал их глазами. Он заприметил несколько наполовину сгоревших страниц. На них были какие-то записи от руки, сделанные тонким почерком, однако и они сильно пострадали от огня. Вид этих документов разбудил в нем мучительные воспоминания. Фрагмент за фрагментом ему вспомнилась последняя ночь Гасснера. Прошлое и настоящее смешались. Он испытывал и пьянящую радость от встречи с Валерией, и восторг от повторного обретения научного наследия Дестрелей, и жажду мести, и грусть… Петер ощущал себя корабликом, качающимся на бурных волнах эмоций.
–
– Что вы намереваетесь делать?
Петер схватил профессора за воротник и прижал к металлической поверхности шкафа.
– A вы? Что вы намеревались сделать? – проговорил он сквозь зубы. – Эти документы вам не принадлежат.
Штефан положил ему руку на плечо.
– Спокойнее, Петер. А вы, пожалуйста, дайте ему ключи, если не хотите проблем.
Дженсон указал на свой стол.
– В левом ящике.
Штефан нашел связку ключей и открыл первое застекленное отделение шкафа. Потом протянул ключи своему другу.
– Думаю, тебе это понравится, – сказал он Петеру. – Действуй потихоньку…
Штефан вернулся к Валерии. Петер погладил стопки документов. Прошло много лет, но слабый запах гари никуда не делся. Подстегиваемые запахом огня и старой бумаги, воспоминания нахлынули на него с новой силой. Его сознание наполнилось картинками, которые накладывались одна на другую: взлом входной двери дома Дестрелей с помощью взрывчатки, огонь в камине, ритмичный стук дождя по крыше ангара, а вот он сам среди ночи в исступлении копается в грудах частично обгоревших документов…
Сидя в своем углу, Мортон слабо улыбался. Это выглядело так, будто даже пребывая в глубинах своей летаргии, он смог понять и оценить всю ироничность ситуации.
В соседнем отделении шкафа Петер увидел несколько страниц меньшего формата, сложенных в несколько раз и испещренных пометками. Этих страниц огонь не коснулся, они просто пожелтели от времени. Испробовав несколько ключей, Петер отыскал подходящий. Он дрожал от нетерпения. Заметив его состояние, Валерия встала и подошла к нему.
Петер схватил документы и осторожно их развернул. Записи, сделанные черными чернилами, прекрасно сохранились. Почерк был не таким ровным, как у Дестрелей. Фразы были короткими. Иногда это были просто вопросы, наброски гипотез, отдельные слова, которые могли навести на верный след. Руки Петера дрожали. Увидев заметки Дестрелей, он ощутил волнение, однако когда он взял в руки эти записи, в душе его все перевернулось. Наверное, потому, что они имели непосредственное отношение к нему, его истории, его жизням.
– Эти документы очень легко повредить, – вмешался Дженсон. Профессора охватила паника, когда он увидел свои сокровища в чужих руках.
– Я понимаю, – лаконично ответил Петер.
– Не знаю, что вы ищете, – добавил Дженсон, – но вы уйдете отсюда со своей подружкой, а это – оставите. Бегите, пока не пришли охранники. Роясь в конфиденциальных документах, вы себе же делаете хуже.
Петер не ответил. Он спокойно сел за стол и первой попавшейся под руку ручкой написал что-то на последней странице.